— Твоя жизнь стоит ровно сикль, — наконец нарушил молчание Инлал. Я продолжал хранить молчание, чтобы эсор сам поведал зачем явился. — Именно сикль стоит яд «сладкий сон», который купили у моего знакомого. — замолчав, Инлал вперил в меня свой взгляд. — Понимаешь, о чём я говорю?
— Не совсем, — честно признался, хотя кое-какие догадки у меня были.
— «Сладкий сон» погружает человека в приятное состояние, он становится расслабленным, медлительным и даже не чувствует опасности. Но с едой его давать бесполезно — тогда он не действует. Но если его малая часть попадёт в кровь, ты сразу почувствуешь действие. Голова будет понимать, но тело не слушается. И именно этот яд купили вчера.
Инлал замолчал.
— Его купили против меня?
Глаза эсора сузились, по лицу пробежала тень.
— Ты же не глупый мелаххи, чтобы задавать такие вопросы. Яд нанесут на лезвие меча, стоит твоему противнику поцарапать тебя и станешь медлительным, как буйвол в летнюю жару.
— Инлал, — эсор поднял голову и встретился со мной взглядом, — почему ты меня предупреждаешь?
— Ты хорошо платил, — беззвучно рассмеялся старик, но сразу стал серьёзен, — твоя жизнь стоит моей жизни?
— Не понял, — я действительно не врубался, что скрывается за его зашифрованными фразами.
— Я спасаю твою жизнь сегодня, придёт время и ты спасёшь мою, — Инлал протянул руку. Пришлось снова демонстрировать связанные руки, ответить на рукопожатие не было возможности. Инлал обеими руками взял мои связанные руки и трижды их сжал:
— Теперь ты должен мне жизнь, мою жизнь, когда придёт время.
— Я пленник в этой яме. Если не убьют на поединках — продадут в рабство. Как я смогу спасти твою жизнь?
Эсор поднялся, оглянувшись на стражу неподалёку, приблизился к моему уху и зашептал:
— Завтра последний бой, если выживешь тебя и твоих друзей отправят в каменоломни царя Суппилулиума. Я знаю, что ты сбежишь и доберёшься до столицы хурре Вешикоане и станешь большим человеком. Вот тогда и вернёшь долг!
Не проронив больше слова, Инлал с неожиданной для него скоростью покинул территорию зиндана.
— Кто это был? — Этаби не терпелось узнать: — Снова эта чёрная женщина?
— Инлал, помнишь менялу-эсора? — Этаби, конечно, помнил старика, при упоминании его имени сплюнул под ноги, но попал на руку Эслы. С большим трудом удалось успокоить петушков, готовых биться насмерть в нашей вонючей яме. Колебался насчёт информации, полученной от эсора, но решил всего не говорить. Этаби поднимет бучу, узнав про каменоломни. А по мне попасть туда означало возможность бегства. Это, сидя в яме трудно бежать, а на каменоломнях будет много людей, за всеми не уследить.
Вопреки ожиданиям и полученной от Инлала информации, на следующий день поединка не было. Саленко исправно приходил, большинство стражников знали украинца в лице и даже охотно с ним общались, зная, что он из Главного Храма. Археолог, напуская важный вид, сообщал стражникам местные сплетни. Итогом его дружеского общения со стражей стало то, что теперь он мог по часу проводить вместе с нами. Спросив у него на русском насчёт планов Махуа относительно меня, не получил конкретной информации. По всей видимости, источник Инлала располагался ближе к царственному телу, чем мой товарищ.
Поединок назначили через день: стражник, назначенный на место Эслу, всю дорогу дёргал за верёвку, заставляя переходить на трусцу. Это был довольно молодой парень, ревностно принявшийся за новую и почётную работу.
На площади был аншлаг: Саленко, подбежав и не обращая внимания на тычки моего персонального стража, сообщил, что сегодня последний бой. Родственники остальных убитых решили отказаться от мести и не пользоваться правом закона крови.
— Это неспроста, думаю, что этот дьявол придумал новое коварство, — увернувшись от копья стражника, Саленко, отбежав на пару метров, продолжил:
— Берегись Арт, они что-то замышляют!
При моём появлении люди повскакали с мест, оглашая округу моим именем. Я обратил внимание, что на площади стало куда больше посадочных мест, словно Махуа хотел, чтобы мою смерть увидели с комфортом и как можно больше людей.
При виде противника не смог удержаться от улыбки — это был юнец, которому едва минуло восемнадцать. Кроме его возраста, обращала на себя внимание его худоба, туника висела на нём как на вешалке. Парень нервно озирался под криками толпы, скандирующей моё имя.
«Одним плевком», — мелькнула мысль, и практически сразу пришло понимание, почему мне выбрали именно этого соперника. Именно по той причине, какую реакцию он у меня вызывал: Махуа рассчитывал на недооценку противника в моих глазах. А парню-то ничего и делать не надо, просто умудриться нанести мне порез. С его худобой и инфантильным видом, не скажи мне Инлал про яд, точно не обратил бы внимания на его детские выпады, пропустив укол или порез.
Первое впечатление обманчиво — в этом я убедился, едва начался бой. Противник двигался с ненормальной скоростью, пару раз клинок рассёк воздух в опасной близости от моего лица. Самое опасное, что нельзя допустить даже мельчайшей раны. Этот противник оказался самым трудным из одиночных: меч в его руке мелькал, рассекал воздух. Сам парень ловко уворачивался от моих выпадов, порой даже превосходя меня в реакции. Мне с трудом удавалось сохранять хладнокровие, мой удар опаздывал, а сам я едва успевал парировать или отскочить.
Решив рискнуть, я отбросил меч и не прогадал: на лице парня мелькнула улыбка, и он бросился вперёд. Холодея от страха, что могу случайно порезаться, нырнул под его руку и, перехватив у локтя и плеча, резко заломил назад. Не ожидавший такого приёма, хетт завопил от боли, роняя меч. Чудом лезвие прошло в миллиметрах от моей голени. Развернув спиной кричащего от боли хетта, произвел захват шеи. Этот прием мы отрабатывали на манекенах, и не всегда он получался. Нужно наклонить голову противника подбородком к груди, одновременно поворачивая его направо. Правая рука ведёт подбородок, а левая давит на затылок. Примерно на исходе поворота, резко надавить косо слева направо. И если я точно слова инструктора, первый шейный позвонок, спаянный с основанием черепа, крутится на отростке второго шейного. При правильно проведённом приёме, первый шейный позвонок вместе с головой соскакивает с отростка второго. Итогом является долгая и мучительная смерть.
Услышав слабый хруст, отпустил хетта, кулём осевшего вниз. Мой инструктор по рукопашному бою полковник Степашин Сергей Сергеевич был бы мной доволен.
Прошло несколько минут, прежде чем толпа смогла успокоиться: мне связали руки, но в яму не отводили. Причиной задержки было совещание Махуа с новыми двумя жрецами Тешубу. Подняв руку и попросив тишины, седовласый вскарабкался на аркаву. Суть его разговора свелась к одному: родственники остальных убитых решили отказаться от права мести. Толпа встретила слова жреца ликованием. Но больше всего меня удивили следующие слова Махуа, объявившего, что мне даруется свобода, но мои друзья будут отправлены в каменоломни.
Из храма вышло ещё два десятка воинов, натянув луки с вложенными стрелами. Только это усмирило порыв толпы, рвавшейся в мою сторону. Махуа кивнул и мой страж сильно дёрнул верёвкой, напоминая, что пора возвращаться в яму. Слова жреца о свободе оказались ложью, и сказаны были для толпы. Завтра нас уведут в каменоломни, а по городу пройдёт слух, что Арт счастливым и свободным уехал к родным местам.
Я ошибся только в одном — Махуа не стал ждать завтрашнего дня. Ближе к сумеркам наверху послышались голоса и решётку открыли. Сунув голову в проём, стражник скомандовал, чтобы Элса поднимался наверх. На верхней ступеньке ему на шею ловко накинули петлю и выволокли наружу.
— Хурре, поднимайся, — скомандовала морда стражника.
— Спустись и заставь меня подняться, — Этаби видел, как вытащили Элсу, и не горел желанием лезть наверх. После десятиминутного препирательства с хеттами воцарилось молчание, прерванное словами стражника:
— Змея!
Узкое извивающееся тело ударилось о лестницу и, не удержавшись, упало на пол. Змей я никогда не любил, будь на мне обувь — затоптал бы. Пришлось вскочить на вторую перекладину лестницы, в темноте змею плохо было видно. Едва не скинув меня с лестницы, вверх устремился хуррит, дыша, как загнанный зверь. Наверху его ждали — на Этаби накинули сразу две петли и несколько человек выдернули его наружу. Решив не искушать судьбу, тем более особого выбора не было, поднялся, давая накинуть петлю.
Мне связали руки и двое охранников держали меня за локти, пока остальные семеро отчаянно пытались надеть деревянную колодку типа ярма, на моего кузнеца. Осыпая хеттов проклятиями, гигант наносил удары ногами, но две затянутые петли лишили его воздуха, заставив упасть на колени. Хетты ловко надели колодку на шею Этаби и вставили в паз медный клин, закрывая свой капкан. Один из стражников снял со стены факел, колодка была рассчитана на две персоны. Товарищем по несчастью для Этаби стал Эсла, который не стал сопротивляться, сознавая бесполезность этих действий.
Полузадушенный Этаби пришёл в себя:
— Дети шакалов, задушу голыми руками, снимите с меня это, — крики возымели обратный эффект, один из стражников чувствительно кольнул его копьём в спину. Ещё одна такая колодка на две персоны лежала на земле. На мой взгляд, весила она не меньше тридцати килограммов, настолько толстые были обе стороны этого изуверского изделия. В длину примерно полтора метра или чуть больше. Представив, что мне придётся терпеть эту тяжесть на шее одному, заскрежетал зубами.
С облегчением выдохнул, когда увидел, как привели ещё одного связанного мужчину в лохмотьях и с густой нечёсаной бородой. Волосы на голове мужчины были под стать бороде — грязные космы, закрывавшие глаза. От четвёртого пленника несло хуже, чем из нашей отхожей ямы — моя радость при его появлении утонула подо рвотными спазмами. Грязных и вонючих встречать приходилось и раньше, но этот мужичок однозначно был чемпионом вони.