Уичин не сломался как большинство невольников, в нём я нашёл соратника, готового к побегу.
— Мелухх? — презрительно отозвался Этаби. Мы обедали, сегодня наши тюремщики расщедрились и приготовили мясо. Недалеко в горах прошла лавина, погубившая стадо горных козлов, и мяса оказалось вдоволь. Наступил уже ноябрь, только работа давала возможность согреться.
— Да, Мелухх и что? — я с вызовом посмотрел на хуррита. Иной раз его заносчивое отношение к другим народам и племенам начинало раздражать. Элса куда терпимее относился к представителям других народностей. Уже в первый день работы мы поняли, что убежать наскоком не получится. Требовался тщательно продуманный план, и мои друзья согласились, что вначале нам потребуется усыпить подозрительность стражи. Хетты особенно внимательно следили за нами, не сводя глаз со всех троих. Но за две недели мы не дали повода сомневаться, и надзор стал постепенно ослабевать. Уичин сам догадался, что наше притворное спокойствие — обман. Во время одного из короткого отдыха мелухх подсел ко мне и завёл разговор.
Лишь после нескольких бесед я стал ему доверять, в общих чертах обозначив своё желание бежать.
— Мелуххи, обманщики, — заявил хуррит, выдёргивая меня из воспоминаний.
— Возможно, но этот, мне кажется, нормальным, — не стал спорить. Время обеда заканчивалось, а я даже не приступил к трапезе. Обгрызая козлиную голень, поёжился от холодного порыва ветра — наступление скорой зимы чувствовалось с каждым днём. Пара недель и выпадет снег, что было равносильно отказу от побега. В наших лохмотьях с босыми ногами, мы просто замёрзнем, даже если умудримся сбежать. Вчера Арами, главный среди стражи, ударивший меня по приезде, заявил, что даст воспользоваться шкурами погибших животных. Среди рабов сразу пошли трения, но Этаби молча забрал три лучшие шкуры. Этого нам хватит на первое время, чтобы не замёрзнуть во время побега. В пещере, где мы ночевали, температура заметно выше, чем снаружи.
После работы, при свете факела, принялись скоблить шкуры козлов, острыми осколками сланцевого камня, снимая жир и жилы. По-хорошему шкуры надо было замачивать в моче, сушить, скоблить, снова замачивать. Элса, да и Этаби были неплохо знакомы с кожевенным делом. Остальные рабы, получившие куски шкур, довольствовались тем, что просто накрывались ими. Только Уичин последовал нашему примеру, старательно скобля свой кусок шкуры.
Целые шкуры получили только мы, на всех не хватало и одну шкуру делили на четверых. Рабы завистливо смотрели на нас, но оспорить решение Этаби не смели. Уичин стал всё чаще ночевать вблизи, он видел недовольство хуррита и не торопился слишком приблизиться, лишь постепенно продвигаясь к нашему закутку у выхода.
— Надо попасть в число тех, кто работает у мастерских, — отложив кусок камня, я оглядел своих товарищей. — Но как это сделать, рабов для этой работы отбирает сам Арами?
— Убить тех, кто там работает, — предложил Этаби. К моему удивлению, Элса согласился с таким предложением.
— Хетты тогда убьют нас, — внезапно подал голос Уичин, осмелевший настолько, что уже сидел рядом с нами.
— Тебя кто спрашивает, мелухх? -прорычал хуррит, наливаясь гневом. — Если бы не Арт, я разбил бы твою голову о камень.
Мелухх торопливо отсел на метр, чтобы не провоцировать кузнеца.
— Не вариант, — я сделал паузу, — даже если нас не убьёт стража, они могут выбрать других для этой работы. Надо сделать так, чтобы только мы согласились. Но всё это бесполезно пока там есть кому работать.
Принявшись скоблить свою шкуру, напряг все извилины, чтобы найти решение. Но ничего путного на ум не приходило. Уичин исчез в глубине пещеры, но я не обратил на это внимание.
Спустя два дня судьба улыбнулась нам: один из рабов, что трудился у мастерских упал в реку. Поток унёс его, разбив голову о торчащий из воды камень. Не знаю, как получилось, но Арами выбрал именно Уичина для работы у мастерских. Он до него указывал на двоих рабов, но те испуганно жались и Арами третьим предложил работу меллуху. Единственный момент, когда рабы на отколке камней и работающие у мастерских, было время обеда и ужина. Завтрака нам не давали, с завтраками у хеттов была беда — их попросту не практиковали.
Пока мы торопливо доедали свою кашу, Уичин шнырял среди рабов. Уже перед самым концом трапезы, мелухх присел рядом:
— Арт, завтра умрёт ещё один раб у мастерских. Если Арами назовёт тебя — соглашайся. Не дав мне ответить, Уичин ушёл к своей группе из десяти человек.
На следующий день произошёл несчастный случай: почти готовая скульптура какого-то божества опрокинулась и убила раба из мастерских камнетёсов. Труп даже не стали выносить из ущелья — воды речушки его быстро унесли. И вновь Арами искал замену, но все, на кого он указывал, прятали глаза и смотрели под ноги.
— Ты! — прозвучал голос хетта. Я поднял глаза, не веря своей удаче, но жестоко ошибся: плеть указывала на Элсу. Мы встретились глазами, меон увидел мой кивок и вышел вперёд.
— Иди за мной, — Арами пришпорил коня и ушёл, сопровождаемый Элсой.
— Почему не я или ты? — пробурчал Этаби, но лицо у него было довольное. Они уже перестали грызться с меоном, став довольно близкими друзьями.
— Значит не судьба, — я не стал показывать, что и меня огорчил выбор хетта, в глубине души надеялся оказаться счастливчиком.
Неделя прошла без изменений, мы продолжали откалывать глыбы, несколько изменив тактику. Найдя расщелину, вставляли колья и заливали их водой, оставляя на ночь. Утром, а ночью температура опускалась ниже нуля, отколоть такой фрагмент скалы становилось легче. Элса и Уичин уже трижды сообщали, что завтра умрёт раб у мастерских. Сомнений уже не оставалось: несчастный случай с упавшей скульптурой, дело рук мелухха.
Но дни шли, а новых погибших не было. Был один случай на скале, когда нерасторопный раб сорвался и сломал обе ноги. Кости голени обеих ног прорвали мышечный и кожный корсет. Несчастный вопил минут пять, прежде чем стрела стражника не оборвала его мучения. Я оценил меткость стрелявшего, дав себе слово не попадаться под стрелы хеттов.
Если мой внутренний календарь не ошибся, снег выпал примерно 22 или 23 ноября. Я мог и ошибаться в подсчёте, хотя каждое утро вслух проговаривал дату. Делал это с момента попадания в этот мир, чтобы не уподобляться животному и иметь понятия по датам. Ещё три дня назад я сделал себе обувь, оторвав кусочки шкуры. Это было похоже на индейские мокасины — кусок шкуры закрывал стопу и завязывался верёвкой у основания.
— Арт, потерпи пару дней, — подсевший во время обеда Элса плохо выглядел. Положив ему руку на лоб, понял, что меон простыл. Вытащив из потухшего костра пару крупных булыжников, попросил Элсу сунуть их за пазуху, стараясь держать на уровне груди.
— Зачем? — удивился, но всё же выполнил мою просьбу меон.
— Ты простыл, — начал было ему объяснять, но плюнул, осознав, что моего лексикона не хватит, — так надо, Элса. И делай так каждый раз, когда мы едим.
Раньше жажду мы утоляли в реке под пристальным наблюдением стражи. Пытаться бежать по воде было самоубийством — течение было стремительным, вода волокла крупные валуны. И хотя сама ширина речки не превышала пятнадцати метров, перейти её вброд было практически невозможно. Сейчас можно было просто набрать в руку и лизнуть снега — все в детстве его ели. По-крайней мере все мои сверстники из детского дома грешили этим.
Мне удалось узнать, что даже суровой зимой работы в каменоломнях не прекращались. Дни отдыха давались лишь во время метели и, если становилось очень холодно. С каждым днём становилось холоднее, выпал второй снег, достигавший глубины сантиметров пятнадцать. Арами дал день отдыха, чтобы рабы могли немного привести в порядок свои лохмотья. Большинство рабов имели обрывки шкур, туники, снятые с мёртвых товарищей. Самой большой проблемой оставалась обувь. Сами хетты в тёплое время носили сандалии, похожие на сланцы. Кусок буйволиной шкуры, вырезанный по очертаниям стопы и две шлёвки, надеваемые крест-накрест. Практично и довольно удобно.
С наступлением зимнего периода, на ногах у хеттов появились сапоги без каблуков. Человечество ещё не достигло развития, когда обувь стала не только необходимостью, но и элементом хвастовства. Сапоги тоже имели простую структуру, напоминая широкий меховой чулок. Хранили их просто выворачивая мехом наружу, с чем это было связано не имел малейшего понятия.
Элса поправился, а вот трое рабов из мастерской камнетёсов слегли. В этот раз Арами не спрашивал, просто тыкал плёткой, отбирая новых рабов для камнетёсов. Первый, второй, немного помешкав, хетт больно ткнул меня рукоятью плети:
— Давай великий воин, давно тебя пора разделить с хурре. — Глаза Этаби сверкнули, но кузнец сдержался. Уичин и Элсу встретили меня с нескрываемой радостью. Работа у камнетёсов была более безопасной и лёгкой. Мастер обводил контуры на глыбе гранита угольком из костра. Имея в руках бронзовое долото и корявый молоток, надо было отбивать края гранита по обведённому контуру. Кроме этого, мы грузили готовые скульптуры в повозки-арки, приезжавшие за продукцией раз в месяц.
Всего у камнетёсов работало десять рабов, на ночь нас загоняли в каменный домишко с небольшой печкой в углу. В крыше имелось дымоходное отверстие, дым уходил плохо, но костре позволял спать в тепле.
— Мы можем бежать, надо подумать как, — прошептал Уичин в первую ночь. Мы втроём заняли место ближе к костру. Остальные рабы даже не стали возмущаться, даже в этом месте моё имя было известно.
— Без Этаби не побежим, — мелухх не решился возразить. Эту ночь я не мог уснуть — первая часть плана практически удалась, мы перешли к камнетёсам, где охраны меньше и вход не закрывается огромным камнем. На ночь на дверной проем закрывался только шкурой буйвола, но хетты сторожили круглосуточно. Их наблюдательный пост находился в тридцати метрах прямо напротив выхода из домика.
Когда все уснули, я подполз к выходу, стараясь не шуметь. Приподняв полог, всмотрелся в фигуры у костра: два хетта сидели лицом к нам, ещё двое лежали у костра, завернувшись в шкуры. Тридцать метров слишком большое расстояние чтобы его преодолеть незаметно. Надо искать другой вариант, позволяющий застать стражников врасплох. Оставался Этаби, запертый в пещере в двух, а то и в трёх сотнях метров. Однозначно я пожертвую и Элсой и Уичином, но не оставлю своего брата хуррита в этой неволе.