го погнали. Ещё мальцом Этаби нравилось бегать на кузни в Вешикоане. Чтобы добывать себе пропитание, он стал подмастерье у кузнеца лувийца по имени Расм. Немного поднаторев в работе, Этаби перебрался в Кулиш, чтобы оттуда перебраться в Хаттуш. Именно там мы и познакомились с ним во время моей первой торговой поездки в город Атры и Энии.
— Помнишь торговца в Хаттуше, мы у него покупали жареного козлёнка, — спросил хуррит. Торговца я помнил, как и помнил, что с Этаби они говорили на незнакомом языке.
— Он из хурре, — Этаби улыбнулся, видя, с каким интересом я, слушаю, — он сказал мне, что мой отец умер, а дядя ищет, чтобы вернуть домой.
— Но ты не вернулся, — констатировал я, вспоминая их оживлённый разговор с торговцем.
— Нет, — просто ответил хуррит, — мы должны были спасти твою женщину.
— Жену, — автоматически поправил хуррита.
— И ты мог умереть в Хаттуше, хотя дома тебя ждала роскошная жизнь? — Понятие роскошная жизнь включала в себя прислугу, коней, оружие и золото. Несмотря на то что род Арташшумара не занял престол, обеспечен он был неплохо.
В городе у Этаби имелся и собственный дом, вернее дом его умершего отца. Но Шуттарна III настоял, чтобы племянник жил с ним. А Этаби пристроил и меня с Элсу рядом с собой. Официально мы числились дворцовой стражей, но никаких должностных обязанностей, кроме ношения меча и периодического обхода дворца, у нас не было. Меня это сильно тяготило, я по-другому представлял себе хурритов, делая выводы по своему другу.
— Этаби, ты не забыл, что Ада всё ещё у хеттов? — хуррит замотал головой:
— Я помню, Арт. Дважды разговаривал с дядей, с Эрби говорил. Он просит пока подождать: на границе Аррапха и Асуром идут бои. Дядя послал воинов туда, но я ещё поговорю с ним, — заверил меня хуррит, видя недовольство на моём лице.
Аррапха были союзником и восточными землями хурритов. Само собой я понимал, что союзнические обязательства куда важнее, чем просьба племянника. Меня один раз представили Шуттарне: разговор был короткий и шёл через Этаби. Правитель хурритов поблагодарил меня за спасённую жизнь племянника, заявив, что «Арт из Русов ему как сын отныне». На этом наше общение закончилось даже не начавшись.
Справедливости ради надо отметить, что дворцовая жизнь правителя была насыщенной. Ежедневно во дворце принимали делегации с разных мест.
— Это фуралы, это касситы, хитрые эсоры, — знакомил меня с посланцами Этаби. Смуглые лица в цветастых одеяниях, лица оливкового цвета в чёрных тюрбанах — процессии появлялись практически каждый день.
Элса наслаждался своим положением: язык хеттов и хурритов разный, но оба народа могли худо-бедно говорить о простых вещах. Оба народа безжалостно воровали чужие слова, выдавая их за свои. Названия животных, предметов обихода практически были идентичны, отличаясь лишь по звучанию или ударению.
Сам Вешикоане отличался от Хаттуша, город даже не имел крепостных стен или оборонительного вала. Дома были построены хаотично, глиняные преобладали над каменными. Народу на улицах было меньше, большинство мужчин передвигались на лошадях. Женщин, в отличие от Хаттуша, на улицах я встречал крайне мало. Да и те были закутаны с ног до головы. Может, имела значение местность — располагаясь в полупустыне, Вешикоане был открыт всем ветрам. За две недели проживания в городе трижды был свидетелем пыльной бури. Пыль в воздухе находилась постоянно — всадники-хурриты с такой скоростью передвигались в городе, поднимая пыль, что сильно напоминали наших кавказцев на своих приорах.
Было ещё одно отличие — хурриты очень легко воспламенялись, в ход моментально шли мечи и короткие кинжалы, носимые в черте города. Большие мечи в городе носили лишь дворцовая стража и родственники правителя. Два раза был свидетелем, как всадники, едва не столкнувшись, соскакивали с лошадей и устраивали бой. Один раз прохожие смогли успокоить драчунов, но у городского базара их усилия не помогли. Из-за пустяка разгорелась ссора: два хуррита поспорили рядом с коновязью. Никто не захотел уступать, и как итог получился труп и раненый, которого задержала стража.
Хетты, хотя я их ненавидел, оказались куда степеннее и практичнее. Да и Хаттуш больше напоминал город, чем Вешикоане. Но было одно, что роднило два города — храмы. В Вешикоане их было даже больше — хурритские, хеттские, эсорские, вавилонские и даже египетские. Египтян хурриты называли фурал: было странно слышать такое звучное название среди трудновыговариваемых. Если в хеттском языке преобладали названия, связанные с буквой «ш», то у хурритов речь была более гортанной с преобладанием сложных звуков «кх и цъ». При всём желании мне не удавалось произнести букву «ц» с твёрдым знаком, но жители города произносили это очень часто и легко.
Вспомнив разговор Инлала, рассказавшего про родство эсором и хурритов, напомнил об этом Этаби.
— Он врёт, — отмахнулся хуррит. Мы уже заканчивали обед, безделье меня начинало тяготить. Этаби обещал, что сегодня вечером нас примет правитель и он снова поднимет тему насчёт воинов. Идея напасть на Хаттуш, чтобы освободить Аду, не давала мне покоя. До вечера было далеко, в голову пришла интересная мысль: чтобы убить время, можно было проверить слова Инлала.
— Какой храм главный у хурритов? — Этаби едва не поперхнулся куском мяса.
— Храм Тешуба, — хуррит ждал от меня вопроса.
— Разве Тешуб не бог хеттов? — я помнил какое значение этому богу придавалось в Хаттуше.
— Они стали ему поклоняться недавно, — парировал хуррит, выбирая новый кусок варёного мяса.
— В городе есть храм Тешуба?
— Арт, что ты хочешь узнать? — Этаби понял, что ещё поесть ему не дадут.
— Можно поговорить с их Верховным Жрецом?
Хуррит вытер руки парчовой тканью, запив еду настойкой, привезённой из Эсора или Асура. Разночтения мест, богов, имён и событий могло свести с ума.
— Сейчас хочешь поговорить? — Этаби поднялся на ноги. Вскочил и Элса, только я продолжал сидеть. Ещё не факт, что разговор возможен прямо сейчас, зачем вскакивать как мальчик на побегушках.
— Можно и сейчас, если Жрец нас примет.
— Примет, пошли, — Этаби решительно зашагал к выходу, едва не сбив с ног девушку-служанку.
— Ты поосторожнее с девушкой, — я догнал хуррита, — у неё могут быть горячие братья, смотри, голову оторвут.
— Она эсор, —огрызнулся хуррит, явно не считавший эсоров за полноценных людей. Наличие такого количества эсоров в главном городе хурритов меня удивляло. Практически все слуги и служанки во дворце были эсорами. Из этого же народа были обувщики, гончары, ремесленники, встречавшиеся в городе. Не все, конечно, но подавляющее большинство.
«Разветвлённая сеть шпионов», — промелькнуло в голове. Я помнил, как владел информацией в Хаттуше эсор Инлал, хотя количество представителей этого народа там было куда меньше. Интересно, понимает ли Шуттарна III, что у него в городе четверть жителей — представители враждебного народа? И кто вообще у хурритов занимается разведкой и контрразведкой? Во мне проснулся профессиональный интерес — какое поле деятельности для ловли шпионов. Куда ни ткни пальцем — попадёшь либо в шпиона, либо в сочувствующего. Разве удивительно, что территория Миттахни сокращается под постоянными ударами хеттов, эсоров и вавиловян? Вавиловян хурриты называли сангары или кардуниашы.
Храм Тешуба находился совсем рядом: мимо нас пронеслись три всадника, обдав пылью.
— Никакого уважения к наследнику престола, — Этаби не принял шутку, начав доказывать, что положение родни правителя не даёт ему преимуществ.
— Любой хурре может вызвать меня на поединок, и если он честно выиграет, ему не будет наказания, — мы дошли до дворца и хуррит замолчал. Огромная деревяная дверь в бронзовых заклепках была приоткрыта, рядом никакой стражи, что было странно. В Хаттуше к храмам нельзя было подойти просто так — сразу появлялась стража. Слишком безалаберное отношение хурритов к вопросам безопасности, начинало напрягать. Мои симпатии давно были с этим народом, одно мужество и преданность Этаби много чего стоило. Но это пренебрежение к опасности, отсутствие контроля в крайне важных вопросах и комплекс Наполеона даже у самого простого хуррита, играли для них плохую службу.
Жрец находился на коленях перед статуей Тешуба. Даже одного взгляда на скультуру было достаточно, чтобы понять — перед нами творение из мастерских каменоломен Супилилиума. Несколько жрецов рангом пониже, вели мирские беседы, не обращая внимания на прихожан. Кроме нас в храме находились две женщины. С ног до головы закутанные в покрывала. Как и всё остальное, служба в храме у хурритов, была поставлена из рук вон плохо.
— Сартаман, — обратился Этаби к жрецу, когда тот закончил молиться. Седовласый старик обернулся, силясь рассмотреть говорившего при свете факелов, освещавших большую залу храма.
— Это я, Этаби, сын Сака-Тешуба, сына Арташшумара.
— Сына Шуттарна II? — спросил старик, стараясь разглядеть лицо Этаби.
— Да, — улыбнулся хуррит, — сына Артадама I, сына Сауштатара. — Этаби собирался продолжить, но старик остановил его жестом:
— Я знаю кто ты, хотел узнать, не забыл ли своих предков, когда шатался среди безродных псов.
— Нет, помню ещё предков до самого Кирта, — Этаби обнял жреца.
— Пошли ко мне, поговорим. Ты вырос, возмужал, борода больше чем у отца была, настоящий хурре он был, — вздохнул старик, поворачиваясь к нему спиной.
«Вот так просто можно войти в главный храм, говорить с верховным жрецом», — у меня буквально внутри всё переворачивалось. Такую безответственность и халатность враг непременно накажет. Сам же Этаби рассказывал, как его деда отравили с помощью стражника. Неужели и это не стало для них уроком?
Комната Верховного жреца выглядела аскетично — груда выделанных шкур на топчане в углу. Факел в стене, нещадно чадивший и маленькое оконце, служившее как вытяжка и как дополнительное освещение.
Несколько минут Этаби говорил со жрецом, старик не обращал внимания на меня и Элсу.