— Вперёд, — я легонько пришпорил свою кобылу, и едва не вылетел из седла. Мои ожидания насчёт кротости животного не оправдались, кобыла рванула с места, как будто ей под хвост сунули колючку. Этаби поравнялся со мной полминуты спустя: остальные хурриты скакали, отстав на пару десятков метров. Если для первых всадников ситуация была терпимой, то уже середина отряда скрывалась в клубах пыли.
«Хорошо, что я не с ними», — промелькнуло в голове. Не знаю, каково было хурритам, но, когда моя кобыла перешла на рысь после пяти минут галопа, моя задница воспротивилась такому аллюру. Но гнать галопом долго нельзя — лошади быстро выматываются. Продержавшись минут двадцать на рыси, слегка тронул поводья — кобыла перешла на галоп, давая отдых моей отбитой пятой точке.
Аррапха находится юго-восточнее Митахни, часть дороги проходит по землям эсоров, примыкающих к Митахни с юга. Просветил меня Этаби во время краткосрочной подготовки. А вот что мне понравилось в организации хурритов — каждый имел небольшой запас еды в подседельных сумках и обязательный бурдюк с водой. На отдых мы остановились у небольшого оазиса в долине — здесь имелось три колодца. Один для людей и два для животных. В оазисе находился караван с верблюдами, заревевшими при нашем появлении.
Караван оказался из Урука и вёз финики, пальмовое масло в Хаттуш к хеттам. Старший караванщик, признав в нас с Этаби главных, почтительно преподнёс нам горсть фиников и кувшин верблюжьего молока. Верблюды уже напились, и погонщики торопливо отгоняли их от колодцев, чтобы всадники могли напоить лошадей. Когда караванщик ушёл, я поинтересовался:
— Что за Урук?
— Очень древний город, хурре здесь ещё не жили, когда город уже был. Теперь им владеют сангары и эсоры, — Этаби протянул мне кувшин с молоком, но я отказался. Молоко и так не любил, а верблюжье и пробовать не собирался.
В сумерках остановились на ночь, по словам Этаби, к Аррапха дойдём уже к обеду следующего дня. Когда ночь накрыла плотным покрывалом, заметил вдали на юге много огней.
— Это костры, Этаби?
— Это Нанави, — сплюнул хуррит, — они ночью зажигают костры на башнях, чтобы караваны видели.
Расстояние от Вешикоане до Нанави получалось не больше ста километров. Неудивительно, что столкновения происходят часто, хотя, по словам Этаби, эсоры находились в зависимости от хурре.
— Они сами не воюют, натравляют сангаров, фуралов, хеттов. Хитрые, но воевать не хотят, все больше торгуют.
При его словах вспомнил Инлала — не просто так старый эсор находился в Хаттуше. И шпионская сеть у него была развита: не иначе как эсоры готовятся к одной, но главной для себя битве. Уже собираясь спать, обратил внимание, что на всю сотню воинов только один сторожевой пост.
— Этаби, один человек может уснуть, ему не уследить за людьми и животными, — хуррит не сразу понял, о чём речь.
— До сангаров далеко, кто может на нас напасть? — Этаби широко зевнул, — да и не посмеет никто напасть на хурре.
— А если эсоры уведут ночью наших лошадей? — Этот довод подействовал. После моих слов хуррит подозвал одного воина, оказавшегося его родственником по материнской линии. Поручив организовать ещё один караул и удвоить число дозорных, кузнец завалился спать, накрывшись попоной.
Прежде чем уснуть, долго размышлял: одно было очевидно — военная организация хурритов нуждалась в срочной реорганизации. Мне многое нравилось в этом народе, даже их беспечность была сродни русскому «авось». Но рассчитывать выжить, когда с четырёх сторон набирают силу враги, одного «авось» для этого мало. Кроме хеттов, сильно поднявшихся в военном деле, врагами хурритов являлись сангары, эсоры и фуралы. Последние оказались египтянами, об этом тоже узнал у жреца Сартамана во время посещения храма Тешуба.
— Вы воевали с фуралами? — На мой вопрос жрец усмехнулся. Достав очередную табличку, проводя пальцем по иероглифам и знакам, нараспев прочитал как во времена правителя Саусаттара «храбрые воины хурре полонили фуралов, разграбили его сады и дворцы и привели много женщин из племени, похожего на племя меллуха».
До меня доносилось лошадиное ржанье: для ночлега мы выбрали удачное место, здесь росла, слегка побуревшая от солнца трава. Лошадям не помешает немного подкрепиться даже такой едой, в подседельных сумках запас ячменя не бесконечный.
Утром попросил Этаби собрать воинов и пересчитал наше небольшое войско — сто двадцать один человек, включая меня и Этаби. Вначале хотел разбить их повзводно, но решил, что такая система для хурритов окажется неудобной. Хурриты, как и хетты, больше привыкли к числу десять. Этаби переводил мои слова — воины слушали мрачно. С задних рядов раздались недовольные крики, даже не зная смысла этих слов, понимал, что моя идея им не по душе. А требовал я немного — чтобы каждые десять всадников выбрали себе командира.
— Кто ты такой, чтобы нами командовать? Иди к своим хеттам и там выслуживайся, хурре свободный народ, нам командиры не нужны, — из задних рядов вперёд протиснулся воин. Несколько шрамов на лице, могучая шея и канаты мышц на руках. Как и все хурриты, помимо большого меча, воин держал за поясом небольшой кинжал. Толпа одобрительно загудела, поддерживая свирепого воина по имени Энок.
— Кто я такой? — пришлось спешиться: воин возвышался надо мной на полголовы.
— Не хочу тебя убивать из уважения к Этаби, — Энок сносно владел хеттским.
— А ты попробуй, — расстегнув пояс, отбросил в сторону вместе с мечом. Хуррит смотрел на мои действия с удивлением: увидев, что отбросил меч, повторил мои движения, не забыв отбросить и кинжал.
В бытность учёбы нам давали увольнительные — в городе случались разные ситуации. Но даже самые борзые начинали тебя уважать, если ты мог за себя постоять. Заработать авторитет у хурритов можно только одним способом — доказав, что сильнее и лучше как воин.
Два моих лоу-кика, что снесли бы любого, Энок выдержал достойно, хотя и старался беречь левую ногу. Не давая себя заграбастать его клешням, уходил от близкого боя, постоянно нанося удары ногами. Усыпив бдительность хуррита, перешёл на бокс — два джеба и сразу двойка. К чести Энока, удар он держал достойно — я и айкидо применил пару раз, заставив грохнуться парня на землю. Если в самом начале боя, хурриты скандировали его имя, к середине боя симпатии разделились.
Энок запыхался, но ещё держался — бил он неуклюже, вкладываясь от всей души. Припав на левую ногу, нырнул, уходя от его бокового, одновременно нанося акцентированный удар кулаком в печень. От такого удара даже тренированные боксёры вырубаются — у Энока перехватило дыхание, его зашатало. Коротким, резким ударом в солнечное сплетение, отправил хуррита наземь. Энок грохнулся, поднимая пыль.
— Я Рус, но для вас хурре и зовут меня Арт. Кто не хочет слушать мои указания, может идти своей дорогой. Шутарна назначил меня вашим командиром, но я готов доказать, что достоин этого.
Этаби перевёл, добавив от себя пару фраз. Энок уже пришёл в себя, постояв минуту, мужчина подошёл и протянул руку:
— Ты победил честно!
Мы задержались почти на час, прежде чем двенадцать командиров были выбраны. За это время вспыхнуло несколько драк, и только авторитет Этаби предотвратил кровопролитие. Энока я поставил старшим над шестью командирами десяток, Этаби — командиров второй шестёрки.
— А теперь Этаби, отбери пятерых самых лёгких воинов, чтобы скакали впереди нас. Это называется разведка — завидев врага, они должны предупредить, чтобы мы не попали в засаду.
Дальше мы двигались организованно — к лагерю с войсками прибыли лишь ближе к вечеру. Хурриты разбили временный лагерь на двух холмах — на расстоянии пяти километров виднелись огни костров вражеского войска. Правитель вызвал нас в свой шатёр — там уже находился с десяток воинов. Бородатые, закалённые в боях хурриты, с недоумением смотрели на чужака, пока сам Шутарна не представил меня им.
Надо сказать, что правителя хурриты издавна выбирали исходя из его качеств как воина. Потом титул стал передаваться по наследству, но со слов Этаби, Шутарна был великим воином. Когда правитель представил меня как командира, в шатре прокатился гул.
«Опять двадцать пять, — успел подумать, прежде чем снова заговорил Шутарна, — снова придётся устраивать показательный бой». Но не пришлось, Этаби переводил слова дяди, заявившего, что такого великого воина, как я, ему не приходилось видеть. Со слов правителя, я голыми руками победил стражников, а он даже не успел моргнуть. После его речи установилось молчание: указав на место возле себя, Шутарна начал говорить. Этаби негромко переводил, речь правителя шла на хурритском.
— Сангаров больше нас трижды…
— Ну и что? Мы их всегда били, — раздались крики в шатре. Усмехнувшись, оратор попросил тишины, поднимая руку:
— Да били, побьём и сейчас. Но после вчерашнего события, когда Арт показал, как можно сражаться, — при его словах все взгляды устремились на меня, — я решил, что надо воевать иначе.
Теперь уже я посмотрел на Шутарну с уважением, неужели мой бой заставил его как-то переосмыслить происходящее.
— Недостаточно просто выиграть и обратить их в бегство, надо сделать так, чтобы при мысли о предстоящем с нами бое, у сангаров мечи падали из рук.
Шутарна говорил достаточно долго: он коротко напомнил собравшимся, как обычно проходят битвы у хурритов. Стремительная атака, безумная отвага и враг бежит. А хурриты вместо того, чтобы преследовать и добивать врага, начинают собирать трофеи на поле боя, отрезать уши убитым врагам, хвастаться трофеями.
— Мы так всегда сражались так сражались наши деды. Какая слава, чтобы убивать бегущих? — раздавались восклицания, Этаби еле успевал переводить.
— Надо воевать по-другому, — Шутарна улыбнулся, слушая возмущённые голоса.
— Как ты хочешь воевать? — Спросивший был практически старик. Его испещрённое оспинами лицо несло на себе печать многочисленных сражений в виде шрамов. Часть скальпа была снесена вражеским мечом, волосы там так и не выросли, оставив отметину лысины размером с ладонь.