Была ещё одна причина моего желания обосноваться в Харране: Вешикоане превратился в крупнейший город Месопотамии. Беженцы сангары, касситы, эламиты, халдеи, хетты оседали в столице хурритов, превращая его в Нью-Йорк начала девятнадцатого века. Анклавы враждовали между собой, часто переходя на убийства. В городе стало настолько небезопасно, что Шутарне пришлось ввести патрулирование. Пришлых в столице наблюдалось больше, чем самих хурритов. Да и не любили хурриты жить в каменных стенах: большинство воинов жили в прилегавших деревушках, собираясь по зову правителя.
Я не отказался окончательно от своей идеи переселения на земли будущей Руси. Но к этой затее охладел Этаби и весь его род: популярность Эрби в народе была очень низкой. Мой друг, наоборот, набирал авторитет: Этаби знали и уважали все вожди хурритов. Поползли слухи, что Шутарна рассматривает Этаби как основного претендента на трон. Правитель хурритов с каждым годом становился старше, езда верхом его уже тяготила. Как только хуррит переставал самостоятельно седлать и ездить верхом, власть переходила к его сыну. Сам же постаревший, с этого момента считался «окисаг» и окружался почётом и уважением. Я видел таких «окисагов», обычно они всегда были окружены молодёжью, с уважением внимавшей каждому их слову. «Окисаги» участвовали в разрешении споров, примирении сторон, в сватовствах. Их власть оставалась номинальной, но до самой их смерти с ними советовались и их слова очень ценились.
Шутарне, на мой взгляд, было примерно за шестьдесят, но правителя мучал недуг. Утром ему требовалось около получаса, прежде чем проходила скованность. Я видел, что большие пальцы его рук искривлены и рукопожатие правителя не столь крепкое.
Все эти слухи о скорой передаче власти и влияние со стороны «окисагов» рода, охладили желание Этаби покинуть земли хурре.
Шли дни, недели, месяцы: мои караваны исправно ходили за камнем в земли хеттов, пользуясь перемирием между этими двумя народами. Каменщиков я нашёл в Танисе, куда регулярно ходил с товарами один из моих торговых караванов. Когда Шутарна узнал, что я приступил к восстановлению крепостных стен в Харране, прислал мне поистине царский подарок в виде двух сотен пленных эсоров.
— За этих шакалов никто не платит выкуп, только зря кормлю их, — правитель держал руки в тёплом молоке. Местные знахари уверяли, что это помогает, но судя по лицу Шутарны, боль не стихала. Ада распознала заболевание как ревматизм и полиартрит, удивившись, что оно прогрессирует в таком жарком и сухом климате. Накануне Шутарна прислал за мной гонца, явившись, к своему удивлению, не обнаружил там Этаби. Пленные эсоры были под надёжной охраной, начав строительство, собрал свой отряд спецназа. Большинство моих воинов происходили из семей бедняков и зарплата в сикль за месяц сочли достойной за свой труд. С появлением пленников их работа превратилась в рутину: им надо было присматривать за рабочими и предотвращать побеги.
— Ты меня вызывал, — осторожно напомнил правителю, увлёкшемуся своими молочно-водными процедурами.
— Почему ты не хурре, Арт? — скинул голову Шутарна, отряхивая руки. — Я говорю, почему ты не хурре с рождения. Чтобы у тебя здесь был род, склеп твоих отважных предков, многочисленная родня.
Я молчал, не понимая, к чему ведёт собеседник.
— Скоро я не смогу ездить верхом, поводья так и выскальзывают из рук. Придётся передавать власть, а кому? — Шутарна замолчал. Молчал и я, понимая, что правителю надо излить душу. Он вызывал меня чтобы слушать, а не говорить.
— Эрби? Он глуп и несерьёзен. Да и мать его эсорка, они и так норовят прибрать все к рукам. Назначу его, со временем весь Нанави переедет в Вешикоане. Хоть он мой сын, но боюсь потеряет все, что я завоевал и сделал.
— Может Этаби? — по затянувшейся паузе было понятно, что Шутарна ждёт моих слов.
— Великий воин, могучий и гневный, какой из него правитель? — Собеседник посмотрел мне в лицо. — Он растеряет земли хурре ещё быстрее, ввязываясь в ненужные войны. Правитель должен смотреть вперёд, вот ты посоветовал, показал, что хурре могут быть конными лучниками и я прислушался. Теперь наши конные лучники лучше, чем у хаттов или сангаров. А Этаби был против, против и сейчас, говорит, что лук-оружие труса. Разве может правитель рассуждать так глупо?
— Этаби плохо стреляет из лука, но хорошо дерётся на мечах, — заступился я за своего друга.
— Он может вообще не стрелять, но не видеть того, что конный лучник сильнее обычного— большая глупость, — в сердцах Шутарна опрокинул чашу с молоком. Я смотрел, как на пушистом ковре остаётся белёсое пятно и разводы, пытаясь понять, чего он от меня хочет.
— Ты Арт рождён быть правителем, — слова Шутарны меня оглушили, но правитель с сожалением покачал головой:
— Хурре не примут человека без своего рода. Начнутся кровопролитные войны, единство станет под угрозой, и враг этим воспользуется. У меня мало времени, но я не знаю, что делать.
На минуту воцарилось молчание: даже предложи мне Шутарна занять его пост, я бы много раз подумал. С одной стороны это честь, но с другой стороны такой геморрой, что врагу не пожелаешь. Хурриты трудный народ: гордые, заносчивые, абсолютно лишённые дисциплины и уважения к сопредельным народам. Это Шутарне, будучи царского рода, удаётся играть на их противоречиях и держать в подчинении. Даже при моём авторитете как военачальника, вряд ли моё назначение хурриты примут в большинстве своём. Конечно, мой спецназ, многие воины из бедняков меня поддержат. Но все знатные роды объединятся против меня, и будет междоусобная война. Оно мне надо?
— Есть третий вариант, — Шутарна кряхтя поднялся на ноги, — в старину созывался весь народ и люди выбирали себя правителя сами. Пожалуй, этим правом воспользуюсь, если мне не станет лучше.
Я из вежливости разделил трапезу с правителем, хотя не был голоден. За обедом Шутарна повеселел, спрашивал, как идут работы, интересовался моими дальнейшими планами. У него был ещё один сын от другой жены. Но мальчику исполнилось всего десять лет, а до шестнадцати у хурритов подросток не считается мужчиной. Парня звали Саммарат, и он отвечал всем критериям правителя кроме возраста. Очень сильный, спокойный и рассудительный Саммарат был от жены хурритки из местного знатного рода. На мой вопрос, почему Шутарна не рассматривает второго сына на наследование, собеседник горько рассмеялся:
— Шесть лет, Арт, шесть лет пока он станет мужчиной. А я в лучшем случае ещё год или два смогу самостоятельно оседлать и взобраться на лошадь. Руки совсем не слушаются.
Покинув дворец, решил заехать к своим, прежде чем отправиться в Харран где шли работы. Слова Шутарны не выходили из головы: Саммарат мне нравился, да и мальчик тоже ко мне привязался, выделяя меня из всего окружения царя. Если его посадить на престол и направлять на правильный путь, хурритов, а значит, и меня, могло ждать совершенно другое будущее. Неужели в это время нет никаких средств, облегчающих недуг Шутарны?
Ада внимательно выслушала мой рассказ: от выбора следующего правителя зависело наше будущее.
— Единственный вариант, это облегчить состояние Шутарны, чтобы он продержался пока Саммарат не станет мужчиной, —закончил повествование, устало опускаясь на пуховые подушки.
— Если и есть средство от ревматизма, то только в Египте, — Ада накрыла спящих близнецов одеялом, — я читала, что во времена фараонов была неплохая медицина.
— Ты гений, — вскочив на ноги, выскочил во двор. Сегодня Самум собирался в Танис с очередным караваном, пусть все силы бросит на поиски подходящего лекарства. Если повезёт, правитель снова окажется у меня в долгу. Если же Самум не сможет найти лекарства, придётся забросить крепость и думать о переселении. Я не собирался оставаться в Вешикоане, вручив судьбу в руки неизвестного правителя хурритов.
Глава 17
Самум вернулся только через два месяца, за это время жена Саленко родила девочку, которой очень обрадовалась Ада.
— Ну, наконец хоть одна девочка, — Ада забирала дочку Иримы, часами баюкая её на руках. Близнецы Святослав и Владислав уже хорошо освоились на ногах и буквально обследовали каждый угол двора. Стража очень любила малышей, иной раз Ада поднимала крик, видя, как близнецы буквально лезут к воинам, пытаясь дотронуться до оружия.
— Воинами будут мать, не шуми, — но мои попытки урезонить жену оказывались безрезультатны.
— Скажи своим воинам, чтобы не давали им играть с оружием, — каждый раз ставила ультиматум Ада, но спустя пару дней история повторялась. Сама Ирима и Тахарис тоже радостно восприняли рождение девочки, печалился только Саленко, ждавший сына.
Лекарство Самум нашёл не в Танисе, ему пришлось посетить несколько храмов Амона в соседних городах, прежде чем он наткнулся на нужного лекаря. Это была вонючая коричневая густая смесь, от запаха которой тошнило. Самуму удалось выяснить, что делали мазь из ила реки, тростника и яда змей. Но сам рецепт лекарь не выдал, пообещав снабдить ещё мазью при необходимости.
— Он сказал, что нужно втирать её в кожу и не мыть руки целый день, — пояснил караванщик, передавая мне бутыль из тыквы. Обмотав горлышко дополнительным куском ткани, удалось немного приглушить запах мази. К Шутарне я пошёл сразу, но пришлось подождать: правитель принимал делегацию из Элама. Страна эламитов лежала восточнее сангарских земель, не имея общих границ с землями хурре. Элам находился в вассальной зависимости от Вавилона, но после нашей военной кампании получил свободу. Опасаясь повторной сангарской зависимости, эламиты прислали делегацию с просьбой о принятии в подданство Митахни.
Само государство располагалось у «Тёплого моря», так в Месопотамии называли Красное море. Помню, ещё Супилулиум мне говорил о мечте дойти до «Тёплого моря», предлагая перейти на его сторону.
Делегация эламитов покинула приёмную Шутарны: цветастые одеяния и тюрбаны на головах прошествовали мимо меня, не удостоив взгляда.