— Месть, — не задумываясь ответил Шутарна, даже привстав с подушек. До него дошло, он молчал целую минуту, прежде чем горестно проронил:
— Как жаль, что ты не родился хурре. Какой великий правитель получился бы из тебя!
Перед уходом ещё раз напомнил Шутарне, чтобы не распространялся о своих планах насчёт хурре. После ряда поражений в войне с хурритами, очень много ассирийской знати нашло место в Вешикоане, пользуясь покровительством жены правителя. И пусть хурриты всегда были плохого мнения об эсорах как о воинах, но я лично сталкивался с ними в бою. Они не были так упёрты как хурриты, но воевать умели, как и все народы в этих землях.
Обрадовав Аду, что в ближайшее время нам не грозит необходимость срываться с насиженного места, поспешил в Харран, куда успел отправить рабочих. Помня золотое правило, что голодный рабочий думает лишь о еде, распорядился хорошо кормить пленных эсоров. Результат сказался быстро: видя человеческое отношение, пленники старались, а не халтурили. Между охраной и эсорами установились нормальные отношения: я запрещал применять физические наказания. Тех, кто отлынивал от работы, возвращал Шутарне. После первых таких возвратов, эсоры быстро смекнули, что работать и нормально питаться выгоднее, чем подыхать от голода в зиндане правителя Митахни.
Две недели прошли в упорном труде: каменщики-фуралы закончили западную стену и принялись за южную. Харран своими размерами втрое уступал Нарришу, но для моей семьи, друзей и моего отряда места должно было хватить, чтобы выдержать длительную осаду. Я помнил, что в Наррише нас напрягал малый запас воды и продуктов питания. Сразу после окончания возведения стен, планировал выкопать глубокий погреб, уходящий на многие метры вниз. Там в прохладе продукты могут храниться достаточно долго.
Навестил меня и Этаби, удивившись, насколько стала преображаться разрушенная крепость.
— Ты можешь отсюда править нашими деревнями, — хуррит кивнул вниз.
— Мы можем, — поправил друга, — это и твоя крепость будет.
— Я как сокол в клетке за этими стенами, мне нужно место, чтобы сражаться верхом, а не скидывать камни на головы врагов.
Этаби не стал задерживаться, он ехал на охоту и специально сделал крюк, чтобы увидеть меня.
Прошёл ещё один месяц, каменщики принялись за последнюю стену. За ними следовала очередь четырёх сторожевых башен по углам и жилые помещения. Если работа будет идти таким темпом, через год можно будет жить в Харране.
— Что за шум? — Ада вскочила с постели, набрасывая на себя одежду. Со двора доносились звуки, похожие на лязганье мечей.
— Идиоты, они не жалеют боевые мечи, выйду оторву уши, — я начал одеваться, уверенный, что стража дурачится боевыми мечами. Из соседней комнаты послышался крик Ады, не успел я выскочить, как в комнату ворвалось семеро вооружённых хурритов.
— Арт из Русов, Гиссам велел тебя привести во дворец из-за убийства нашего правителя, — воины оказались между мной и мечом, стоявшим в углу.
— Что он говорит? — Дрожащая Ада протиснулась между хурритов.
— Надо было переселяться, жди здесь, пошли человека к Этаби.
Позволил связать себе руки и вышел вслед за воинами, не переживая за жену и детей. Честь женщин и детей в Митахни считалась неприкосновенной и Аде с малышами, пока ничего не угрожало.
Глава 18
До дворца правителя дошли за несколько минут. Ещё на подходе заметил множество вооружённых людей. Знакомых лиц практически не было, но лица воинов выражали злость и печаль.
«Шутарна мёртв, что это могло значить»? В случайности я не верил, при нашей последней встрече покойный выглядел более чем живым, радовался жизни и чувствовал себя отлично.
Во дворце было необычайно многолюдно, до сих пор не видел такого скопления людей. Когда они все успели собраться или Шутарна мёртв продолжительное время и только сейчас решили обнародовать этот факт.
Правитель хурритов лежал на ковре, уткнувшись лицом в ворс. Недалеко валялась тыквенная бутыль, от которой несло резким противным запахом. Кроме царицы здесь находился сын правителя, Гиссам, и около десятка вооружённых людей, среди которых заметил двоих эсоров, братьев жены Шутарны.
— Убийца, — Эрби рванулся ко мне, на ходу обнажая кинжал, но воины перехватили руки парня, остановив его буквально в метре от меня.
— Гиссам, что случилось, когда это произошло? — После моего вопроса воцарилась тишина, нарушаемая всхлипами вдовы.
— Мы хотим это узнать от тебя, — тучный помощник Шутарны с трудом поднялся с кресла. Его объёмный живот колыхался при каждом шаге, а тройной подбородок выдавал мелкую дрожь.
— Бутыль твоя? — заплывшие жиром пальцы указывали на бутыль.
— Это снадобье, привезённое моим караванщиком из земель фуралов, — не стал отпираться, — но при чём здесь это?
— Это яд, — торжествующим голосом произнёс Гиссам, — всё ясно, убийца сознался, можете увести его.
— Отрубить ему голову и насадить на копьё, выставить на рынке, чтобы все видели, что бывает с подлыми убийцами! — истерично выкрикнул Эрби, пытаясь вырваться из рук воинов.
— Гиссам, — я перекрыл шум голосов в зале, — это снадобье не яд, оно лечило руки нашего правителя.
— Он попробовал нанести его на руки и умер, смотри сам, — воины подтащили меня к трупу. На руках хуррита виднелись следы мази, но я отчётливо сознавал, что не мазь стала причиной смерти. Из уголка рта Шутарны на ворс стекала пенистая жидкость. Судя по тому, что она не успела впитаться, смерть произошла совсем недавно.
— Он сегодня нанёс это снадобье на руки? — Мой вопрос заставил Гиссама сверкнуть глазами.
— Да, и сразу после этого он умер.
В зале снова поднялся шум, вдова присоединилась к требованию сына о моей немедленной казни.
— Стойте, дайте сказать, — упираясь ногами, я тормозил воинов, тащивших меня к выходу.
— Пусть он скажет, — громкий голос пожилого хуррита в богатой одежде перекрыл шум в комнате. Этого пожилого воина я видел несколько раз в шатре Шутарны и даже вспомнил имя: Амитани. Это был третий по значимости хурритский род, также имевший право стать наследниками трона.
— Я передал это снадобье правителю две недели назад, два раз по семь дней, — я специально акцентировал внимание на цифре «семь», являвшейся для хурритов священной. Он наносил её на руки каждый день, ему стало лучше. Почему он не умер тогда, если снадобье яд? Ты говоришь, — Гиссам попятился от моего взгляда, — что он сегодня в первый раз нанёс её на руки. Но это неправда, клянусь Тешубом и его верными спутниками Уйре и Сейре.
Клятва Тешубом и быками по имени Уйре и Сейре для хурритов являлась самой главной. После моих слов воины, державшие меня за плечи, несколько ослабили хватку. На минуту в комнате воцарилась тишина, но один из эсоров что-то прошептал на ухо вдове.
— Он врёт, я это снадобье увидела только вчера вечером, когда чужеземец Арт принёс его моему мужу, — не моргнув глазом, жена правителя выдала откровенную ложь. Амитани взглянул на меня с сочувствием, понимая, что против свидетельства жены покойного трудно возразить. Я знал, что мне не поверят, вердикт был вынесен, но я тянул время.
— Отрубите ему голову, — Эрби успокоился. Пройдя мимо трупа отца, он сел в его кресло и повторил приказ.
— Вы слышали приказ правителя? — Гиссам рыкнул на воинов, державших меня. Меня поволокли к двери, но в это время послышался шум и двустворчатые двери распахнулись настежь, пропуская Этаби с десятком моих воинов спецназа.
— Что здесь происходит? — рявкнул хуррит, обнажая меч. — Кто посмел связать моего брата Арта?
Воины из моего отряда обнажили мечи, занимая боевую стойку.
— Племянник, твой дядя мёртв, это он убил его, — кинулась на грудь к Этаби безутешная вдова, заливаясь слезами. Эрби несколько съёжился в кресле отца под гневным взглядом разгневанного хуррита.
— Это ложь, — Этаби стряхнул с себя женщину и грозно обведя всех взглядом, спросил:
— Кто хочет обвинить Арта, обвиняет меня. Говорите!
— Этаби, — тучная туша Гиссама, поплыла в сторону моего друга, — Арт сам признался, что дал снадобье, убившее нашего правителя.
— Это снадобье для лечения рук, Шутарна применял его две недели, и ему стало лучше. Они утверждают, что правитель сегодня впервые его попробовал и сразу умер, — мои слова прозвучали в наступившей тишине.
— Он убийца, брат, — завопил Эрби, всё ещё находясь в кресле правителя.
— Не слишком ли рано туда сел, мы даже не отнесли твоего отца в склеп? — Слова Этаби падали как огромные валуны, придавливая претендента на престол в кресле.
— Его надо судить, надо во всём разобраться, — зашумели хурриты в зале, образовывая защитный круг возле Эрби.
Привлечённые шумом в дверях показались ещё воины: перевес сил явно не в нашу сторону.
— Я требую суда «пхегата» для своего друга, а до тех пор, он будет на свободе, как любой хурре в этом городе. — Этаби перерезал верёвки, освобождая мои руки.
— Пхегат собрать за один день не получится, — Гиссам обнажил кривые зубы, — хурре будут требовать жизни человека, виновного в смерти их правителя.
— Почему они не требовали этого, когда вы, — Этаби обвёл мечом находившихся в зале, — допустили отравление моего деда и лишили меня законной власти. Любой, кто попытается нам помешать и станет на моём пути, станет моим врагом и будет убит.
Вытащив из-за пояса кинжал, Этаби передал мне оружие.
— Мы будем ждать, пока не соберётся «пхегат» и никуда не уйдём из города. А сейчас с дороги, — отодвинув корпусом воинов у двери, Этаби пошёл вперёд, прокладывая мне путь. Среди собравшихся на лестнице по пути вниз, было немало знакомых лиц. Несколько хурритов встрченных на лестнице, обнажив оружие, присоединились к моему эскорту, окруживших меня двойным кольцом. Уже на самом выходе из дворца, один молодой воин метнулся ко мне с мечом наперевес. Не останавливаясь, Этаби рубанул его мечом, заставив отлететь назад и упасть, обливаясь кровью.