Пхегат был назначен ровно через неделю, мы пришли к общему мнению, что лучше не покидать пределы моего двора, пока не состоится всенародный суд. Весь мой отряд оказался в сборе, пришлось разделить его на три смены, мы просто физически не смогли бы прокормить около сотни воинов, не считая членов семей моих друзей.
Шулим категорически отказался покидать мой дом, ссылаясь на то, что он не женат и дома его никто не ждёт. Утроенная стража занимала позиции во дворе в двух углах, пока остальные воины отдыхали. Пришлось им отдать помещения, что раньше занимали слуги, переведя последних в дом.
Шулим с воинами исправно посещал рынок для закупки продуктов, но его походы имели и разведывательную цель. Многие из моих воинов имели родственные отношения с охраной дворца и тоже добывали полезную информацию. Со слов моих разведчиков, большинство хурритов из числа военных, не считали меня убийцей, помня все мои заслуги. Но на рынке, где эсоры незаметно потеснили всех и заняли доминирующее положение, этот бред попадал на благодатную почву, заражая ересью горожан.
Шулиму и воинам стоило немалых усилий, чтобы не ввязываться в драку, когда они слышали, как меня проклинают. Только строгий приказ удерживал моих хурритов от опрометчивых действий, не давая Эрби повода обвинить меня в бунте. Этаби ещё дважды посещал дворец, в последний его приход новая стража отказалась пускать хуррита к Эрби. Это было ошибкой с их стороны, кузнец своими могучими кулаками отправил обоих в глубокий нокаут, и только вмешательство Эрби, предотвратило убийство моего друга.
— Всё изменилось, там больше эсоров чем хурре, — горько констатировал Этаби, вернувшись от Эрби. — И эта змея продолжает вызывать свою родню из Нанави. Последние слова относились к «безутешной» вдове, имевшей большое влияние на сына. Формально присутствие эсоров в Вешикоане объяснялось тем, что Ассирия покорилась и полностью утратила суверенитет. Не выиграв на поле боя, эсоры сменили тактику, просачиваясь в Митахни целыми ручейками. Будучи от природы опытными мастерами в сапожном, гончарном, ремесленном деле, они и так занимали эту нишу не только в Вешикоане, но и в Хаттуше, Уруке.
После признания своей зависимости от Митахни, перед эсорами открылась широкая дорога в земли хурритов. Не гнушаясь лести, они втирались в доверие к хурритам, отодвигая последних от многих сфер деятельности. Это началось ещё до прихода к власти Шутарны, продолжилось при нём и приобрело катастрофический масштаб после нашей победы над войском эсоров.
— Этаби, приближается момент, когда ты должен сделать выбор, — я сделал небольшую паузу, давая хурриту прочувствовать момент. — Либо ты берёшь власть в свои руки, либо хурре понемногу начинают растворяться среди эсоров.
— Я дал слово при свидетелях, — хуррит наморщил лоб, — кто я буду, если нарушу своё обещание?
— Сейчас решается судьба всей вашей страны, не время придерживаться вашего кодекса, — моя попытка не увенчалась успехом.
— Кодекс важнее всего, — Этаби задумался и продолжил: — Если я его не буду соблюдать, что требовать от остальных. Снова станем эсорами, только в этот раз во главе со мной. Нет, Арт, я дал слово и не нарушу его. Пусть Рамуссан или Амитани станут во главе, но я не пролью кровь двоюродного брата.
— Тогда он прольёт твою! — В сердцах вырвалось у Ады. Я даже не заметил прихода жены, увлечённый разговором с хурритом.
— Если на то будет воля Тешуба, пусть проливает. Но не я, — Этаби замкнулся, давая понять, что не намерен продолжать эту тему. Я знал, что он ответит так, но сделал попытку после просьб Ады, всё ещё желавшей остаться в стране хурритов.
Мне было трудно сидеть безвылазно в течении недели, но этого требовала предосторожность. Эрби заверил Этаби, что с его стороны никаких действий не последует до пхегата, но мы с другом отлично знали цену слова эсорского племянника. Я поделился с Этаби опасениями за жизнь Саммарата, младшего сына Шутарны.
— Они не тронут его, его мать из хурре, — возразил хуррит, но спустя два дня привёл Саммарата вместе с его матерью Рашанией. Младшая жена покойного правителя оказалась весьма симпатичной, кареглазой брюнеткой.
— Мой муж очень уважал тебя, я не верю, что ты мог отравить его, — Рашани поблагодарила меня за гостеприимство, отметив, что во дворце не осталось ни одного знакомого лица из стражи. Саммарат оправдал все эпитеты отца, заявив, что в смерти Шутарны выгоду получили Эрби и его мать, а также «собаки-эсоры, которые заполонили наш город».
— Я им отомщу, клянусь Тешубом и его верными быками, — поклялся мальчик, которому едва минуло десять лет. Им пришлось подселиться к семье Этаби, мой дом не мог вместить такого количества гостей без некоторого стеснения для них. С Виктором и его семьёй жили две служанки, остальные слуги делили каморку, где впятером умещались на десяти квадратных метрах. Самую большую комнату занимали мы с Адой и близнецами. Кроме этих комнат оставался холл на первом этаже, но хурриты трепетно относились к тому, чтобы спать в комнате без дверей. Холл стал местом приёма пищи и обсуждения положения вещей.
До пхегата оставался всего один день, когда мы подверглись атаке гиксосов. Гиксосы являлись потомками хурритов. Ещё почти две сотни лет назад, во времена самого могущественного правителя Митахни Аталшена, хурриты вторглись в Древний Египет и даже разграбили часть его городов. Гиксосами их назвали египтяне, намекая на внешний вид и войско, в основном состоявшее из пастухов.
Часть хурритов, отступая из Египта, осела на землях амореев, недалеко от городов Газа и Ашдод. Со временем, под влиянием амореев и ханаанцев их язык частично изменился, и сами они стали считать себя отдельным народом. Тем не менее гиксосы часто служили в хурритской армии и старались поддерживать отношения с Вешикоане и Аррапха.
Атака случилась ранним утром: стража вовремя успела заметить неприятеля и подняла тревогу, вступая в бой. На наше счастье, враги рассчитывали на неожиданность и не ожидали встретить столь значительное число воинов внутри двора. Нападавших было пятнадцать, всё, кроме одного раненого, были убиты в схватке. Получив две серьёзные раны, гиксос всё ещё пытался вырваться из рук моих воинов, бешено вращая глазами.
— Кто тебя послал? — пленник проигнорировал мой вопрос, продолжая вырываться. Один из воинов кончиком кинжала расширил рану на плече гиксоса. Даже теряя кровь, пленник продолжал дёргаться, теряя силы с каждой секундой.
— Принесите чистую тряпку, — я наложил повязку и закрутил её словно жгут, чтобы остановить кровотечение.
— Что ты делаешь? — опешил Этаби, — они пришли убить тебя.
— Он ранен, нельзя дать ему умереть, я хочу знать, кто стоит за нападением.
— Ты всё делаешь неправильно, — Этаби подошёл к воинам, державшим пленника:
— Снимите с него одежду и вышвырните за ворота.
— Нет, я всё скажу, — завопил молчавший пленник, но потерял сознание.
— Что это было? — я удивлённо смотрел на Этаби.
— Для хурре нет большего позора, чем когда с него снимают шаровары, — хуррит осклабился, довольный своими словами. — Он вытерпит боль, но не позор. Если его разденут и выкинут среди людей, позор падёт на весь род до седьмого колена. Его потомкам будут припоминать про это, с ними никто не захочет родниться.
— Дикари, — пробурчал себе под нос на русском, но Этаби меня понял. Недаром уже год мы с Адой учили его, Тахарис, Ириму русскому языку.
— Не дикари, это наши законы, Арт. — Похлопав меня по плечу, Этаби сдавил рану на плече гиксоса. Застонав, тот открыл глаза:
— Кто вас прислал? Говори или готовься, что я выкину тебя за ворота без одежды.
— Убей меня, — взмолился пленник, но мой друг был неумолим:
— Снимите с него одежду! — Когда воины дошли до шаровар, гиксос заговорил:
— Это был эсор из дворца, родственник нового правителя, так он сказал. Заплатил пит сикль, чтобы мы убили хурре с голубыми глазами. Про остальных ничего не говорил.
— Шулим, оставь ему одежду, убейте и вывезите трупы ночью. Отвезите в сторону Вотикоа и оставьте в пустыне. Эти шакалы не заслуживают склепа или похорон в земле.
— Их родные будут мстить за такое неуважение. Может выдадим трупы, — впервые я слышал, чтобы Шулим возразил.
— Пусть попробуют, они перестали быть хурре, когда взяли деньги эсора. Делай, как я сказал, — закрыл тему хуррит, показывая мне пройти с ним в сторону.
— Даже выиграв суд пхегата, ты не сможешь здесь жить, Арт, — в голосе Этаби звучала грусть. — Эти шакалы не перестанут и однажды добьются успеха.
— Надо вначале выиграть на пхегате, — напомнил хурриту, на сто процентов согласный с его словами.
— Выиграешь, большинство за нас. Многие хурре станут на твою сторону, потому что помнят твои подвиги. Некоторые станут назло эсорам, которые окружили моего двоюродного брата. Хотя вряд ли он мне больше брат, — сплюнул хуррит.
— Какой ты видишь выход? — Я напряжённо ждал ответа. Этаби повёл плечами:
— Идти в земли твоего народа, здесь всё уже не будет как раньше. Эсоры как змеи просочились в мой народ и будут его отравлять.
— Ты пойдёшь со мной, Этаби?
— Мы с тобой братья, конечно, пойду, — хуррит обнял меня: — Вчера я разговаривал с нашим «окасаг» — многие из моего рода готовы следовать за эти горы, — хуррит махнул на север в сторону кавказского хребта. — Говорят, там живут дикие люди, но разве мы боялись встречи с врагами?
Для проведения пхегата требовалось много места — прибыли «окасаги» всех родов. Как и раньше, пхегат проходил на открытом месте, чтобы вместить всех. Говорить имели право только старшие представители родов, младшие могли присутствовать и слушать. Солнце уже стояло высоко, когда пришёл человек от Эрби с требованием явиться на народный суд. Ещё одним непреложным законом пхегата -было появление на суде без оружия. Оружие было запрещено для всех, даже для правителей хурритов. На время проведения пхегата прекращались все распри — даже кровники могли находиться лицом к лицу, не имея права мстить.