— За камень, — дёрнул жену за руку и успел укрыться, прежде чем вторая стрела пролетела над головой, издавая противный свист.
— Ты не заметила, откуда стреляют?
От страха Ада забыла про холод, капли с волос стекали по её белоснежной коже, пролагая водные дорожки.
— Закутайся в ткань, станет теплее. — осторожно выглянул из-за камня, но противника не увидел.
— Здравствуй, Кавказ, —пробормотал себе под нос, раздумывая, как поступить дальше. Неприятеля я не видел, но вряд ли он далеко. Я успел заметить, что наконечник у стрелы был каменный. Уткнувшись наконечником в песок на малой глубине, оперённая стрела покачивалась в воде в такт небольшим волнам, набегавшим на берег. В отличие от голой Ады на мне были доспехи, такая стрела точно их не пробьёт, но есть риск попадания в лицо или шею.
— Сиди здесь, я пойду навстречу. На мне доспехи, такая стрела его не пробьёт, — кивнул в сторону моря, где волны лениво качали летальное оружие местных туземцев.
— А если в шею?
— Не попадёт, он же не Вильгельм Телль, сиди здесь, — прежде чем Ада успела возразить, выскочил из-за камня и пробежал около пяти метров. Неприятельская стрела с глухим стуком ударилась в грудь, но я успел увидеть стрелявшего. До него было не больше сорока метров: обвешанный шкурами бородатый мужчина снова прицелился. Увидев движение плеча, рванул в сторону и продолжил бежать в сторону врага. Стрела прошла намного левее. Мужчина успел выстрелить ещё раз, едва не задев меня: стрела прошла рядом с лицом.
Понимая, что не успевает выстрелить, дикарь бросил лук и выхватил из-за пояса большой нож. Первым же обманным движением я выбил оружие из его рук и нанёс удар плашмя по голове. Косматый рухнул на гальку, подобрал его оружие, оказавшееся костяным ножом с рукояткой, обмотанной полоской шкуры.
Нельзя было назвать его дикарём: шкуры на нём были выделаны, хоть и грубо. На ногах подобие обуви, здесь тоже использовалась шкура животного. Пока мужчина не пришёл в себя, внимательно его осмотрел, крикнув Аде что опасности нет. Определённо он не был дикарём: под шкурой обнаружилось подобие рубахи из грубой холщовой ткани. И на ногах были шаровары из той же ткани, топорные, со следами грубого шитья, но шаровары.
Оглушённый застонал, приходя в сознание.
— Ада, принеси верёвку из моей седельной сумки, — крикнул жене, переворачивая пленника на живот. Заведя обе его руки за спину, дождался верёвки и прочно связал запястья.
Мужчина застонал и окончательно пришёл в себя, пытаясь подняться с гальки.
— Лежи тихо, — легонько ткнул его рукоятью его ножа между лопаток. Пленник притих, повернув голову набок, вращая глазами и молча скаля зубы.
— Что с ним делать? — Ада уже успела частично обсохнуть, только влажные волосы намекали на водные процедуры.
— Отведём в лагерь и попробуем добиться информации. Может кто-нибудь их наших поймёт его речь.
Лежавший на гальке пленник издавал гортанные звуки, пытаясь что-то сказать. Лишь приподняв его, увидел, что мужчине в горло упирался крупный булыжник, мешавший нормально говорить. Часто говоря, пленник пытался что-то донести до меня, но я не услышал ни одного знакомого слова.
— Едем обратно, пока не нагрянули его соплеменники.
— А они рядом? — Ада испуганно озиралась по сторонам.
— Не знаю, но вряд ли одиночка стал бы уходить очень далеко от своего племени или поселения.
Забросив связанного пленника на круп лошади, вскочил в седло, радуясь наличию стремян. С моей лёгкой руки стременами пользовались многие хурриты, а в спецназе этот элемент упряжи стал обязательным.
— Арт, я вижу людей слева, — проследив за пальцем Ады ничего не заметил.
— Не вижу!
— Они спрятались за валунами.
— Далеко отсюда?
— Не знаю, метров двести, наверное.
— Поехали! — Пропустил жену вперёд, чтобы отразить нападение с тыла. Увидев, что мы уходим, неизвестные издали боевой клич, выскакивая из-за валунов.
— Галопом, — скомандовал Аде, — держись ближе к воде, там песок и нет крупных камней. У преследователей не было шанса нас догнать, я хотел как можно скорее доставить Аду в лагерь и организовать преследование туземцев с парой десятков конных лучников. В лагере заметили наш галоп: всадники мгновенно вскочили лошадей, пуская их галопом навстречу.
— На нас напали, там есть ещё, держи этого, — перебросил пленника на круп к воину.
— Ада, не высовывайся, скоро буду, — развернув жеребца, подарок Эрби, поскакали навстречу неприятелю. Туземцы трезво оценили свои шансы, их было около десяти человек. Прекратив преследование, противник бросился врассыпную, пробираясь между нагромождений валунов.
— Не убивать без нужды, — успел отдать приказ, прежде чем началась охота на людей. Пешим трудно уйти от всадников даже среди валунов. Не прошло и пяти минут, как все туземцы были обезоружены. Двое были убиты, ещё несколько человек получили стрелы в руки и ноги. Из спецназа только в Этаби попала стрела, застряв в многострадальном плече. Хуррит уже успел снять доспехи, давая отдых телу, и не стал их надевать, чтобы не терять времени.
Рана оказалась неглубокой, каменный наконечник не смог глубоко уйти в мышцы плеча.
— Грязные сыны шакалов, из всех попали только в меня, —ругался хуррит, вызывая подавленные смешки у воинов.
Осмотрев рану друга, поддержал его русской поговоркой:
— До свадьбы заживёт, держись
— Какой свадьбы, Арт, у меня есть жена.
— Как какой, — решил немного потроллить друга, — зачем они попали именно в тебя? Это обычай такой у них — в кого попадут, за него отдают в жены своих женщин.
Хуррит на мгновение остолбенел, но я не смог долго сдерживать смех. За мной грохнули и остальные воины, сказывалась разрядка после скоротечного боя.
— Да я вас всех… — запнулся Этаби, не находя подходящего слова. Потом махнул рукой и, оставив смеющийся отряд, медленно потрусил в сторону лагеря.
— Что с ними делать? — Шулим осадил коня рядом.
— Не знаю, убивать их не хочу, да и отпускать опасно. Может подержим в плену, пока не пойдём дальше?
Молча кивнув, Шулим отдал указания: пленных погнали в лагерь. К нашему возвращению уже все знали, что случилась стычка с местными. Если внимательно присмотреться, туземцы мало чем отличались от сангаров или хурритов. Косматые волосы на голове, грязные всколоченные бороды, густые брови. Одеты немного хуже, но это и понятно. Месопотамия развивалась не изолированно, к ним поступали товары со многих областей и прилегающих территорий, включая Египет.
— Приставь к ним стражу, покорми, дай воды, попробую потом поговорить, — поручил Ахбухчу, отправив Шулима проверить дозоры по периметру. Через пару часов наступит темнота, надо ещё успеть собрать хворост, выброшенный морем на берег.
Уже в темноте, когда мы успели поужинать, появился Ахбухч, ведя связанного пленника.
— Он всё время что-то говорит, — пояснил хуррит, показывая на пленника.
— Как называется ваш народ? — спросил я на хеттском, потом хурритском. Пленник лопотал в ответ, издавая гортанные звуки, но никто его не понимал. Ахбухч задал тот же вопрос на сангарском. После пробовали на эламитском, эсорском, касситском и даже на языке аромеев.
— Я знаю, как узнать кто они, не мешайте мне, — протиснулась вперёд Ада. Она дотронулась до себя и несколько раз произнесла слово «Ада».
— А -да, — повторил пленник и даже изобразил улыбку. Дотронувшись до своей груди, мужчина выдавил из себя:
— Гарр.
— Его зовут Гарр, — радостно вскрикнула моя жена, но стушевалась под моим вопросом:
— И что нам это даёт, мы же хотели узнать, что за племя здесь обитает?
— Минутку, — Ада широким жестом обвела сидящих у костра, произнося «Хурре».
Как ни странно, пленник её понял. Он мотнул головой в темноту, откуда его привёл Ахбухч и произнёс:
— Лег!
Дальнейшие попытки поговорить провалились: или мы не так задавали вопросы, используя язык и жесты, или Гарр нас просто не понимал.
— Уведи его к остальным, их накормили?
— Не хуже наших, — ответил Ахбухч, дёргая пленного в темноту.
— Зачем нам знать кто они? — Этаби массировал раненое плечо, — перебьём всех, кто на нас нападёт и пойдём дальше.
— А если их будет сотни, тысячи? Будем убивать? Мы идём, чтобы жить свободно, не будем лишать этого права других.
— Ты прав, Арт, — заговорил хуррит после некоторого молчания, — пусть живут. Но если будут нападать, пожалеют.
Второй и третий день отдыха прошли без приключений. За время отдыха подлатали пару повозок, некоторых волов пришлось заменить теми, кто пока не шёл в упряжке.
Саленко все два дня провёл рядом с пленниками, стараясь понять их язык. Поняв, что их не собираются убивать, а более того хорошо кормят, леги вели себя тихо и дружелюбно. К исходу третьего дня археолог выучил пару десятков слов их языка, Гарр, как самый развитый тоже освоил около десятка русских слов.
Утром четвёртого дня, я распорядился отпустить пленников: караван уже выстроился в походный строй. Освобождённые леги отбегали на пару десятков метров и с любопытством рассматривали нашу колонну.
Гарр отделился от соплеменников и подбежал к Саленко.
— Друг, идти, — отчётливо выговорил мужчина, показывая странные жесты.
— Он просится с нами, — крикнул мне археолог, после пары минут жестового разговора с легом.
— Ты уверен? Какая нам от него польза?
— Ещё несколько и я смогу кое-что понимать. И он смышлёный, схватывает слова на лету.
Гарр действительно оказался неглупым: уловив по интонации, что я главный, мужчина подбежал к моему коню:
— Друг, Гарр друг!
— Бери его к себе и постарайся выудить информацию сколько здесь племён.
— Гарр, — позвал Саленко, — иди сюда. Лег понял, подбежав к археологу, остановился рядом с ним. Соплеменники ему что-то кричали, но мужчина даже не обернулся.
— Вперёд! — Мы с Этаби тронулись первыми, воины из авангарда заняли позиции по бокам, готовые применить оружие при малейшей опасности. Гарр шёл рядом с конём археолога, периодически повторяя русские слова, что успел запомнить. Даже находясь верхом, Саленко продолжал учить нашего нового знакомого русским словам.