— Мои люди хотят остаться в этом месте. Здесь нет врагов, много животных, родники с чистой водой.
— А что хочешь ты? — Хуррит не отвёл взгляда:
— Мы братья, куда ты, туда и я.
— Даже если твой род захочет остаться здесь? — Вопрос был непраздный. Несмотря на то что Этаби был царского рода, решение принимал не он. В его роду было три «окисага» и все они находились в моём караване.
— Пусть остаются, — Этаби швырнул камешек в поток, — у каждого человека своя голова на плечах.
— Уровень воды ещё немного понизился, — перевёл я тему разговора, — завтра попробуем пересечь. У нас освободилось несколько повозок, туда загоним коз и овец, чтобы их не унесла вода.
— А долго идти до твоих земель? — В голосе Этаби прозвучала усталость. Желание хурритов остаться в этой местности, как и усталость моего друга, можно было понять. Мы в пути находились почти два месяца, израсходовали почти все запасы пищи, кроме неприкосновенных запасов. Посевной материал я запретил трогать под страхом смерти. В настоящее время голод никому не грозил — животных было столько, что даже «изгои» наедались вдоволь.
— Дней десять, если эта река Терек, — я встал и протянул руку Этаби, помогая подняться. — Дальше должно быть легче, если мне память не изменяет — впереди степи до самого Дона.
— Десять дней — это немного, — облегчённо ответил хуррит, поправляя кинжал на поясе. — Просто они устали, —попытался он выгородить соплеменников, — мы уже почти два месяца в дороге.
— Понимаю, сам устал! — Этаби отказался от еды, сославшись на необходимость подготовить повозки к переправе. Перед преодолением водной преграды и сразу после неё с повозками приходилось мучиться. Колёса снимались и оси смазывались жиром. Но даже эти процедуры помогали лишь на несколько дней — примитивная ходовая повозок нуждалась в постоянном смазывании жиром.
— Арт, мы сегодня не будем переправляться? — Ада за время дороги исхудала, но по-прежнему оставалась красивой.
— Завтра уровень воды должен спасть, лучше не рисковать.
— Папа, — заголосили близнецы, стараясь доковылять до меня. Они ходили уже достаточно хорошо, а говорить слова «папа, мама и дай», начали всего две недели назад.
Подкинув в воздух каждого из сыновей, пристроил их в повозке, где Ада оборудовала им уютный уголок среди тюков со шкурами и одеждой.
— Люди устали, они не понимают, зачем уходить от реки. Здесь много рыбы, животных, густой лес недалеко, есть родники, — Ада стала раскладывать жареное мясо на импровизированном столе.
— Где Виктор с женой? — ушёл от вопроса.
— Пошли ловить рыбу в реке, попросил у меня заколку, — Ада остановилась и спросила: — Почему ты не хочешь остаться здесь?
— Потому что это не моя Родина, — я осторожно откусил и разжевал кусочек мяса: — Соль закончилась?
— Сейчас найду, — вскочила жена, но я остановил её: — Не надо, и так сойдёт.
— Не передумаешь? — Ада ждала ответа.
— Пусть остаются те, кто не хочет идти дальше, никого неволить не буду.
Ада только открыла рот, как с середины лагеря донеслись громкие крики.
— Арт! — Ахбухч подлетел ко мне, — там Этаби с лошади упал.
Забыв про еду, побежал за хурритом. Моего друга несли четверо, ещё на расстоянии увидел торчащую белую кость правой голени. Этаби терпел, стиснув зубы, только глухо постанывая при каждом шаге «санитаров».
— Что случилось? Осторожно положите его! — С первого взгляда было ясно, что положение серьёзное. Острый осколок пробил штанину шаровар правой ноги. Хуррит был мертвенно бледен, из места перелома сочилась кровь.
— Змея, лошадь испугалась, — проговорил Этаби и потерял сознание.
— Позови Аду, — но жена уже сама бежала в нашу сторону.
— Открытый перелом, надо разрезать штанину и осмотреть рану. — Ада деловито раздавала команды.
— Быстрее, я хочу осмотреть рану, пока он без сознания. Накали свой кинжал на огне, чтобы кончик стал красным, — Ахбухч кивнул и бросился исполнять приказание. Я разрезал штанину на ноге Этаби — осколок кости пропорол мышцы, из рваной раны длиной в десять сантиметров бежала кровь.
— Надо остановить кровотечение, я не помню какие там сосуды, но, похоже, что-то крупное. Где Ахбухч? — Ада повысила голос.
— Ему нужно время, чтобы нагреть металл, — вступился за парня, внутренне содрогаясь при виде ужасной раны.
— Нет у нас столько времени, прижимай пальцем вот здесь, дави сильнее, — прикрикнула Ада. Боль привела Этаби в чувство: скосив глаза, он увидел свою рану и улыбнулся сквозь гримасу боли.
— Я больше не буду ходить, брат.
— Будешь, на всё воля Тешуба, — я взял руку хуррита, — ты ещё должен много земель пройти со мной.
— Где этот, Ахбухч? — почти взревела Ада, прерывая наш диалог. Парень уже спешил к нам, но прибавил в скорости после слов моей жены.
— Этаби, держись! — Ада, не давая времени на раздумья, прижала кончик кинжала к ране. Плоть зашипела, по воздуху поплыл тошнотворный запах жареного мяса. Не проронив стона, Этаби вновь отключился.
— Мне нужны чистые ткани, вода и шина.
— Шина?
— Арт, не тупи, сделай её из подручных средств. Здесь много деревьев, надо ободрать кору длиной в метр или больше. И выбери дерево, по диаметру чуть меньше его ноги. Иди, здесь я сама справлюсь.
Кроме Ахбухча, Шулима и жены Этаби, возле нас уже собралась почти половина каравана. Пришли даже «окисаги» из рода хуррита, увидев рану, поцокали и покачали головами, понимая, что рана очень серьёзная.
Я никогда не снимал кору с дерева типа чулка, но генетическая память предков помогла решить эту проблему. Берёз поблизости не увидел, но крупных и молодых лип было вдоволь. Сделав вертикальный надрез длиной в полтора метра, ограничил его кольцевыми надрезами сверху и снизу. Просунув клинок внутрь, начал отслаивать край сверху донизу. К моему удивлению, получилось неплохо, лишь пару раз произошла задержка, когда кора не хотела отслаиваться. Не прошло и двадцати минут, как у меня на руках оказалась кора длиной в полтора метра и сантиметров двадцать в диаметре.
— Готово, — Ада мельком взглянула на меня, продолжая вправлять кость. Этаби мычал с зажатой во рту палкой, пока Ада, расширив рану на голени, пыталась вставить осколок кости на место. Она щедро поливала рану водой, промокала её чистой тканью и продолжала работы.
— Лучше не получиться, я не могу идеально сопоставить края, — пряди волос на лице слиплись. — Арт, нарежь полосу ткани словно бинт, это для первичной фиксации.
Положив кору на землю, выполнил просьбу жены. Несколько раз обмотав ткань вокруг ноги, Ада уступила мне концы:
— Затяни туго и сделай узел.
Ахбухчу пришлось ещё раз греть свой кинжал, чтобы прижечь рану, которая кровила, но уже заметно меньше.
После этого мы с Адой надели «шину» на ногу Этаби, укоротив её на полметра. Зафиксировав шину в трёх местах, Ада выдохнула:
— Этаби, я сделал всё что могла. — Хуррит выплюнул палочку изо рта и прохрипел:
— Я знаю жена брата, больше сможет только Тешуб.
Несколько лекарей, что ехали с нами, попытались осмотреть рану, но ретировались под взглядом моей жены.
— Тебе придётся лежать так, — Ада задумалась, не меньше двух Лун.
— Что? — Хуррит сделал попытку подняться, но я пригвоздил его к земле:
— Я бы не стал с ней спорить, Этаби!
— Мы должны ехать дальше, — хуррит не собирался сдаваться.— я не могу так лежать, как родившийся ребёнок.
— Ты никуда не едешь, — Ада даже выругалась, — хочешь испортить всё, что я сделала. Перенесите его в наш шатёр, — указания моей жены выполнялись беспрекословно. Я первым нагнулся к другу:
— Арт, ты держи ногу, нельзя, чтобы она сгибалась даже на миллиметр. Кость может срастись, но для этого ей нужен покой и иммобилизация. Если не будет заражения, ходить он будет, но, возможно, останется хромым.
Этаби мы несли вшестером: я фиксировал ногу, не сильно доверяя нашей самодельной шине. Отдав свой шатёр Этаби и его семье, переместились в его временное жилище.
— Как думаешь, срастётся?
— Не знаю, Арт, мало шансов, но чудеса бывают. Я больше переживаю за инфекцию. Да и перелом был сложный, там небольшой осколок отсутствовал, не знаю, что из этого получится. Одного не пойму, — Ада сполоснула потное лицо, как такой опытный всадник мог упасть и получить такой перелом.
В случившемся была частично моя вина: я убедил Этаби использовать стремена. И когда змея напала на лошадь хуррита, он просто не успел с неё соскочить, когда она повалилась на камни. Всей своей массой животное навалилось на Этаби, чья нога застряла и оказалась на крупном камне в момент падения.
— Пойду, проведаю его, — оставив Аду, зашёл к Этаби, на груди которого беззвучно плакала Тахарис. Их малыш, не понимая трагедии, спокойно копошился в углу шатра.
— Арт, скажи этой глупой женщине, что я ещё живой и ей не удастся выйти за другого, — пошутил Этаби, немного отошедший от боли.
— Как ты, брат, —присев рядом, сжал его плечо, — не будь этих проклятых стремян, ты успел бы соскочить.
— Нет, не будь стремян, нашлась бы другая причина, — Этаби улыбнулся, — только Тешуб знает, кого наказать и кого забрать к себе. Видимо, я недостоин его, раз он меня пощадил.
Тахарис махнула слёзы и отошла в сторону, чтобы не мешать нашему разговору.
— Арт, Ада сказала, что мне даже в повозке нельзя ехать.
— Это так, — подтвердил слова жены, — повозка будет трясти и кость не срастётся несмотря на все её усилия.
— Но нам надо ехать, — хуррит закрыл глаза, желваки на его лице выдавали напряжение.
— Подождём, пока тебе не станет лучше, сейчас, главное, чтобы ты поправился. А земли моего народа никуда не денутся. Тахарис, если что-нибудь будет нужно, сразу говори мне.
Супруга Этаби лишь кивнула, благодарно сложив руки на груди.
Случившееся взбудоражило караван: Этаби любили, с ним считались. Снаружи ждала целая толпа желающих проведать моего друга. Понимая, что все запреты бесполезны, молча прошёл мимо, направляясь к реке.