Так что быстро пробежаться по Газе всё равно не выйдет, а потери израильской стороны, скорее всего, кратно превысят показатели всего периода противостояния с ХАМАС до 2023 года.
ХАМАС и «Хезболла» в тени больших геополитических проектовИгорь Ходаков
Вопрос, которым задаются ныне многие: почему шиитская «Хезболла» не спешит поддерживать суннитский ХАМАС и открывать второй фронт на северных рубежах Израиля, что позволяет ЦАХАЛ методично, шаг за шагом, ставить под контроль сектор Газа, несмотря на ряд локальных успехов их противника и даже подбитые им танки?
Зачем, правда, израильтяне затащили их в плотно застроенный город, не очень понятно. Сразу вспоминаются кадры с трагической новогодней ночи в Грозном, ознаменовавшей наступление 1995 года.
И еще на память приходит военный теоретик Э. Люттвак с его рассуждениями об эффективности поражения дорогостоящих танков дешевыми ПТУРСами. Израильское командование об этом не знало?
Да и действия танковых подразделений, что ВСУ, что ЦАХАЛ, свидетельствуют, как мне представляется, о кризисе и даже изживании прежних методов их применения. Но сегодня мы говорим совсем о другом.
Традиционно, следуя рекомендации Л. Н. Гумилева, постараемся взглянуть на непростую проблематику отношений ХАМАС и «Хезболлы» с высоты орлиного полета. И будем исходить из очевидного: обе структуры — не самостоятельные игроки, а часть региональных геополитических проектов.
В их рамках многовековой и нередко кровавый конфликт шиитов и суннитов играет, да, важную, но все же не определяющую роль. Тем не менее, с него мы и начнем.
Итак, после захвата американцами и их сателлитами Ирака в раздербаненной стране почти сразу обострилось давно уже тлевшее противостояние упомянутых религиозных течений в исламе.
В значительной степени обусловлено оно было недальновидной политикой Саддама, фактически лишившего шиитов доступа к ключевым постам в военно-политической элите страны — партии Баас, Республиканской гвардии и армии.
Хуже того, иракский лидер не останавливался перед жестокими репрессиями в отношении некоторых духовных авторитетов шиитов. Так, в 1980 году в Ираке был казнен известный богослов и философ Мухаммед Бакир ас-Садр, что вызвало международный резонанс.
Соответственно, как только рухнуло под тяжестью американской агрессии возглавляемое Саддамом государство, так сразу и открылся ящик Пандоры, выпустивший джинна, точнее, упыря и шайтана — иорданца А. аз-Заркави, возглавившего сколоченную им террористическую и запрещенную в России «Аль-Каиду в Ираке»[39], в рядах которой сражались в том числе и палестинцы. Пусть и незначительная, но часть их могла позже влиться в ряды ХАМАС, и с их антишиитскими настроениями руководство движения не могло не считаться.
И, как результат, в период с 2006 по 2008 год в Ираке шла фактически война между вооруженными группировками двух течений в исламе. И это только горячая фаза.
«В целом же шиитско-суннитское противостояние, — пишет арабист А. А. Кузнецов, — разворачивающееся на протяжении последних 30 лет в Ближневосточном регионе, выходит за пределы собственно конфессионального конфликта и приобретает все более ярко выраженный геополитический аспект».
В чем последний выражается?
Сделаем небольшой шаг в век минувший.
Основание «Хезболлы» в 1982 году — то есть на пять лет раньше рожденного в пламени первой интифады ХАМАС — было связано в числе прочего с курсом Тегерана на экспорт Исламской революции в арабский, по большому счету — суннитский мир, возглавляемый либо коррумпированными светскими правительствами, либо ориентированными на США аравийскими монархиями.
Подлинная самостоятельность последних и сегодня большой вопрос, учитывая размещенные на полуострове американские военно-морские базы. Поэтому-то в ходе палестино-израильских конфликтов где-то последней четверти века озолотившиеся на экспорте нефти эмиры и шейхи залива сидели смирно.
Минувшая осень не стала исключением. Больше того: саудовский высокопоставленный имам Рас-Судайс без обиняков призвал подданных короны:
«Не вмешивайтесь в дела, которые не входят в ваши обязанности».
Мне думается, с ним солидарны имамы и монархи полуострова, кроме катарского.
Арабская улица? Шумит, и даже не только арабская. Митинги в поддержку палестинцев похожей на цунами волной прокатились по всему миру — от Индонезии до Германии. «Аль-Джазира» леденящие кровь репортажи показывает. И?
В тиши кабинетов, где принимаются политические решения, пропалестинские лозунги не особо слышны, да и на репортажи рожденной волею катарского эмира телекомпании там вряд ли время тратят.
Иран тоже шумит. И даже больше того: после удара по больнице в Газе на расположенном в Мешхеде мавзолее имама Резы персы подняли черный флаг, символизирующий призыв к мести. Последний раз его поднимали после убийства генерал-лейтенанта К. Сулеймани.
Только вот практической поддержки ХАМАС Тегеран также не оказывает. В подобном же смысле было выдержано сделанное 3 ноября заявление лидера «Хезболлы» Х. Насраллы, приправленное, разумеется, грозной риторикой. Но намек был пространен: военной поддержки со стороны «Хезболлы» бойцам ХАМАС ждать не стоит.
Оно и понятно: в центре внимания прагматичных руководителей Ирана находится нормализация — спасибо главе китайского МИД Ван И — диалога с Саудовской Аравией, развитие отношений с желающей торговать в условиях стабильности Поднебесной. И рисковать перспективами экономического сотрудничества с тем же Пекином ради поддержки заранее проигрышного дела ИРИ не будет.
А как же все-таки экспорт идей Исламской революции?
Все это рухнуло в тартарары уже давно: еще с первыми залпами инициированной Саддамом ирано-иракской войны, когда арабский мир увидел в персах извечных врагов.
Да и сам Тегеран предпочел более приземленные шаги после завершения войны с Ираком и на пути укрепления своего влияния на Ближнем Востоке, напрямую связанного с Х. Асадом, пошедшим на союз с Ираном ради укрепления позиций Сирии в Южном Ливане. Без военно-финансовой поддержки ИРИ и лояльности патронируемой Тегераном «Хезболлы» добиться этого было практически невозможно.
Сыну же Хафеза поддерживать ХАМАС сейчас тоже не с руки: вряд ли он стремится лишний раз раздражать Тель-Авив, подвергая столичный аэропорт очередной угрозе авиаудара со стороны израильских ВВС.
Впрочем, учитывая, что Асады — алавиты (направление в шиизме), то религиозный фактор в деле сближения Тегерана и Дамаска также следует принимать во внимание, не преувеличивая его роль.
Но если ирано-иракская война похоронила надежды на экспорт Исламской революции в шиитском и вряд ли приемлемом для суннитов ее измерении, то и смерть великого аятоллы Р. Хомейни, равно как и последовавшее спустя год вторжение саддамских войск в Кувейт, дала старт процессу медленного улучшению упомянутых выше саудовско-иранских отношений.
Американский исследователь Дж. П. Харик пишет на сей счет:
«В 1993 г. саудовское правительство и лидеры ряда оппозиционных групп шиитов пришли к соглашению, что те прекратят подрывную деятельность в обмен на общую амнистию и обещание правительства обсудить претензии шиитов».
Да, процесс нормализации трудно назвать простым; скажем, «Хезболла» на первых порах его не поддержала. Но Эр-Рияду, как, собственно, и другим аравийским монархиям, не нужна была эскалация с ИРИ.
Ибо, по словам А. А. Кузнецова, на полуострове существовали опасения, что революционная волна из Ирана может распространиться среди шиитских общин стран Персидского залива и поставит под сомнение существование консервативных монархий в регионе. Эти опасения были не лишены оснований, так как шииты составляли в Ираке 65 %, Бахрейне — 75 %, в Кувейте — 30 %, в Дубае — 30 %, в Абу-Даби — 20 % населения.
При подобном раскладе «Хезболла» могла стать своего рода инструментом давления Тегерана на данные государства. А если добавить сюда йеменских хуситов (тоже, в сущности, шиитов) и вооруженные шиитские группировки в Ираке, то, можно сказать, упомянутые монархии оказываются в стратегическом окружении координируемых Исламской Республикой сил.
И ХАМАС в данном случае — да, пусть с определенной долей оговорок, — представляется возможным рассматривать как структуру, до некоторой степени нивелирующую плотность сжатого вокруг монархий кольца. Хотя именно до «некоторой степени». Но опять же — инструмент политического давления не тождественен военной эскалации, на путь которой Тегеран после завершения войны с Ираком ступать и не собирается.
Да и ХАМАС: в прошлом материале мы говорили о противостоянии этого движения запрещенным в России двум столпам мирового терроризма — «Аль-Каиде»[40] и ИГИЛ[41]. А победа на выборах 2006 года подвигла ХАМАС концентрировать свои усилия на решении собственно социально-экономических проблем, выстраивании непростых отношений с ФАТХ и Израилем (в данном случае речь о дооктябрьском формате отношений с последним).
И если движение рассматривать как часть глобального геополитического проекта, то только британо-турецкого.
Не зря Лондон декларировал пару лет назад принятие новой стратегии по обороне и внешней политике, немыслимой без участия в ближневосточной игре, соответственно, неудивительно высказанное А. Хазиным предположение о подготовке бойцов ХАМАС английскими инструкторами — разумеется, неофициально, поскольку с формально правовой точки зрения движение считается в Туманном Альбионе террористическим. Ну так и ИГИЛ