оттуда.
Писем от Фоменко не было уже четвертый месяц…
Каждый день, цепляясь за лестничные перила, Корытов спускался на первый этаж, на ощупь открывал почтовый ящик, висящий на стене у выхода из подъезда, и извлекал из него «Красную Звезду». Он медленно и тщательно ощупывал газету, а затем, опасаясь, что письмо могло проскользнуть мимо пальцев, опускался на колени и долго шарил руками по грязному, заплеванному полу.
35
Корытов сидел на скамейке у подъезда своей пятиэтажной «хрущевки», подставив лицо ласковому вечернему солнцу. Глаз его не было видно за стеклами дымчатых очков.
Во дворе, шумно перекрикиваясь, играли дети.
Неожиданно Корытов услышал, как детский голос у него за спиной громко произнес:
— Квартира номер двенадцать? Это во–о–н в том подъезде.
А взрослый ответил:
— Спасибо, мальчик.
Этот голос Корытов узнал бы из тысячи… Да что из тысячи! Такого больше не было ни у кого.
Корытов уже слышал звуки приближающихся к нему шагов. Дрожа от волнения, он поднялся со скамейки…
… К Корытову, широко улыбаясь, подошел Чепига в повседневной офицерской форме. Он остановился и раскинул для объятий руки.
— Здравствуйте, Евгений Иванович!
Корытов шагнул ему навстречу.
— Витя!
Они обнялись.
Глаза Чепиги лучились от счастья. Отстранившись от Корытова, он радостно хохотнул.
— Я же говорил, что зрение восстановится!
Корытов грустно улыбнулся:
— Нет, Витя. Я по–прежнему ни черта не вижу… Узнал тебя по голосу, когда ты разговаривал с мальчишкой.
Глаза Чепиги сразу потухли.
Оба присели на скамейку.
Сквозь комок, подступивший к горлу, Корытов тихо произнес:
— Спасибо, что не пожалел времени в отпуске… Навестил старого друга.
— Я не в отпуске, Евгений Иванович, — Чепига сделал паузу. — Сопровождал груз «двести» в Московскую область. А до вашего городка было рукой подать…
Корытов вскинул голову.
— Ты передавал Фоменко мой адрес?
— Конечно.
Корытов вздохнул:
— А он мне до сих пор так и не написал…
Спохватившись, Корытов добавил:
— Ты не думай, я не в обиде. У него на письма, наверное, и времени нет… Как он там? Назначили начальником штаба батальона?
Чепига кивнул:
— Назначили.
— И майора получил?
— Получил…
Корытов радостно всплеснул руками.
— Слава богу! Он так этого хотел. Вот приедет ко мне в гости… Чепига отрицательно помотал головой.
— Евгений Иванович, он не приедет…
Корытов изумленно вскинул брови.
— Почему?
Чепига долго молчал, собираясь с духом.
— Месяц назад две роты его батальона сопровождали агитотряд у кишлака Момандхейль…
36
От дороги до густых зарослей «зеленки» было не больше ста метров. Вдалеке виднелся афганский кишлак, в сторону которого и двигалась по дороге, проходящей мимо «зеленки», колонна бэтээров.
Один из них был переоборудован под звуковещательную станцию: рядом с люком машины торчал большой репродуктор.
На броне этого бэтээра, по бокам от репродуктора, сидели Фоменко и командир агитотряда старший лейтенант Моисеенко.
На погонах Фоменко блестели новенькие майорские звездочки.
За спинами офицеров дремал, опустив голову и прикрыв глаза, фельдшер агитотряда прапорщик Андрусевич — русоволосый, крепко сбитый белорус с аккуратными усами почти до самого подбородка. Фоменко повернулся к Моисеенко и улыбнулся:
— Ну что? Едем агитировать дехкан за советскую власть? Моисеенко криво усмехнулся и махнул рукой.
— Да им наша агитация — до одного места.
Он кивнул на репродуктор:
— Вы что думаете, я по этому «матюгальнику» длинные речи толкаю? Скажу пару слов, а потом запускаю музыку.
Фоменко понимающе кивнул. Он бросил на Моисеенко любопытный взгляд.
— Где учил язык? В военном институте иностранных языков?
— На восточном факультете Ленинградского универа.
Фоменко оживился:
— Так ты «двухгодичник»?
— Да. У меня срок службы кончается осенью. А потом… — командир агитотряда мечтательно вздохнул. — Потом — домой.
Фоменко хитро прищурился:
— В армии остаться не хочешь?
Моисеенко поморщился:
— Да вы что? В этом «дурдоме»? Не–е–е…
Спохватившись, он покраснел и смущенно покосился на Фоменко.
— Хотя кому–то, может, и нравится…
Фоменко сделал вид, что не принял сказанного старлеем на свой счет.
— А чего сегодня твой агитотряд сопровождают две роты? Я слышал, всегда хватало одной.
— Раньше ездили с одной. А теперь нельзя, — глаза Моисеенко стали серьезными. — Недавно наши убили брата полевого командира, который действует в этом районе. Он мстит…
— Ясно… Ну, а в самом кишлаке вас как встречают?
Моисеенко хохотнул и широко расставил в стороны руки:
— Вот так!
— Шутишь? — недоверчиво протянул майор.
— Почему? — Моисеенко кивнул на бэтээры за своей спиной. — Я же к ним с пустыми руками не езжу. У меня там полтонны риса, сорок ящиков тушенки и сотня одеял… Да они меня ждут, как отца родного!
Фоменко улыбнулся:
— Тогда понятно. Небось, заранее выстраиваются в очередь?
— В две, — уточнил Моисеенко. — В одну — за продуктами и шмотками, а в другую — к фельдшеру. Я же с собой еще и фельдшера вожу. — Он полуобернулся к Андрусевичу. — Вон, Францевича.
Андрусевич, услышав свое отчество, открыл глаза.
Командир агитотряда ухмыльнулся:
— Он им, правда, от всех болезней дает одну и ту же таблетку. Но они–то этого не знают!
Андрусевич ухмыльнулся в ответ.
Из «зеленки» прогремела автоматная очередь.
Голова Андрусевича дернулась, и прапорщик медленно повалился набок. Из–под его пробитой пулей кепки на лбу выступила кровь…
По броне бэтээра защелкали пули.
Фоменко спрыгнул на землю и громко крикнул:
— К бою!
Заняв оборону вдоль дороги, солдаты и офицеры вели ответный огонь по «зеленке».
Моисеенко, вжавшись в придорожную пыль, стрелял из АКСа.
Он повернул голову к Фоменко и с удивлением посмотрел на майора, который лежал метрах в трех от него.
Фоменко, привстав, напряженно всматривался в заросли, из которых гремели очереди.
Несколько пуль вспороли землю рядом с ним, но майор даже не подумал пригнуться. В его широко раскрытых глазах зияла пустота, а на губах играла безумная улыбка.
Фоменко прошептал:
— Их совсем мало… Скоро они уйдут…
Рядом с ним и Моисеенко вспыхнуло сразу несколько фонтанчиков от пуль. Командир агитотряда со страхом вжал голову в землю. Недоуменно косясь на Фоменко, он крикнул:
— Товарищ майор! Что вы делаете? Ложитесь!
Фоменко словно не слышал его. Он снова прошептал:
— Скоро они уйдут…
Крепко сжимая в руках автомат, майор медленно поднялся в полный рост.
Моисеенко, прижавшись щекой к земле, смотрел на Фоменко, как на сумасшедшего.
Приладив у бедра автомат, майор сделал шаг в сторону «зеленки».
Мосеенко истошно завопил:
— Товарищ майор! Куда вы?!
Выпустив из автомата короткую очередь, Фоменко сделал еще один шаг в сторону «зеленки», и еще…
Стреляя короткими очередями, он шел все быстрее и быстрее.
Моисеенко снова крикнул ему вслед:
— Товарищ майор!
Пуля сбила с головы Фоменко кепку, но он, даже не обратив на это внимания, продолжал упрямо двигаться вперед.
Еще одна пуля попала ему в правую ногу — чуть ниже колена. Застонав, Фоменко споткнулся и упал. Но через несколько секунд, превозмогая боль, снова встал. Сильно припадая на раненую ногу, Фоменко упрямо двигался к зарослям «зеленки».
Опять выпустил из автомата короткую очередь.
В ответ из «зеленки» прогремела длинная.
Пуля попала Фоменко в голову, и он со всего маху рухнул на землю…
37
Корытов откинулся на спинку скамейки. По его щекам текли слезы.
Смахнув их тыльной стороной ладони, Корытов откашлялся и спросил:
— Зачем он это сделал, Витя?
Чепига пожал плечами:
— Не знаю, Евгений Иванович… Никто не знает.
— Он не мог разлюбить жизнь… Его мечта сбылась. Валерке было ради кого жить.
— Его сын не знает, как все произошло. Я рассказал Андрею, что его отец… — Чепига запнулся, подбирая слова. — В общем, что он погиб в бою, как герой… Я сопровождал гроб с телом Фоменко в его родной город.
— Андрей похож на отца?
— Очень. И очень им гордится. Он собирается поступать в то же военное училище, которое закончил Фоменко…
Чепига положил на плечо Корытова руку.
— О том, что у его отца был друг, я Андрею тоже рассказал. Он хочет встретиться с вами. Сказал, что обязательно приедет в гости. Адрес я ему оставил…
— Я сам поеду к Андрею, — решительно произнес Корытов. — Мы должны побывать на могиле его отца. Вместе…
38
Аэровокзал провинциального российского города с самого утра был набит битком.
Среди пассажиров прибывшего рейса, постукивая палочкой по бетонным плитам пола, к выходу из терминала пробирался Корытов.
У выхода, в толпе встречающих стоял в новенькой парадной форме и первокурсник военного училища Андрей Фоменко.
Увидев в дверном проеме Корытова, Андрей сразу узнал его, широко заулыбался и бросился ему навстречу.
Когда Андрей оказался в паре шагов от Корытова, тот, почувствовав его приближение, замер на месте.
Андрей тоже остановился.
Корытов уверенно произнес:
— Андрей?
— Я, Евгений Иванович. Здравствуйте.
— Здравствуй.
Они обнялись.
Отстранившись, Корытов улыбнулся и прикоснулся пальцами к его погонам.
— Я хоть и не вижу, но уверен… Форма сидит на тебе так же, как на отце, — словно ты в ней родился.
39
В глубине городского кладбища стоял скромный гранитный обелиск с овальным портретом Фоменко, увенчанный пятиконечной звездой.