— Алиса, давай ты немного отдохнёшь, а потом…
— И все это время Мейрик будет отгонять желающих помочь оборотней? — с усталой насмешкой перебила я любимого лиса.
Мейрик действительно никого не подпускал к девчонке, пытаясь закрыть собой ее и обернувшуюся голую Маринку, опустившуюся на колени около ребенка.
— Если отгоняет, значит так надо! — не выдержал уже демон. — И если ребенок ещё жив, то… — второй мой любимый запнулся, увидев мои сузившиеся глаза. «Подождет или выкарабкается сама» так и не сорвалось с его губ.
С тяжёлым вздохом демон отступил, позволяя мне пройти. Я понимала их беспокойство. Каждый раз, когда я просила Великого духа кого-нибудь вылечить, то загибалась от боли или теряла сознание. И если есть альтернатива, то мои шэсы стояли до последнего, отговаривая меня. Но там ребенок, а я… переживу.
При нашем приближении оборотни отступили, опустив головы и словно стыдясь того, что у них произошел пожар.
— Что происходит? — шепотом спросила Рэйна.
— Они не достойны малышки, — так же тихо отозвался муж. И видя мои округлившиеся глаза, принялся объяснять. — Ты же видела, как у нас мало детей сейчас. Не Мейрик должен был в огонь кидаться, а они. Умереть, если понадобится, но ребенка вынести. Если Мейрик не пускает, значит никого внутри из взрослых не видел. Ее бросили в огне, спасая свои дома от пожара.
И так не радужное настроение испортилось окончательно. Одарила шэсов хмурым взглядом, намекая, что кто-то меня только что лечить не отпускал.
— Это другое, — удивительно синхронно заявили мужчины. Переглянулись и закончил Келеавин: — Сейчас ее жизни ничего не угрожает.
— Неприятные ощущения ей угрожают! Посмотрю я на вас, когда наш ребенок разобьёт коленку, — и гордо задрав подбородок пошла дальше. Одна.
Шэсы так и остались стоять на том же месте. Уж не думали ли они, что я всю жизнь ботинки стаптывать буду? Однажды и мне захочется свой дом и детей. Когда-нибудь. Когда найду девятого шэса.
И все же малышке пришлось подождать. Показывать свою слабость перед теми, кто посчитал чужую жизнь дешевле собственных домов, было бы ошибкой. Поэтому только кивнула Маринке, чтобы поднимала ребенка на руки и шла к нашим лошадям. Заберём ребенка сейчас в свой лагерь, а дальше подумаем, что делать. Можно будет послать Мариярха собрать сплетни и узнать, что с ее родителями, почему они не здесь. А я была уверена, что это так. Отец бы сражался за своего ребенка, как огонь за каждый сантиметр дерева, а мать давно бы залила все слезами. Таких оборотней здесь не было. Только стыд на лицах и досада. Правда, у некоторых я заметила каплю облегчения, когда мы забирали ребенка себе, но это скорее исключение, требующее объяснений.
Повезло, что за время нашего отсутвия никто не наткнулся на лагерь. Правда, обед был безнадежно испорчен, но есть все равно не хотелось. Да и не могла я себе позволить и дальше отклыдавать лечение. Стоило расположить малышку на покрывале и присесть рядом, как лисица откликнулась. Без просьб и уговоров помогла выплескнуть магию. Правда, от боли это меня не избавило и потеряла сознание я раньше, чем смогла убедиться, что самочувствию спасенной ничего не угрожает.
Новый день начался рано и с неожиданных вестей. Проснувшись, я долго пыталась понять, кто этот мужчина с ребенком и почему они играют в догонялки недалеко от нашего лагеря. А когда, прищурившись, распознала своего шэса, решила, что ещё сплю.
— Выглядят счастливыми, правда? — тихо спросила Маринка, присаживаясь рядом.
— Ты же не этим хотела поделиться, ожидая, когда я проснусь.
Сонливость потихоньку испарялась и мысли прояснились. Келеавин готовил завтрак, а вот Мариярха с Рэйном поблизости не было. И, кажется, давно. По крайней мере, нити показывали их расположение недалеко от поселения. Я даже немного обрадовалась, поняв, что лис не захотел отпускать брата одного.
— Он хочет уйти.
— Кто? — я резко повернулась к подруге, бросив наблюдать за Мейриком. Как все же год в лисьей шкуре меняет характер. Не знаю, когда он обернулся и почему, но думаю, что княжеский сын заслужил свою вторую попытку.
— Мейрик. Сказал, что если родители с адекватными объяснениями не найдутся, то он будет просить, чтобы ты его отпустила во дворец. Натайна, этот ребенок, слишком маленький и хрупкий, чтобы оставаться в том селе или путешествовать с нами. Она отказывается говорить. Только имя свое назвала и замкнулась. Мейрик еле расшевелил ее. Девочке требуется нормальный дом и забота.
— Это же его слова? — я внимательно посмотрела на подругу. — А ты? Не хочешь, чтобы я его отпускала?
— Боже упаси! Ты за кого меня принимаешь? Конечно я не буду тебя о таком просить. Просто…
— Тебя с собой не позвал, — поняла я.
Подруга опустила голову.
— Марин…
— А я не побегу за ним! — шмыгнув носом, гордо заявила она. — Одно дело бегать за лисом, чтобы его причесать, а другое за мужиком. Не хочу всю жизнь вымаливать взаимность.
Мы не один ее развод пережили вместе, так что я прекрасно понимала, что переубедить подругу будет невозможно. Как знала и другое. Если кое-кто в образе лиса просто развлекся, то мало ему не покажется. Вместе поедем малышку во дворец отвозить, а там расшибусь, но упрошу Великого духа повторно «одарить» княжеского сына хвостом и лапами.
Долго любимого с братом ждать не пришлось. Мы успели умыться, позавтракать и собраться ехать дальше. Желания озеленять все вокруг не было. Возможно я поступаю плохо, но вода до этого поселения дошла, а больше и не надо. Жили же они как-то всё эти годы, так потерпят ещё, пока я не исполню задуманное.
Родителей у Натайны не было. Только брат, снежный лис, сгинувший прошлой осенью. Лишний рот, да ещё и другого вида никто в селе брать не захотел. Подкармливали, чем могли и то единицы. Видимо, те самые, на лице коротых читалось облегчение. С таким печальным известием вернулись мои шэсы. Чрезвычайно мрачные и задумчивые. Им действительно было над чем подумать, ведь если бы Рэйну удалось накопить денег и отправиться в другое княжество с братом… Не стала ничего говорить, просто подошла и обняла обоих. И только крепче прижала к себе Мариярха, когда тот мелко задрожал. Мир на грани гибели — очень жестокий мир. И в наших силах сделать все, чтобы это исправить. Мы уже это начали и я надеюсь, что получится закончить.
Я долго так стояла, терпеливо ожидая, когда Мариярх приедет в себя. И ещё столько же простояла бы, обнимая дорогих мне оборотней, если бы не кое-кто нетерпеливый.
— Эса Иссил, я прошу простить меня за то, что решился вас похитеть, — заявил подошедший вместе с девчонкой Мейрик, без страха заглядывая мне в глаза.
— Если ты снова на своих двоих, значит я уже простила.
И все же мне кажется, что эту осинку ничего не исправит. Вот вроде вернул себе облик, извинился, а до апельсинки ему ой как далеко.
Чуть качнула головой, показывая Келеавину, что не стоит вмешиваться. А то уже стоит чуть в стороне, скрестив руки на груди, и буравит Мейрика ледяным взглядом. Тоже, кажется, понимает, что оборотню предстоит долгий путь, хоть исправляться он и начал.
Княжеский сын кивнул, принимая мои слова.
— Я прошу вас отпустить меня домой, — прижимая крепче к себе ребенка, с вызовом заявил он. Именно заявил, а не попросил.
Вот чуят все мои девять хвостов, что если скажу нет, все равно сделает по-своему. Только сбежит ночью, да ещё и гнать будет, как сумасшедший. Ребенка опасности подвергнет. Поэтому я просто улыбнулась, отпуская прошлое и всю ситуацию. Легко и светло, показывая, что я действительно не злюсь и не желаю зла своему шэсу.
— Один поедешь? — не стала скрывать интереса.
В ответ получила искреннюю улыбку, слегка расслабившегося мужчины.
— Я уже не один, эса Иссил.
Я оценила. Честно. И даже чуть улыбнулась. Не стоило забывать, чей сын хвостатым год отбегал. И тем не менее, это был не тот ответ, на который я рассчитывала. А уж вероятность того, что я вернусь в княжество лесных оборотней возросла в несколько раз.
— И ещё… — он запнулся, словно был не уверен, что стоит говорить. — Наверное, я должен вам это отдать. Нашел в последнем городе. Сейчас.
Он кинулся к нашим сумкам, достал какой-то листок и рванул назад, теряя весь свой княжеский лоск по дороге.
Листок. Помятый и порванный с уголка. С проколами от клыков и разводами от лисьей слюны. Небольшой, размером с тетрадный лист. Но мое сердце пропустило удар, а после забилось с утроенной силой.
Там была я, такая, какую меня увидел художник своими глазами. Сонный и немного задумчивый взгляд, рассеянная улыбка на лице, лёгкое платье, в котором встречала ночью демона и которое я забыла при отъезде из столицы.
Руки задрожали, боясь потерять драгоценность. Я никогда о нем не забывала, но за целый год ни разу не нашла упоминание о художнике в странных шляпах. Ни единого следа Анджело. А Мейрик нашел. Да простит меня Маринка, но если он ее не заберет с собой, то я готова простить и не слать все кары небесные за один маленький клочок бумаги.
Поняла, что плачу, только когда перед глазами все размазалось.
— Ну хватит! — не выдержал Келеавин. Подошёл, забрал меня из объятий братьев-оборотней и требовательно поцеловал. И только когда у меня перестало хватать дыхания, разорвал поцелуй. — Найдем мы тебе этого полукровку. Вернёмся в город, всех опросим и найдем.
— Его там уже нет, — Мейрик покачал головой и упрямо добавил под злым взглядом демона: — Я бы почувствовал запах брата.
— Почувствовал бы, — выплюнул Кел. — Ты и запах его наверняка не помнишь. Хотел нас бросить, вот и иди… Собирай сумки.
Собирались мы в полном молчании, не отвлекаясь ни на что. Рисунок Мейрик нашел около недели назад, а за это время могло многое измениться. Да и обратный путь займет время. Только я готова весь город по камушкам и дощечкам разобрать, чтобы найти следы Анджело. Не обронили ни слова даже тогда, когда неисправимый лис, ничего не объясняя, посадил Маринку на лошадь и протянул ей Натайну. Я только улыбнулась, видя растерянность на лице подруги, и помахала, желая удачи.