Но Кори отмахнулась от этой глупой мысли и продолжила осмотр невооруженным глазом. Ни на копытах, ни на костях ног не было ничего примечательного. Ни одной трещины. Таз тоже выглядел целым. А перейдя к грудной клетке, Кори заметила кое-что любопытное. Слева на третьем и четвертом ребре с обратной стороны виднелись пятна – вернее, даже не пятна, а следы, больше напоминающие тени. Кори присмотрелась повнимательнее. Она направилась к шкафу возле входа в лабораторию, где хранились бинокулярные очки. И конечно, несколько коробок загораживали дверцу. Кори с раздражением отодвинула их в сторону. Она достала систему Галилея – конструкцию из двух бинокулярных луп с увеличением 2,5х – и водрузила ее на голову. Подтягивая ремешки по своему размеру, Кори вдруг услышала за спиной приглушенный писк, тихий, но раздававшийся через равные интервалы. Может, очередной грузовик службы доставки подъезжает задом к погрузочной площадке? Нет, для этого слишком рано. Закрыв шкаф, Кори вернула коробки на место.
Увеличение показало, что она права. То, что для невооруженного глаза выглядело легким потемнением на старой кости, при ближайшем рассмотрении оказалось двумя тонкими трещинами в ребрах, тянувшимися параллельно друг другу. Следы заживления отсутствовали. Еще одна травма, полученная перед смертью, к тому же подозрительно напоминающая трещины в ребрах Гоуэра. А вот это уже странно. Неужели всадник упал вместе с лошаком? Что ж, версия вполне правдоподобная. Но она не объясняет, как и почему животное застрелили.
Теперь Кори сосредоточила все внимание на входном отверстии от пули, которое располагалось точно между глаз. Благодаря линзам она ясно разглядела мелкие углубления вокруг края, указывавшие на то, что выстрел был произведен в упор, – видимо, дуло приставили прямо к голове животного. Пуля двадцать второго калибра не смогла пробить череп и осталась внутри, сохранившись в целости и сохранности на протяжении многих лет.
Кори медленно выпрямилась и сняла бинокулярные очки. Она так и не обнаружила ничего, что объяснило бы, почему лошака застрелили. С ногами у него все в порядке, а две тончайшие трещины в ребрах никак не могли покалечить животное. Возможно, удастся обнаружить внутренние повреждения, но Кори в этом очень сомневалась.
Разочарованная результатами, Кори накрыла каталку и откатила ее в сторону, намереваясь осмотреть останки Гоуэра.
И снова ход ее мыслей прервало тихое пиканье. Кори в раздражении огляделась по сторонам. Звук раздавался совсем близко, а значит, никак не мог доноситься с погрузочной площадки. Может, кто-то забыл в лаборатории телефон и теперь сработал будильник? Этот приглушенный звук очень напоминал настойчивый, постоянно повторяющийся сигнал будильника.
Ориентируясь по слуху, Кори направилась к стопке недавно доставленных коробок рядом со шкафом, откуда она взяла бинокулярные очки. Похоже, звуковой сигнал исходил именно отсюда.
Охваченная любопытством, Кори подошла поближе. Дорогу ей загородила каталка, на которой лежали кости лошака, и Кори отодвинула ее в сторону. Писк сразу прекратился, но Кори успела определить его источник: звук доносился из верхней коробки.
На мгновение ей в голову пришла бредовая мысль: вдруг там бомба? Нет, это полная чушь: бомбы пищат только в фильмах. Кори потянулась к коробке, взяла ее и встряхнула – сначала осторожно, потом посильнее. Поднесла коробку к уху.
Тишина.
Да что там такое?
С коробкой в руках Кори направилась к смотровым столам, чтобы при свете ламп прочесть этикетку. Не успела она сдвинуться с места, как из коробки снова раздался писк.
Кори застыла. Потом медленно отступила на шаг.
Писк прекратился.
Кори осторожно подняла коробку до уровня глаз. Ее прислали из компании в Мичигане, занимавшейся производством лабораторного оборудования.
Этикетка гласила:
4-C научное
12 штук/электронные дозиметры «Радэкс»
Уровень излучения в мЗв/час для бета-, гамма- и рентгеновского излучения(Батарейки прилагаются)
Не успев толком осознать, что делает, Кори открыла коробку. Внутри обнаружились двенадцать коробочек, каждая с дозиметром внутри. Кори разорвала упаковку и достала один из небольших пластиковых приборов с крошечным светодиодным экранчиком и зажимом, чтобы можно было прикрепить дозиметр на одежду. Отложив коробку в сторону, Кори вытянула дрожащую руку, сжимавшую дозиметр, и направила прибор на стол, где лежали кости лошака.
Писк усилился, интервалы между сигналами сократились.
Кори шагнула ближе к каталке, потом еще ближе и навела дозиметр на череп. Теперь сигнал звучал непрерывно: прибор уже не пищал, а громко, равномерно гудел. Светодиодный экран вспыхивал красным.
– Вот черт, – пробормотала Кори и попятилась.
Между сигналами снова появились интервалы, а потом стало тихо.
Выставив перед собой дозиметр, Кори обогнула каталку и двинулась к открытому ящику, в котором лежало тело Гоуэра.
И снова послышался сердитый писк, постепенно наращивающий темп, будто безумный стук кастаньет, и наконец раздалось непрерывное гудение.
На секунду-две Кори приросла к месту от ужаса. Потом она отступила на два шага, развернулась и опрометью кинулась прочь из лаборатории.
23
Нора Келли склонилась над лабораторным столом, усеянным черепками, и вдруг вдалеке послышался вой сирены. Нора на секунду замерла и прислушалась. Конечно, время от времени по улице проезжали всевозможные служебные машины. Но, судя по тому, что сирена зазвучала ближе и машина явно сбавила скорость, Нора поняла: автомобиль въезжает на парковку института.
Минуту спустя в дверь громко постучали, а потом она распахнулась, прежде чем Нора успела до нее добраться. На пороге стояли Кори Свенсон, специальный агент Морвуд и обеспокоенно хмурившаяся доктор Вайнграу. За ними Нора заметила еще двух человек в белых костюмах радиационной защиты, с прозрачными щитками на лицах и знаком «радиация» на груди. Один из них держал тяжелый металлический ящик.
– Что за… – начала было Нора.
– К сожалению, агенты ФБР приехали, чтобы забрать крест, – пояснила Вайнграу.
Не успела она договорить, как за ее спиной возник любопытный Дигби.
– Мы бы позвонили заранее, но национальный протокол безопасности не позволяет, – сказала Кори.
– При чем здесь национальный протокол безопасности?
– Похоже, что золотой крест, который хранится в твоем сейфе, может оказаться радиоактивным.
– Радиоактивным?! Это что, розыгрыш?
– Скорее всего, уровень радиации очень низкий, – поспешила ее успокоить Кори. – Однако даже в таком случае крест необходимо изъять. Его можно хранить только в специально оборудованном помещении для радиоактивных улик. Разреши войти?
Нора отошла в сторону, и Кори шагнула через порог. За ней последовали остальные. В лаборатории сразу стало тесно. Хорошо, что хоть Дигби остался в коридоре.
– Где крест? – спросила Кори.
Нора глубоко вздохнула и взглянула на Морвуда, но его лицо было абсолютно непроницаемым.
– Если вам не трудно, сначала объясните, в чем дело. Как может крест…
– Все объяснения будем давать в Альбукерке, – перебил ее Морвуд. – Крест срочно надо поместить в этот ящик.
– Он в моем сейфе. Сейчас открою.
– Нет, – возразил Морвуд. – Этим займутся наши люди. А все остальные пусть отойдут в сторону.
Громилы в защитных костюмах направились к маленькому сейфу, встроенному в дальнюю стену. Нора сообщила им код, и они набрали нужную комбинацию. Сотрудники ФБР открыли дверцу, вынули крест, завернутый в кусок кожи, и бережно положили в ящик, выложенный изнутри свинцом. Потом опустили крышку и заперли ящик.
Тем временем Кори положила Норе на стол какие-то бумаги:
– Это акт приема-передачи. Пожалуйста, распишись здесь, чтобы все было засвидетельствовано официально.
Нора поставила в документе свою подпись. События развивались с такой скоростью, что у нее голова шла кругом.
– И что дальше?
– Мы заберем крест обратно в наше отделение ФБР. Там мы все подробно тебе объясним, если, конечно, ты поедешь с нами.
Нора повернулась к Вайнграу. Та кивнула:
– Да, Нора, езжайте с агентами, а потом представите мне отчет об этом. Ситуация, мягко говоря, тревожная.
– Хорошо, – коротко ответила Нора.
До Альбукерке она доехала на автомобиле ФБР. Кори ехала впереди, в фургоне, где везли крест, поэтому возможности задать ей хоть пару вопросов не представилось. Через час они прибыли в штаб-квартиру ФБР на Люкинг-Парк-авеню и вошли в здание через черный ход. Мужчины в защитных костюмах рысцой вбежали внутрь вместе с ящиком. Нора, Кори и Морвуд последовали за ними.
– И что, теперь у меня отрастет вторая голова? – раздраженно спросила Нора, пытаясь пошутить. – Крест больше недели хранился в моем сейфе, не говоря уже о том, что я с ним работала, а тревогу вы начали бить только сейчас.
– Из-за радиации не беспокойся, – произнесла Кори. – Уровень не намного выше фонового. Извини, что вот так нагрянули, но с протоколом не поспоришь. Тут я ничего не решаю. Но мне сказали, что такую же дозу облучения получает человек после двух часов полета в самолете на высоте тридцать пять тысяч футов.
– Тогда к чему такой переполох?
– Говорю же: все дело в протоколе. Нужно соблюсти все предосторожности. Даже если уровень радиации минимальный, правила необходимо соблюдать. Ведь источник излучения нам неизвестен.
– Что-то вы не очень беспокоились о правилах, когда я забрала крест в Санта-Фе! Оказывается, я притащила в институт источник радиации! – Нора невольно повысила голос. Она сделала глубокий вдох. – Прошу прощения. У меня на работе сейчас трудный момент. Интриги в верхах.
– Я все понимаю, – ответила Кори.
Некоторое время они шли молча.
– Ума не приложу, откуда взялась эта радиация, – задумчиво сказала Нора.
– Я тоже. Но кости мула, рюкзак и прочие предметы, обнаруженные вместе с телом, не говоря уже о самом теле, – радиоактивные.