– Итак, – произнесла Нора, завершив свою историю. – Я надеялась, что Нантан Таза рассказывал вам о Гоуэре – или о чем-то, что может пролить свет на события того дня.
Эспехо опустил взгляд:
– Больно слышать. Старик мне много чего рассказывал, но все это были истории апачей. Сказки и легенды мескалеро. Нантан Таза был хорошим человеком, только на жизнь смотрел мрачно. Он не был циником, скорее пессимистом. А на человечестве и вовсе поставил крест. Теперь понятно почему. Боже мой! Значит, он своими глазами видел, как взорвалась бомба?
Нора кивнула. Эскаминзин тоже называла Нантана мрачным стариком.
Эспехо ненадолго задумался.
– Мне тогда было лет одиннадцать-двенадцать. Нантан жил за пределами Мескалеро, в старой бревенчатой хижине возле Кладбищенского ручья. Он ни от кого не зависел: добывал на охоте мясо, сушил его, возделывал маленький огород, – благодаря ручью недостатка в воде для полива он не испытывал. Я повстречался с Нантаном случайно: ехал верхом по каньону и напугал его коров. Откровенно говоря, скотина у него была полудикая, и все же Нантан очень рассердился. В качестве извинения я наколол ему дров, и как-то само собой получилось, что я стал время от времени к нему заходить. Поначалу я его побаивался: смотрел он сурово, никогда не улыбался, да и говорил мало. Но постепенно я привык к старику, а он начал давать мне и другие поручения. Нантан общался со мной как со взрослым. Как с равным.
– Значит, он рассказывал вам легенды и сказки? О чем еще вы разговаривали?
– О традиционных верованиях апачей. О том, как прожить хорошую жизнь. Нантан часто твердил, как важно относиться ко всему в мире как к величайшим святыням.
Ник выдержал паузу.
– Когда я узнал его получше, Нантан время от времени говорил о том, что хочет уйти, но не объяснял почему и не называл никаких дат. Я думал, это пустые разговоры. Но однажды, когда я пришел к нему, он седлал лошадь. К задней луке седла был привязан вещевой мешок. Винтовку он тоже взял с собой. Я спросил, куда он собрался. Нантан сказал, что ему пришло время уходить в горы. Я ужасно огорчился, не понимая, почему Нантан уходит, задавал вопросы, а он не отвечал. Я плакал, умолял его остаться, но Нантан принял решение. Тогда я побежал седлать свою лошадь – хотел уйти с ним. Однако Нантан меня остановил и заставил дать слово, что я за ним не поеду. Больше я его не видел.
– Сочувствую, – произнесла Нора. – Наверное, для вас это было все равно что потерять отца.
– И отца, и лучшего друга. Я осознал, как много для меня значила наша дружба, только после того, как Нантан ушел. Я до сих пор представляю, что в каком-то смысле он здесь, со мной, ведь он мне передал так много знаний. Однако это нелегко.
Нора помедлила:
– Не знаете, куда он отправился?
– Нантан мне не сказал.
– Может, хотя бы примерно представляете, где он может быть?
Эспехо некоторое время молчал.
– Почему вы спрашиваете?
– Просто я подумала: вдруг он еще жив?
– Тогда ему исполнилось девяносто пять лет.
Нора кивнула.
– Десять лет продержаться в одиночку в горах… – произнес Эспехо. – Думаете, это реально?
– А вы как считаете?
Эспехо ответил не сразу. Наконец он сказал:
– Если Нантан умер, он вернулся на землю духов. А если он жив, значит не хочет, чтобы его тревожили. Я пообещал, что не стану его искать.
– Но если Нантан жив, он сможет пролить свет на произошедшее. Только он знает, что случилось в тот роковой день. Ему одному известно, что искали они с Гоуэром.
Эспехо надолго погрузился в раздумья. Наконец он будто очнулся:
– Если скажу, где он может быть, как вы поступите?
– При первой возможности отправлюсь туда.
Эспехо вздохнул и покачал головой. И снова повисла долгая пауза. Опустив взгляд, он глубоко задумался.
– Как-то раз – всего один раз – он упоминал об одном месте. В тот вечер разыгралась сильная гроза, и Нантан рассказал мне, что, когда он был зеленым юнцом, ему нужно было очистить душу от какого-то зла. Он сказал, что это зло вцепилось в него, вцепилось мертвой хваткой, и что только духовное путешествие избавит его от этого. Теперь я понимаю, что Нантан имел в виду бомбу. Поэтому Нантан ушел далеко от людей и бродил, пока не обнаружил место силы – он называл его Охо-Эскондидо. Пять дней Нантан провел там, и все это время он постился. А потом Нантану явилось потрясающее видение. Он не сказал какое и велел мне больше не заводить разговор на эту тему.
– И больше он ничего об этом опыте не рассказывал?
– Нет. Только дал понять, что после него стал смотреть на мир по-особому, однако эти знания дают большую силу, и доверять их мальчику опасно.
– И вы думаете, что Нантан вернулся в это место силы?
– Такова моя догадка.
– Как вы сказали? Охо-Эскондидо? Вам известно место с таким названием?
Эспехо покачал головой:
– Помню, несколько старейшин говорили о нем, но это было давно. Кажется, оно находится недалеко от Сьерра-Бланки, в дальней северной части резервации. Но по словам старейшин, было непонятно, реальное это место или мифическое.
– Охо-Эскондидо, – медленно повторила Нора. – То есть Скрытое Око.
– На диалекте испанского, на котором говорят в Нью-Мексико, «охо» еще означает «родник».
Нора набрала полную грудь воздуха:
– Отведите меня туда. Или хотя бы подскажите, куда идти.
За этой просьбой последовала столь долгая пауза, что Норе стало неловко.
– Извините, – произнесла она. – Я прошу слишком многого.
– Я бы с радостью вам помог, – ответил Эспехо, – но не могу. Я дал слово.
– Неужели то, что я рассказала, ничего не меняет?
Молодой человек уставился на собственные руки:
– Обещание есть обещание.
Некоторое время Нора сидела молча. Затем она взяла рюкзак, расстегнула его, достала контейнер для улик и поставила его на стол.
Эспехо уставился на контейнер:
– Что это?
Нора подняла крышку и вытащила магическую связку. При виде ее Эспехо дернулся, будто его ударило током.
– Откуда она у вас?
– Она принадлежала Нантану.
Впрочем, Эспехо это уже понял.
– Где вы ее взяли? – повторил он.
– Нантан бросил ее в Хай-Лонсаме.
Эспехо протяжно вздохнул:
– В тот вечер, когда Нантан рассказывал мне о своих духовных исканиях, он произнес одну странную фразу. Сказал, что «духовно осиротел». Я так и не понял, что он имел в виду. Даже подумал, что неправильно расслышал. – Ник уставился на магическую связку. – Интересно, почему Нантан не вернулся за ней?
– Его напугал атомный взрыв, свидетелем которого он стал.
– Да, он испугался, но не до такой степени, чтобы бросить умирающего друга. И похоронил этого человека как подобает. – Ник помолчал. – Нет, причина не в страхе. Очень странная история. Магическую связку просто так не оставляют.
Он опять погрузился в раздумья и наконец медленно произнес:
– Кроме всего прочего, Нантан учил меня, что у всего есть причина. Ничто не случайно. Вы пришли сюда, принесли магическую связку – и в этом есть некий смысл. – Ник подался вперед. – Ну хорошо. Я отведу вас туда. Вернее, я зайду настолько далеко, насколько могу, не нарушив данного Нантану слова. Если мы найдем его – живым или мертвым, – остаток пути вам придется пройти в одиночку.
44
Кори лежала в постели, уставившись в потолок. Несмотря на усталость, она никак не могла заснуть. Ее одолевали беспокойство и досада.
Вчера, после того как Морвуд отправил ее домой, Кори тоже не сомкнула глаз. Из-за этого весь день она ходила вялая, у нее все валилось из рук. И вот уже вторую ночь подряд она лежит на кровати, пялясь вверх. Однако крепкому здоровому сну это занятие не способствует.
Кори потянулась к телефону и выключила фоновую музыку, которая должна была помочь ей уснуть: альбом Sleep Research Facility «Deep Frieze». Раз уж ей все равно не спится, почему бы не поразмышлять над делом?
Она прекрасно понимала, что причина ее беспокойства – несостоявшаяся встреча с Джесси Гоуэром. Может быть, ее гложет чувство вины из-за того, как резко она разговаривала с ним по телефону? Наверное, отчасти. Но Гоуэр заслужил такое обращение. А может, Кори неприятно поразила бессмысленная жестокость мрачного финала, который был ему уготован? Вряд ли: она не испытала ни страха, ни потрясения. В Куантико Кори насмотрелась всякого, к тому же ничто не сравнится с жуткой фигурой, возникшей когда-то давно в дверях ее трейлера в Медсин-Крике: круглое лицо, забрызганное кровью, единственная целая рука, тянущаяся к ней…
Кори затолкала это воспоминание обратно в глубины подсознания и начала сначала.
Джесси пытали и убили не просто так. Все сошлись на том, что неизвестные злоумышленники чего-то от него хотели. Но чего? Наркотиков? Денег?
И снова Кори прокрутила в голове их вчерашний разговор. Джесси практически умолял ее приехать на ранчо и в качестве приманки использовал вторую таинственную ценную вещь своего прадеда, которую сначала пренебрежительно назвал «старым рисунком». По словам Джесси, прадед относился к этой вещи как к священной реликвии.
Может, это просто глупая шутка? Кори потащилась бы в такую даль, а хозяин встретил бы ее оскорблениями? Нет, вряд ли. Джесси не был похож на любителя розыгрышей, к тому же он понимал, что в таком случае Кори к нему больше не приедет. Разве что с наручниками и ордером на арест.
Что, если кто-то снаружи дома услышал, о чем Джесси разговаривает с Кори по телефону? Нет, слишком невероятное совпадение. Кроме того, Джесси подчеркивал, что особой ценности эта вещь не имеет, хоть его прадед и дорожил ею. Что, если телефон Кори прослушивали? Или того хуже – взломали? Это возможно, но маловероятно.
Гоуэр высоко ценил то, что не представляло ценности. Что же это за предмет такой?
Кори лежала в темноте, силясь вспомнить, что еще сказал Джесси об этой загадочной семейной реликвии. «Во времена моего праде