Кори вздохнула. Пергамент определенно является уликой. А значит, она обязана отвезти его в штаб-квартиру ФБР в Альбукерке, чтобы ее находку задокументировали и исследовали в лаборатории. А старинный каллиграфический текст, предположительно на испанском, должен перевести эксперт. Но Кори была настолько сердита на своего наставника, что прошел целый день, а она так и не доложила о важном открытии.
Может, и вовсе этого не делать? Морвуд, скорее всего, отмахнется от ее находки, так же как отмахнулся от подозрений относительно генерала, а потом еще прочтет очередное отеческое наставление, призывая ее не отвлекаться от главного. Но в конце концов Кори запретила себе так рассуждать. Это были мысли прежнего бунтующего подростка, а не новоиспеченного агента ФБР. Ее долг – следовать правилам, а значит, она обязана поставить Морвуда в известность, пусть даже в воскресенье, в шесть часов вечера. Эх, надо было позвонить ему раньше…
Кори взяла мобильный телефон и набрала номер Морвуда.
Он подошел после второго гудка:
– В чем дело, Кори?
Она рассказала о своей догадке, о том, как поехала на ранчо Гоуэра и как нашла пергамент. Кори не стала говорить, что все это случилось вчера, а Морвуд не стал спрашивать. Наоборот, он надолго замолчал. Пока Кори ждала, она подготовилась к пренебрежительному, возможно даже раздраженному, ответу. Но когда Морвуд нарушил молчание, в его голосе прозвучали неожиданные нотки.
– Можете прислать фотографии? Скиньте несколько штук на телефон.
– Сейчас, сэр.
Кори сфотографировала пергамент с обеих сторон, потом холстину и вощеный шнур, которым она была перевязана, и отправила все снимки Морвуду.
– Получил, – сказал тот.
Затем последовала еще одна долгая пауза.
– Как вы думаете, какова цена этого пергамента?
– Судя по тому, что я нашла в Интернете, подобные исторические документы стоят дорого. Тысяч десять долларов.
Снова молчание.
– А что это за текст на испанском с другой стороны?
– Не знаю.
– Кори, ваша находка может оказаться важной уликой. Вы ее уже зарегистрировали?
– Пока нет. Но я изъяла ее по всем правилам и задокументировала процесс.
– Это хорошо. Нужно перевести испанский текст. Завтра первым делом несите пергамент в комнату для хранения улик, пусть его оформят как полагается. Думаю, ультрафиолетовое излучение или мультиспектральное преобразование сделают текст более читаемым. А потом свяжитесь с доктором Келли. Узнайте, может ли кто-нибудь из сотрудников института изучить документ и сделать для нас перевод с испанского. Кроме того, нам потребуется эксперт по журнальному искусству: пусть осмотрит рисунок.
– Будет сделано, сэр.
Еще одна пауза.
– Вы хорошо поработали, Кори.
Она была удивлена и польщена:
– Да, сэр. Спасибо, сэр.
Когда Морвуд дал отбой, Кори снова уставилась на документ и выцветшие строки с завитушками. Она набрала номер мобильного телефона Норы, однако попала на голосовую почту. Ах да, Нора ведь поехала в резервацию мескалеро искать старика-апача. Наверное, еще не вернулась. При этой мысли Кори нервно сглотнула. Нора заявила, что должна взять с собой ту самую магическую связку, которую нашла в Хай-Лонсаме. Она категорически отвергла идею заменить предметы из связки на похожие, объясняя это тем, что тогда ее затея будет обречена с самого начала. В свете этих обстоятельств похвала Морвуда прозвучала как дурное предзнаменование. Если Нора в ближайшее время не вернет связку… Внезапно Кори заторопилась: убрала все находки в контейнер для улик, аккуратно запечатала его, надписала на крышке дату и время. Агент Свенсон не допустит, чтобы в цепочке доказательств образовалось хоть одно слабое звено.
Она снова вспомнила разговор в баре. Чтобы уличить генерала Макгурка в том, что он ищет сокровища пика Викторио, одних сплетен недостаточно, нужно что-то повесомее. Кори достаточно хорошо изучила Морвуда, чтобы вообразить его поучительную речь о том, как опасно верить сплетням и намекам. И все же она видела, как части головоломки складываются в единую картину. Гоуэр вместе с напарником искал клад и нашел его, о чем свидетельствует золотой крест. Правнука Гоуэра пытали и убили, а его дом разнесли в пух и прах: злоумышленники явно что-то искали. Может быть, лист пергамента?.. Джесси знал, что его прадед очень дорожил этим предметом, и умер, не выдав тайну. Неужели все это и вправду дело рук генерала?
Макгурку лет сорок пять. В начале шестидесятых, когда его отец служил на базе Уайт-Сэндс, он еще не родился. Но возможно, Макгурк-старший многое рассказал сыну. Как бы разузнать побольше об отце генерала? Здесь нужны не сплетни, а факты. Конечно, для ФБР не составит труда подать запрос и получить доступ к его личному делу. Это стандартная процедура. Но в обход Морвуда Кори действовать не может, а тот будет рвать и метать. Он сейчас занят расследованием убийства Риверса и уже предупредил Кори, чтобы она держала свое собственное расследование в секрете.
Риверс… Кори была уверена, что ему в этой истории отводилась своя роль. Иначе почему его устранили? Что, если в Хай-Лонсаме он искал сокровища пика Викторио? Похоже, все участники этого дела борются за один и тот же приз.
Кори вздохнула. Хватит гадать. Завтра она зарегистрирует свою находку, свяжется с Норой и договорится, чтобы пергамент перевели. Но сначала она получит обратно магическую связку и вернет ее в комнату для хранения улик, где ей и место.
47
Адвокат Чарльз Фонтейн занимал комфортабельный офис в историческом здании в территориальном стиле[23], на первом этаже которого располагалась закусочная «Сейдж». Всем было известно, что своему прекрасному офису он предпочитает зал закусочной и чаще всего его можно найти в укромном дальнем углу, где он пьет кофе, встречается с друзьями и работает. Именно там его и обнаружили Уоттс и Морвуд в понедельник, во второй половине дня: Фонтейн сидел в одиночестве, перед ним на столе стоял большой кофейник, а все остальное пространство занимали газеты.
При их приближении Фонтейн улыбнулся и протянул руку:
– Здравствуйте, шериф. А вы, надо полагать, специальный агент Морвуд. Надеюсь, вы не обидитесь, что я не приветствовал вас стоя. Увы, в моем солидном возрасте у меня диагностировали серьезное заболевание, в просторечии известное как «жирное пузо».
Небольшой животик Фонтейна едва ли заслуживал такого громкого звания, и все же адвокат посмеялся, довольный собственной шуткой, и пригласил Уоттса и Морвуда за свой стол.
– Кофе?
– Да, не откажемся.
Фонтейн подозвал официантку, и та принесла две чашки. Фонтейн самолично налил своим гостям кофе, а потом велел сварить нового.
– Прошу прощения за беспорядок, – произнес Фонтейн, собирая бумаги и как попало распихивая их по отделениям битком набитого портфеля. – Неряшливый стол – признак внутренней гармонии. Эту мудрость я прочел на бумажке из печенья с предсказанием, а там зря писать не станут.
Внезапно Уоттс сообразил, что он до сих пор в шляпе. Шериф снял головной убор, перевернул его и, убедившись, что столешница чистая, осторожно положил рядом с собой. Поскольку он, как и остальные жители Сокорро, знал Фонтейна почти всю жизнь, Морвуд предоставил ему право вести беседу. Уоттс достал блокнот, в котором набросал кое-какие вопросы.
– Спасибо, что согласились с нами встретиться, мистер Фонтейн.
– Сколько лет мы с вами знакомы? Просто Чарльз, пожалуйста. И вас это тоже касается, агент Морвуд.
Уоттс лишь кивнул:
– В связи с убийством Гоуэра у нас возникли вопросы. Во время осмотра места преступления было установлено, что хозяин ранчо занимался торговлей предметами старины: древними реликвиями и тому подобным. По-видимому, Гоуэр продавал их, чтобы потратить вырученные деньги на наркотики.
Фонтейн кивнул:
– Совсем как его прадед, разве что Джеймс вместо метамфетамина покупал алкоголь.
– Именно. Судя по всему, многие из предметов старины добыты еще его прадедом. На ранчо есть старый сарай, и, похоже, некоторые вещи пролежали там много лет. Вероятно, коллекцию пополняли отец и дед Гоуэра. А парень постепенно распродавал ее, таким образом оплачивая свое пристрастие.
Фонтейн покачал головой:
– Подумать только! А ведь он в свое время поступил в Гарвард. Пасть так низко!
После короткой паузы Уоттс продолжил:
– Вам наверняка известно, что сообщений о краже исторических ценностей не поступало, однако на рынке неожиданно появилось много древностей неустановленного происхождения. Причем это продолжается так долго, что ситуация вызывает у меня беспокойство. Если неизвестно, откуда взялись эти предметы, значит кто-то действительно расхищает исторические и доисторические памятники. Преступники весьма осторожны и явно знают, что делают. Чувствуется профессиональная работа. Многие черные копатели даже ямы после себя не закапывают, но эти ребята умело заметают следы.
– Интересная версия. – Фонтейн отпил маленький глоток кофе. – Чтобы подобная преступная схема работала, все нужно тщательно организовать. Полагаю, группировка такого уровня не стала бы связываться с юным Гоуэром. Риск слишком велик. Кроме того, предметы старины на черном рынке, о которых вы упомянули, стоят немалых денег. Осмелюсь предположить, что большинство предметов в старом сарае Гоуэра недотягивают до этого уровня.
Уоттс хмуро улыбнулся:
– Мы надеялись, что вам известно, с кем вел дела Гоуэр.
Фонтейн откинулся на спинку стула:
– Какие конкретно артефакты вы обнаружили, шериф?
– Пули и пуговицы времен Гражданской войны, бутылки, наконечники стрел, старые журналы и книги, пару сломанных банджо и все в таком духе.
– А документов не было? Расписок, квитанций?
– Нет.
– Жаль. – Фонтейн поджал губы. – Неужели у Гоуэра не нашлось ничего по-настоящему ценного? Впрочем, если отбросить деликатность, то его прадед был всего лишь мелким старьевщиком.