Он собирался сказать, что никакой он ей не дорогой, – но вместо этого молча запрыгнул на пуфик и отхлебнул из кружки мухито. Ведь лапки и правда устали. Он весь устал. Особенно подвязанный хвост.
Маркиза уютно устроилась на пуфике рядом с ним и, словно прочитав его мысли, сказала:
– Ты можешь отвязать свой хвост от спины. Я не опасна в плане кусь-вируса. Доверься мне, Барсукот. Видишь? Я тебе доверяю, мой хвост не подвязан, – она эффектно помахала пушистым белым хвостом.
За те три дня, что они не виделись, она изменилась. Пушистая, белая, избавленная Стервятником и от блох, и от колтунов, теперь она гораздо больше походила на ту Маркизу, в которую он был когда-то влюблён.
Он заурчал на первой громкости блаженства и принялся нерешительно развязывать хвост.
– Не бойся, милый, – подбодрила его Маркиза. – Нам с тобой кусь-вирус не страшен.
– Да с чего ты это взяла?!
– Поверь мне: сельские не болеют.
– Но я не сельский!
– Городские тоже не болеют кусь-вирусом.
– Но я не…
– Милый! Пора уже признать, что ты котик. Тебя подкинули в лес либо из села, либо из города, других вариантов нет. В лесу не водятся котики. Кусь-вирус – болезнь лесных. Просто верь мне! У меня надёжный источник. Нас с тобой этот кусь не тронет. Очень скоро в Дальнем Лесу останемся только мы. Остальные сначала уснут, потом сдохнут. Будем только мы, ты и я, – романтично звучит, да, милый?
– По-моему, звучит страшновато. – Барсукот отхлебнул ещё мухито. – Слушай, даже если ты вдруг права… Даже если я… котик, всё равно я Младший Барсук Полиции. Я не могу «просто верить». Мне нужны доказательства. Откуда у тебя информация?
– Если я расскажу, ты согласишься на мне жениться?
Барсукот зажмурился и потянулся на пуфе:
– Вполне возможно.
– И я тогда останусь в Дальнем Лесу насовсем, а не только до окончания клок-дауна? Это будет наш с тобой кошкин лес? Наш с тобой кошкин дом, да, милый? Ты меня не прогонишь и я больше не буду бездомной?
– Скорее всего, дорогая. Ну, так кто тебе сообщил, что вирус кусь щадит сельских зверей?
– Гриф Стервятник, – призналась Маркиза. – Он провёл какие-то там исследования. И открыл, что сельских вирус не трогает.
– Очень странно. Мне и Старшему он про это не сообщал.
– Потому что это секрет. Он раскрыл его только мне! – Маркиза потянулась кончиком белоснежного хвоста к Барсукоту. – Ну, давай же соприкоснёмся хвостами в знак нашей помолвки!
– С каких пор ты так близка с Грифом Стервятником, что он поверяет тебе секреты?! – Барсукот резко отдёрнул хвост, не дав Маркизе к нему притронуться.
– А ты что, ревнуешь, любимый? Не волнуйся, Гриф – просто друг…
– Я волнуюсь не из-за этого! А из-за того, что Гриф ведёт себя подозрительно! Я сейчас же иду к нему! – Барсукот опрокинул в себя залпом остатки мухито и вскочил с пуфа.
– Погоди, дорогой, а как же наша с тобой любовь?
– Да какая любовь? – поморщился Барсукот.
– Как какая? Ты же на мне обещал жениться!
– А теперь я передумал. Я люблю Каралину, дикую кошку саванны, и я буду ей верен.
– Значит, ты меня обманул? Ты сказал, что мы с тобой будем вместе, просто чтобы выведать информацию? Как ты мог?!
– Точно так же, как ты смогла в своё время. Зуб за зуб, Маркиза, и хвост за хвост!
Барсукот торопливо подвязал хвост и ушёл, хлопнув дверью.
Глава 25, в которой эксперт преступает закон
В рабочем чемоданчике больше не было пробирок, реактивов и шерсть-полосок. Теперь там только самое необходимое: провизия и вода на несколько дней, запас сменных светляков для фонарика и лекарства. Ещё недавно самым необходимым для себя он счёл бы как раз пробирки и реактивы. Но всё изменилось. Он больше не эксперт. Он беглец.
Стервятник освободил подвязанный к спине хвост. Он больше не соблюдает закон. Он вне закона. Он летит прочь. Хвост нужен птице, летящей прочь, для руления.
Он взмыл на сосну и направил светляковый фонарик на паутину, на самый тонкий и слабый её участок, то место в куполе, которое легче всего будет проклевать, потому что его уже повредила Мадам Куку.
Ещё секунда – и он решится. Ещё пара секунд. Гриф опустил фонарик, мазнув зеленоватым светляковым светом по верхушке сосны напротив, – и тут же в ужасе его выключил. На ветке на соседней сосне кто-то был. Зверь с вытаращенными зелёными глазищами. Гриф отдышался – и направил пучок зелёного света прямо туда, на ветку, в зелёные чужие глаза.
На ветке сидел Барсукот и целился в него, Грифа, из шишколёта:
– Куда собрался, Стервятник?
Гриф дёрнулся, сорвался с ветки и резко спикировал вниз. Всё ещё можно исправить. Он полетит низко над землёй, он долетит до восточной границы, которую сам же ещё недавно и патрулировал. Там есть одно слабое место – то место, в котором на посту сидит часовой пёс Кокер. Гриф на всякий случай его прикармливал. На случай побега. Так что Кокер его пропустит. Кокер душу продаст за слизневый студень.
…Но у восточного выхода, который с внешней стороны сторожил, пуская слюни, пёс Кокер, Стервятника поджидал Барсук Старший. С внутренней стороны. Барсук сидел, привалившись к берёзе, и почёсывал спину о ствол.
– Далеко ли путь держишь, Гриф? – спросил он устало.
Гриф ссутулился и поставил на землю свой чемоданчик.
– Я даже не уверен, что решился бы на побег, – тихо произнёс он. – Я собираю и разбираю этот чемодан каждый день. Я прикормил пса Кокера, чтобы тот меня пропустил. Я знаю, где самое слабое место в куполе. Я каждую ночь готовлюсь сбежать – но всякий раз остаюсь. Ты не поверишь, но дело в том, что… – клюв его дрогнул, – меня мучает совесть! И я пытаюсь, я действительно пытаюсь исправить то, что сам натворил!.. Конечно, ты мне не веришь.
– Отчего же? В это я верю. Ведь я уже не первую ночь за тобой слежу. Потом полдня отсыпаюсь… Я видел тебя с чемоданчиком у границы – вчера и позавчера. Я знаю, что к утру ты возвращался в полицейский участок. Однако же муки совести не избавляют тебя от ответственности, Стервятник.
– Не избавляют, – эхом ответил Гриф.
– Да что ты с ним фыркаешься! – запыхавшийся Барсукот показался из зарослей. – Ежу понятно, что он – преступник! Его надо арестовать! – Он вынул из кармана налапники, и Гриф покорно протянул свои крылья.
– Погоди, Барсукот. Он был нашим коллегой и другом. Мы работали с ним хвост к хвосту много лет. Он имеет право на последний разговор без налапников. На разговор свободных зверей. Дальше будут только допросы…
– Спасибо, Старший, – с достоинством кивнул Гриф. – Спасибо за разговор. Когда ты обо всём догадался?
– Первые сомнения закрались, когда Яшка Юркий признался, что вырвал страницу из блокнота Мыши Психолога зубами, а твоя экспертиза не показала следов зубов – как будто по какой-то причине ты вообще не хотел, чтобы в это дело был впутан Яшка. И всё же я встретился с Юрким. А ты как будто случайно пролетал мимо нас во время допроса. Я хорошо тебя знаю, Гриф. Ты очень организованная и точная птица. Ты не летаешь по Дальнему Лесу случайно. Значит, что-то, связанное с Яшкой, тебя беспокоило и ты не хотел оставлять нас одних… В блокноте Мыши Психолога, на той самой вырванной странице, говорилось, что Яшка пытался что-то украсть у некоего Г. С. Похоже на твои инициалы, да, Гриф Стервятник? Я задал тебе вопрос, но ты сказал, что Юркий ничего у тебя не крал.
– Какой позор… – клюв Грифа Стервятника мелко дрожал. – Я подделал результат экспертизы!..
– Да, и не раз, – мрачно кивнул Барсук. – А как минимум дважды. Та надпись на баре «Сучок» – про то, что кусь-вирус – это кара богов, – ты сказал, что она сделана исключительно клюквенной краской. А ведь Скунс Художник не врал: клюквенной краской он только её обвёл. Оригинальная надпись была выжжена муравьиной кислотой. Поэтому она не стиралась!
– Откуда ты знаешь про кислоту? – встрепенулся Гриф.
– Я видел другую надпись, сделанную этой же кислотой, на двери жука Жака в Жужгороде. Я лизнул её тогда и понюхал. У надписи про кару богов через клюкву проступал тот же самый запах и вкус. Я не верю, что такой талантливый суперпрофи, как ты, мог ошибиться в таком элементарном анализе. Значит, ты намеренно скрыл информацию…
– Спасибо на добром слове.
– Разве Барсук сказал тебе что-то доброе?! – изумился Барсукот.
– Он сказал, что я талантливый суперпрофи.
– Жаль, что ты используешь таланты в преступных целях, – Барсук почесал живот. – Дальше – кошка. На допросе Маркизы ты вёл себя очень странно.
– Ты согласился выполнить все её капризы, даже вычесать ей колтуны! – встрял Барсукот.
– Это тоже преступление?! – Гриф нахохлился.
– Это тоже подозрительно. Очень много подозрительного в твоём поведении, Гриф. Но в единую картинку, в какую-то стройную зверскую логику всё это не складывалось. Яшка, кошка, муравьиная кислота, ты каждый день собираешься сбежать, а потом возвращаешься – какая тут связь?.. Я решил немножечко выждать, прежде чем защёлкивать на коллеге налапники. И вот сегодня Барсукот узнаёт от кошки, что ты делился с ней удивительным знанием: мол, сельские не болеют кусь-вирусом. Теперь у меня окончательно пропали сомнения. Ты что-то знаешь о появлении куси в Дальнем Лесу, Гриф Стервятник.
– «Что-то знаю»? – Гриф издал нервный смешок и убрал до сих пор протянутые вперёд крылья за спину. – Получается, у вас против меня ничего толком нет! Никаких улик, никаких свидетелей, никаких обвинений! Две ошибки в экспертизе – с блокнотом и с клюквенной краской – прискорбно, но за это не берут под арест, можешь вычесть у меня два шиша из зарплаты, Барсук. Помощь кошке – доброе дело. Можешь выдать мне премию в пару шишей. А что сельские не болеют кусью – ну так это, допустим, просто моя теория. Имею право на любые теории! Попытка к бегству – а я просто перенервничал, как Скунс и Мадам Куку. Можете взять с меня штраф, как с них. Но арестовать меня вы не можете! Потому что это будет незаконно! Потому что зверская логика в моём отношении у тебя что-то не выстроилась! Так, Барсук Старший?