Глава 13, в которой с неподвязанными хвостами нельзя
– Не отставай, Барсукот! Мы должны допросить сычей как можно скорей!
– Да в чём такая спешка? – Барсукот в очередной раз остановился и поворошил лапой палую листву в поисках лягухи ква-каунта. – От того, что мы допросим сычей через час, а не через два, эпидемия быстрее не остановится.
– Этот час может быть важен для зверей, которые впали в беспробудную спячку.
– Зверям, которые впали в беспробудную спячку, вообще начхать и нафыркать, кого мы с тобой допрашиваем. – Барсукот заглянул в кусты. – Пойми, Барсук, даже если это сычи запустили в ручей кусь-вирус, сейчас он уже вышел из-под контроля.
– Если это сычи запустили кусь-вирус, мы вытрясем из них информацию о его происхождении, о механизме заражения, о том, как болезнь развивается, чем заканчивается и, главное, есть ли от этой болезни лекарство! Это так же важно, как узнать подноготную преступника – его мотивы, цели, сильные и слабые стороны… Эй, ты что творишь?!
– А что такого? – Барсукот быстро сунул пойманную в кустах лягуху за пазуху: полицейским Дальнего Леса запрещалось проверять личные сообщения в рабочее время.
Барсук Старший, однако, смотрел не на Барсукота, а в другую сторону. Там, в другой стороне, сосредоточенно метил ёлку Волк Одиночка.
– А чотакова? – с искренним недоумением спросил Волк.
– Ты что, читать не умеешь? – возмутился Барсук. – Вон на клёне объявление висит, там зверским языком всё написано!
– Так я ж клёны не мечу, начальник. Мне ёлочки нравятся… – Волк вразвалочку подошёл к клёну и прочёл вслух: – «В связи с эпидемией кусь-вируса в Дальнем Лесу строжайше запрещено тереться, лизаться и оставлять метки в общественных местах… Штраф за нарушение пятьсот шишей… Приносим извинения за неудобства…». Чо?!
…Барсукот незаметно шмыгнул за ёлку. Она пахла влажной хвоей и волком и словно бы с угрозой шептала: «Я принадлежу крупному хищнику». Что ж, пока Барсук разбирается с Волком, Барсукот тут быстренько разберётся с лягухой. Он достал её из-за пазухи и, линяя от волненья, спросил:
– Есть сообщения от каракала Каралины для Барсукота?
– Неквак нет! Никваких накваков для Барсуквака от караквака. Лучше проквакайте социквальную реквакму! В Дальнем Лесу эпиквак. Расквакивается квак-вирус. Будьте накваку́! В первую квачередь опасный заквак проквакивается в квакоедстве! Подквакивайте квасты! Носите квакчатки, наквукники и наквокники! Не оставляйте кваки в обкваканных…
Барсукот разочарованно отбросил лягуху и вернулся к Барсуку Старшему и Волку Одиночке. Тот как раз разорвал свою и без того дырявую майку, обнажив мохнатую грудь; под шерстью проглядывала татуировка – роза в капкане.
– Ты мне дело, начальник, не шей! За что мне пятьсот шишей? – надрывался Волк. – Где ж мне метки тогда оставлять, если не в общественных местах?!
– У себя в норе, – спокойно ответил Барсук.
– Так а смысл, начальник? Нора и так моя, зачем я её буду метить?
– Тогда вообще ничего не меть.
– Как так – не меть?! У меня ж инстинкт!
– Это временная мера из-за кусь-вируса. А ещё у тебя хвост не подвязан. За это тоже полагается штраф.
– Да вертел я на хвосте этот ваш кусь-вирус! – взвыл Волк. – Вы всё врёте! Нет никакого вируса! Я везде хожу-у-у – и нормально! Это вы специально придумали, чтобы сделать хищных зверей бесправными! Мы и так уже мясо не жрём, так теперь нам ещё и метить нельзя, и хвостом размахивать?! Я вас раску-у-усил! Я всем расскажу-у-у-у, всему-у Дальнему-у-у Лесу-у-у!
– Подквакиваюсь к подкваку… – вдруг сообщила валявшаяся под ёлкой лягуха, с которой минуту назад беседовал Барсукот. – Передаю сообщение для всех, кто подквакан. Они всё приквакали, чтобы сделать зверей бесквакными! Но Волк их расквакал! Нет никакого квак-вируса! Это всё подквакано!..
– Всё подквакано! – подхватила другая лягуха, которая как раз прыгала мимо. – Чтобы сделать зверей бесквакными!..
– Нет квак-вируса! – едва слышно откликнулась где-то далеко третья.
– Теперь они разнесут эту ерунду по всему Дальнему Лесу, – обречённо сказал Барсук Старший. – Нужно сделать опровержение.
Он оглянулся в поисках лягухи ква-каунта, но та уже ускакала.
– Ближайшее место с хорошим ква-каунтом – бар «Сучок», – сказал Барсукот.
– Ладно, зайдём в «Сучок», а потом сразу же к сычам в Ближний Лес, – кивнул Барсук Старший.
В глубине души он надеялся, что они заодно успеют перекусить. Возьмут пару жукбургеров…
…Надежды его не сбылись. У входа в бар «Сучок» толпились звери; несмотря на рекомендацию Грача Врача больше трёх в стаи не сбиваться, их было несколько десятков, и все они возмущённо галдели.
– То есть я теперь, выходит, не могу воспользоваться своим правом на бесплатные обеды для многодетных? – скандалила Зайчиха. На лапах у неё было трое грудных зайчат, ещё штук шесть копошились в большой коляске.
– Подвяжите хвост себе и детёнышам и пользуйтесь на здоровье! – визгливо отвечал охранявший вход койот Йот.
– Вы издеваетесь?! У зайцев короткий хвост! – верещала Зайчиха. – Его невозможно подвязать к спине! Он не дотягивается! Я многодетная мать! Пустите!
– А я, что ли, виноват, а-ха-ха-ха-ха? – койот разрыдался. – У меня распоряжение сверху! С неподвязанными хвостами в бар не пускать! Иначе мой бар закроют!
Койот Йот вдруг клацнул зубами в миллиметре от короткого хвостика Зайчихи – та испуганно отскочила.
Барсук Старший нахмурился.
– Ты точно уверен, что Йот не заразился от Мыши Психолога кусью? – прошептал он на ухо Барсукоту.
– Абсолютно, – успокоил его Барсукот. – Я тщательно осмотрел его хвост и даже проверил на лжееже. Не волнуйся, койот просто нервный…
– …А мне что делать?! – подал голос из толпы Яшка Юркий. – Я только что новый хвостик начал отращивать. Если я его к спине подвяжу, он отвалится!
– А если я вас с неподвязанными хвостами буду пускать, у меня бар закроется!
– А почему у вас питьевая вода всего по одной кружке на рыло? – истошно заголосил кабан Банни. – Я привык выпивать три кружки!
– Потому что в Дальнем Лесу перебои с пресной водой из-за заболоченности ручья! Пейте мухито! Где я вам столько воды возьму? Вас много, а бар один! Совсем один! Ха-ха-ха!
– А вот и не один! – послышался голос с небес.
– Ух, не один! – раздался другой.
Все задрали головы.
В осеннем небе парили братья-сычи, держа в изогнутых клювах большой транспарант:
БАР «СЫЧОК»!
МЫ ОТКРЫЛИСЬ!
ПОКУПАЙТЕ ПРЕСНУЮ ВОДУ БЕЗ ОГРАНИЧЕНИЙ!
НЕ ПОДВЯЗЫВАЙТЕ ХВОСТЫ!
Наш адрес: Дикий Пустырь между Дальним и Ближним Лесом!
– А вот и наши подозреваемые, – Барсук казался довольным. – Что мы видим на этом плакате, сынок?
– Мотив преступления, – сказал Барсукот.
– Точно. Зверская логика! – кивнул Барсук Старший, провожая взглядом сычей, удалявшихся со своим транспарантом по серому небу в сторону Пустыря.
Глава 14, в которой первые клиенты невежливы
Бар «Сычок», бесформенно громоздившийся на Диком Пустыре, был возведён явно наспех, из тёмной глины и палок. Вход увивали гирлянды нанизанной на сухие травинки клюквы, и придверный моховой коврик с надписью «Добро пожаловать» был весь заляпан клюквенным соком.
Барсук Старший толкнул скрипучую дверь, и они с Барсукотом зашли внутрь. Оба тут же зафыркались.
– Тысяча сычей, как тут пыльно! – сказал Барсукот.
– И вовсе тут никакая не тысяча, а только двое сычей, – послышался сварливый сычовый голос из пыльного облака.
– И вовсе тут не пыльно, а просто мы машем крыльями, создавая домашнюю атмосферу, как в уютном дупле, – добавил второй.
– Не надо создавать атмосферу, в ней дышать нечем, – просипел Барсук Старший. – Сложите немедленно крылья!
– Ух, какие невежливые первые клиенты! – хором сказали сычи, но крылья всё же сложили.
Когда осела пыль, Барсуки Полиции, всё ещё слегка фыркая, огляделись. Бар «Сычок» был обставлен дёшево и без вкуса. Тёмные стены, увешанные пучками сухих сорных трав, связками мышиных хвостов и рогами жуков-оленей. Выкрашенная в ядовито-зелёный цвет барная стойка из массива гнилой осины, на которой, нахохлившись, восседали братья-сычи Уг и Чак. Из земляного пола торчали кособокие, плотно понатыканные – как будто в расчёте на огромный наплыв клиентов – столики-пеньки, а в центре помещения красовался большой бочонок с краном. На бочонке, рядом со стопкой берестяных стаканчиков, сидела Мадам Куку.
Сыч Уг спрыгнул за стойку, немного там покопошился, выпорхнул с двумя замызганными берестяными кружками и поставил их перед Барсуками Полиции.
– Это что ещё? – поморщился Барсукот, заглянув в кружку: в мутной жиже плавала одинокая муха.
– Мухухито!
– Вы хотите сказать «мухито»?
– Нет, именно мух-ух-ито, наш фирменный барсычовый коктейль, – с гордостью сказал Уг.
– Полагается вам как первым клиентам с впечатляющей скидкой! – бодро добавил Чак. – Всего десять шишей за кружку, ух ты!
Барсук Старший понюхал содержимое кружки, потом осторожно лизнул:
– Ну, во-первых, мы не клиенты. Мы из полиции. Во-вторых, действительно впечатляет. Это просто очень сильно разбавленный мухито, и со скидкой он у вас стоит в пять раз дороже, чем неразбавленный мухито без скидки в нашем баре «Сучок».
– А чего ж вы хотели? Ведь он разбавлен чистой водой! А чистая вода у вас в Дальнем Лесу нынче ух как высоко ценится! – Сычи захихикали.
– Господа сычи, с каких это пор вы стали вдруг рестораторами, хозяевами кафе? – недобро прищурился Барсукот. – Вы же были адвокатами, защищали преступников. Потом стали старьёвщиками, скупщиками краденого. А после – банкирами. Разоряли зверей.
– Ух, приходится бедным птичкам вертеться, чтобы выжить в наши трудные времена, – ответил сыч Чак и подмигнул брату.
– Что в бочонке? – резко спросил Барсук.