– Про птиц?
– Да нет. Я же по рыбам специалист. Все рыбы-попугаи выведены искусственно. Это, как правило, смесь различных видов цихлид либо цихлид еще с кем-то. У них есть особенность – отсутствие в нормальном понимании рыбьих инстинктов.
– А какие инстинкты у рыб – норма?
– Все цихлиды – хищники. Они территориалы. Такого запусти в аквариум на двести литров, он будет вести себя так: «О, отлично, большой дом, все мое». Подсадишь кого-то – они начинают драться. Так вот, у попугаев нет этих инстинктов. Если оставить попугая одного в аквариуме, он забьется за шланг и будет оттуда выглядывать: «Все? Больше меня никто не видит?» – Надо отдать должное Эдику – он хорошо изображает цихлид и попугаев. – Но за счет отсутствия инстинктов с ним может найти общий язык человек. Попугай – рыба, которую можно реально выдрессировать. Я делал это! Доходило до того, что они подплывали к руке и гладились о пальцы.
– Гладились?!
– Да. Я опускал руку в аквариум, он видел через аквариум мое лицо, подплывал и плавал между пальцами, играл со мной.
– Подожди, то есть рыбы тоже лицо узнают?
– Да. Не все, но крупные. Все цихлиды – у них отличная память. Запросто. Вот эта шутка Павла Воли про три секунды рыбьей памяти – неправда. Всего, по-моему, у трех разновидностей рыб такие проблемы с памятью.
– То есть если ты постоянно ухаживаешь за аквариумом…
– Они тебя будут знать.
Ускользающий запахКак собачий лоток связан с культурой конформизма
У меня есть два коня. Одного зовут Гоген – такой пегий конь, я его использую как рабочую лошадку. А другого – Ван Гог, он вороной, грива коротко стрижена, а хвост заплетен в длинную тонкую косу. Я их кормлю сеном и яблоками, иногда чищу, иногда меняю седла, иногда меняю их цвет. Купил бы еще Матисса и Пикассо, для того чтобы запрягать в телегу, но нет пока средств. Эти кони из моей конюшни в онлайн-игре. Мне очень нравится отправляться в виртуальные глухие леса на охоту, заваливать там оленя и водружать его на Ван Гога. Олени красиво смотрятся именно на нем. Но если Ван Гог временно мертв, то можно грузить и на Гогена. Или там можно стоять у виртуального озера и ловить осетра на спиннинг. Это пребывание на ненастоящей природе успокаивает, я не могу сказать, что игра мне нравится, но мне хорошо внутри ненастоящего мира дикой природы.
Конечно, вы скажете, что ничто не сравнится с настоящей природой, лучами закатного солнца, отражающимися в воде, мокрым носом верной собаки и урчанием предателя-кота. Но я тоже ездил верхом на настоящей лошади и был на рыбалке, гладил котов, собак и гигантских крыс. Мне есть с чем сравнить. И да – настоящую природу заменить невозможно. Но ее возможно приручить, антропоморфировать, сделать комфортной, то есть убрать из природы все действительно природное и оставить только то, что доставляет удовольствие, – нечто, противопоставленное природе. Хотя почему нечто? Есть слово, которое идеально описывает эту противоположность, – культура. На протяжении веков культура с успехом приручает природу, делает ее чем-то противоположным и безопасным, создает альтернативную реальность.
Так вот, лежа на диване с джойстиком в руках и целясь в виртуального благородного оленя, я ловил себя на мысли, что имитация – идеальная механика приручения природы. Я бы, наверное, смог провести здесь двухнедельный отпуск.
Если продолжить эту мысль, то мы придем к тому, что домашние животные – всего лишь этап тотального прощания с природой. Следующий этап – это подобные животным роботы, если вы захотите остаться в реальности. А если не захотите, то к вашим услугам будут разнообразные натуралистичные уголки метавселенной. Зообизнес на всех последующих этапах станет активно развиваться. И поэтому всегда будет нужен валтапровод – структура, которая помогает сделать любовь к питомцам максимально комфортной. Ведь совсем не обязательно, что в будущем мы откажемся от реальных четвероногих в пользу виртуальных, киберзообизнес будущего, скорее всего, подключит их к метавселенной.
Но пока перенесемся из будущего в настоящее. Я снова в «Валта Cash & Carry». Перед глазами упаковка корма для собак. Читаю состав и среди прочих важных и полезных ингредиентов вижу забавное наименование, похожее на название икеевской табуретки. Юкка Шидигера – этот элемент сегодня по чуть-чуть добавляют во многие корма премиальных брендов. Что же в этой юкке такого премиального?
Гугл подсказывает, что юкка Шидигера (Yucca Schidigera) – вечнозеленое растение, обладающее рядом полезных свойств. Обычно его добавляют в корм, чтобы уменьшить запах экскрементов. И юкка вполне способна справиться с этой задачей, так как содержащиеся в ее составе вещества успешно борются с бактериями, способствующими гниению.
Щепотка юкки буквально превращает дерьмо наших питомцев… во что? Ну не в золото, конечно. В окультуренное дерьмо? Юкка, разумеется, не абсолютное спасение от «животных запахов» – она действительно хорошо нейтрализует аммиак, который содержится в моче, но что касается number two, то на запах экскрементов скорее влияет количество потребленного белка, содержание которого в премиальных кормах больше, чем в более дешевых аналогах. И если других переменных нет, то, скорее всего, какашки после премиального корма будут вонять сильнее, чем после дешевого. Богатство плохо пахнет, доказано природой.
И да, юкка – идеальный пример нечестности по отношению к природе. Мы любим наших питомцев, но еще больше мы будем их любить, если они станут меньше вонять. С точки зрения маркетинга это гениально.
Теперь интересно вот что: делать своего питомца более комфортным – это предательство по отношению к нему и его природе или подтверждение любви? У культуры есть сразу два ответа на этот вопрос. Если вы придерживаетесь идиллических экоконцептов, то было бы честно отрицать любые формы ограничения свободы животного, в том числе и одомашнивание. Если вам ближе более классический концепт, где человек – венец мироздания и условный хозяин мира, который заботится о братьях меньших, то «редактировать» их под себя вполне нормально.
Мне нравятся люди бизнеса тем, что они действуют достаточно естественно и не заморачиваются выбором концептов – они пользуются всеми сразу и обогащают ценности одних ценностями других. И, конечно, зарабатывают на этом.
Стою туплю перед полкой с кошачьими домами, не могу понять, где туалетные лотки. На помощь приходит консультант Илья. Он первым рассказал мне про юкку.
– Это у вас что? – спрашиваю я. – Переноски?
– Лотки, – поправляет Илья.
– Они теперь с крышей?
– Здесь какой смысловой посыл заложен? – сам себя спрашивает Илья. – Кошка запрыгнула внутрь, чувствует себя спокойно, в убежище. Сходила в туалет, выпрыгнула сюда, все, что было на лапах, осталось здесь. А мы потом взяли и все остатки внутрь убрали. Вот такая штука.
– Какая модель является хитом? – Очень хочется узнать предпочтения россиян в кошачьих туалетах.
– В туалетах нет никакой статистики. Здесь рандом полный, – говорит Илья. – Закрытые? Открытые? Всегда ответ «не знаем». Коты же не сообщают хозяевам, что им больше нравится. Мы им рассказываем о плюсах, и человек сам решает за кота, удосужится тот открыть дверь, зайти и сделать свои дела или нет. А вот бренды – лидеры в этой категории есть. Лидируют итальянцы и бельгийцы: MPS, IMAC, Moderna. У них действительно суперпластик и дизайн.
Мы с Ильей стоим перед огромным «дворцом» – только так можно охарактеризовать этот туалет. Слово «лоток» ему точно не подходит – чересчур высокие «потолки».
– Это для тех котов, которые любят встать в туалете на задние лапы?
– Ну или у вас есть мейн-кун – кошки немаленькие, им нужен воздух.
– Так. Что сейчас используют вместо газеты?
– Глиняный впитывающий наполнитель со сдерживанием запахов. Иногда его состав дополняют активированным углем и алоэ вера. Этот наполнитель вообще не воняет, даже когда полностью использован. Глина применяется вулканическая – она не пылит. Алоэ вера – типа забота о подушечках лап, они всегда остаются мягкими.
– И не сохнут, – добавляю я просто по инерции.
– Увлажненными, да. Без корочек, шелушения и всего такого.
Эволюция товаров для домашних животных отлично показывает, кого мы больше всего любим, когда говорим, что любим домашних животных. Речь идет о нас. В природе мы любим продолжение самих себя – на этом строится вся наша культура.
Наше отношение к зверью чаще всего компромисс – если мы можем сделать их счастливыми, мы с радостью готовы полюбить и себя, и их за это. Но если животных становится слишком много или они делаются неудобны – мы предпочитаем заботу о слишком навязчивых младших передоверить их судьбе, року или «специально обученным людям».
Так получилось, что я пишу эту главу в Конго. И да, конечно, если вы уже дочитали до этого места, то точно знаете, что здесь могут съесть кошку или собаку и это любимая моя тема. Но если еще пару лет назад я в упор не видел в Конго домашних животных, то в этот раз заметил сразу нескольких псин на поводке. Правда, я также видел нескольких мартышек на поводке и даже одного крокодила Машу на поводке, что вовсе не говорит о том, что люди, державшие их, не собирались их немедленно съесть. Скорее валтовцы перенастроили мои радары восприятия реальности, и я стал больше обращать внимание на домашних питомцев. С Машей вышла печальная история. Ее привели прямо ко мне домой, чтобы я ею отужинал. Вокруг собрались соседи, и я уже недовольно спрашивал их, чего они столпились, крокодила, что ли, не видели?! В этот момент Маша попыталась укусить сторожа Чо-чо за ногу, и все зеваки исчезли. Собственно, тогда она и стала Машей. Понятное дело, что крокодила с именем уже не съешь. Хотя во многих первобытных культурах врага именно что следовало сначала назвать, а потом уже убить и съесть. Но Маша не враг. Она просто чужая.
Я решил быть последовательным и отпустить Машу. Но в многомиллионном городе это оказалось непросто. Крокодила нелегко поймать, но отпустить крокодила – намного большая проблема. Маше пришлось ездить в багажнике по пробкам. Ей там, очевидно, не нравилось, и она даже пыталась прорваться на заднее сиденье. Благо не вышло.