Я смотрю на них и говорю себе: «Все идет своим путем. Не суетись. Надо будет – прыгнешь».
О пользе апокалипсисаКак обыкновенный валтапровод питает энергией не только бизнес, но и человеческие сообщества
Дмитрий Мамонтов – директор департамента коммуникаций «Валты» и во многом соавтор тех новых приемов и способов позиционирования бренда компании, которые способны удивлять. Как, например, ему удалось придумать конвейер, который ставит на поток веру в себя?
Но есть еще один вопрос.
На момент работы над книгой Россия находится под санкциями. Мы переживаем очередную волну ковид-эпидемии, идет спецоперация на Украине, после чего проблем ощутимо прибавилось. Стоит ли объяснять, в какой ситуации находится бизнес, связанный с импортом кормов для домашних животных? Хозяин русского домашнего зверя всерьез задумывается о том, что кормить со стола – не такая уж плохая идея.
– Итак, зачем зооиндустрии сейчас нужна своя книга? – В историческом контексте этот вопрос звучит даже немного торжественно.
– Конец света – хорошее время, чтобы обращать в свою веру, – отвечает Дмитрий.
Вопрос «зачем» интересует меня больше всего. Но сначала погрузимся в исторический контекст. Дмитрий родился в Магадане, он учился в Магадане, там же получал высшее образование. И все это время он просыпался под крик чаек. Просто потому, что все жители Магадана просыпаются под крик чаек. Из любой точки города ты всегда видишь сопку, на которой возвышается «Маска скорби» Эрнста Неизвестного.
Любопытно, что Дмитрий никогда не торопился покинуть свой город.
– Вопреки расхожему мнению, Магадан в тот момент был очень интеллектуально развит, – объясняет свою привязанность к городу Мамонтов. – Там сформировалась уникальная научная школа, которую основали интеллектуалы – бывшие каторжане, уникальная драматическая школа, созданная ссыльными питерскими актерами и поэтами. Там работал и творил композитор и поэт Вадим Козин – и я общался и говорил с ним и пил чай, когда писал курсовую на филфаке: он был доступен там, в маленьком городе, во многом ориентированном на молодежь. Исторически Магадан предоставлял максимум духовной свободы – в обычных школах преподавали ссыльные академики, и город был переполнен интеллектуальным воздухом. Никакого ощущения тесноты или захолустья – концентрация высокоинтеллектуальной силы.
История свободы детей в подконтрольном городе уже выглядит как рецепт успеха. Магадан Дмитрия напоминает родной город Ирины Головченко и школу-интернат Анатолия Головченко, которую тот тоже описывает как место проявления свободы.
Но Дмитрий видит еще одну пользу, полученную от Магадана. В его жизни было несколько «моментов осознания», ощущений-«подсказок», в связи с чем Дмитрий не исключает, что планида вела его к тому, чем он сейчас занимается.
– Я всегда понимал этот город, – говорит Дмитрий, – и чувствовал на каком-то врожденном уровне связь людей и уровень человечности в нем. Человеческие отношения всегда для меня были важны – я понимал, что важнее ничего и нет. Мы же как бы северные люди – культурно, антропологически, а северный человек изначально находится в условиях, где без взаимовыручки не живут. И там все формы групповых связей и презентаций: поведение, взаимоуважение, поддержка и отдача – они обретают значение не какого-то рационального сосуществования вместе, а становятся культом, который перерастает в культурно-генетический код. Распространение семейственности на общину и коллективы – естественные для города свойства. Наверное, это то, что проходит красной нитью по всей жизни и в работе сегодня откликается, так что миссия «Валты» мне очень близка.
– А мне всегда казалось, что в Магадане концентрация криминальной силы, – вспоминаю я, что знаю про этот город.
– Это отчасти миф, – говорит Дмитрий. – Магадану повезло: не уверен, что это подходящее слово, но туда массово не ссылались люди с криминальным прошлым, это был ГУЛАГ для политических, интеллигентных ссыльных.
– Но разве в девяностых там не было разборок и криминальных отношений вокруг золотодобычи?
– Этот бизнес всегда был упорядоченный, регулируемый и контролируемый. Возникали какие-то эпизоды вроде контрабанды или вольных старателей, которые что-то перевозили в шинах машин. Но клановых столкновений не было. Город всегда контролировался силовыми структурами. У нас было спокойно.
Дмитрий долгое время интересовался биологией и поступил в эколого-биологический лицей, но в седьмом классе настоял на переходе в английскую гимназию. В итоге он выбрал путь филолога.
– Интересно, когда ты видишь людей, очень похожих на тебя, но при этом есть определенные барьеры, которые тебе мешают узнать их лучше, – описывает Дмитрий свои ощущения от первых встреч с американцами. – Когда ты впервые видишь иностранца, человека, говорящего на другом языке, это какой-то вау-эффект. И у тебя сразу включается жажда познания. И ты хочешь больше о них понять.
И вот – Америка. Студент из Магадана учится здесь по обмену. Он не особо интересуется спортом, но среди впечатливших его в Америке вещей говорит о школьной командной культуре.
– Лидерство, которое мы обсуждаем, – оно же формируется через вот эти спортивные иерархии и командные усилия, – объясняет свой интерес Дмитрий. – У нас они формировались через силу, наш лидер – это самый сильный, самый успешный, самый мощный. А там лидер может быть не самым быстрым нападающим или не самым результативным забивающим, но он лучше всех умеет работать с людьми, или видит стратегию игры, или умеет мотивировать. Это все компетенции успеха, в том числе и жизненного. И тренер объясняет ему, что эти умения очень важны и для него, и для команды. Таким образом, школьники рано включаются в поиск своих работающих способностей и умений. Ты вдруг понимаешь, что, если у тебя есть какие-то внутренние стремления занять какую-то более высокую ступеньку на иерархической лестнице, ты уже знаешь, за счет чего ты можешь это сделать.
Уже после успешной PR-карьеры вроде бы оставшийся в прошлом биолог-семиклассник Дима догоняет настоящего. У него не то чтобы появляется (оно было всегда), а проявляется хобби – судейство на собачьих выставках. Все началось в Магаданском клубе любителей собаководства и клубе ДОСААФ, в которых Дмитрий занимался хендлингом и дрессировкой немецких овчарок, а также шоу-подготовкой, грумингом и показом шотландских терьеров и мопсов. А сейчас Дмитрий «открыл» (то есть может судить) практически все породы. Он эксперт-кинолог международной квалификации, более 17 лет является судьей РКФ-FCI. Он знает эту сферу досконально: от воспитания и дрессировки до организации работы кинологического клуба. И знаете, в кинологическом мире принято судьям писать отзывы – и не всегда хвалебные. Выставки – дело ревнивое, многие хозяева недовольны. Но Дмитрия чаще хвалят. Он знающий, спокойный, вежливый. Один отзыв мне особо понравился: «Мамонтов – очень приятный дяденька. Я с мопсом как-то ходила. Любит эффектных и куражных собак».
Мы продолжаем разговор, и я в очередной раз пристаю к человеку со своим «зачем?».
– Зачем сейчас формулировать знания, которые могут в будущем стать неактуальными?
– Ну, про конец света я уже говорил, – напоминает Дмитрий. – Но есть еще моменты. Те знания о бизнесе, на которые мы сейчас опираемся, ни в каких условиях не могут быть неактуальны. Потому что мы работаем именно что с человеческими отношениями. А они суперактуальны. Дальше. Когда Россельхознадзор вслед за политическими изменениями начал вводить ограничения на импорт, мы были одними из первых, кто попал под этот каток. Мы инвестировали очень много времени и усилий, объясняя контролирующим органам, какую роль играют большие импортные бренды в экономической и социальной жизни общества: сколько рабочих мест помогают создавать, в каком объеме поддерживают проекты в сфере благотворительности, спорта и культуры, а главное – какому числу владельцев домашних животных дают уверенность в здоровье и счастье их четвероногих друзей. Доказывали, насколько тяжело питомцы переходят на новые корма, почему нужно диетическое питание. Приходилось в принципе с нуля рассказывать, кто мы. Если бы наша отрасль говорила громче, увереннее, выпускала больше в том числе печатных изданий, книг, более открыто общалась с деловыми, отраслевыми изданиями – узнаваемость, известность точно помогли бы быстрее справиться с этой проблемой.
– Вас не воспринимают как бизнес? – Об этом странно слышать, потому что около 70 миллионов человек в России держат домашних животных.
– Сама зооиндустрия только-только начинает воспринимать себя как значимую часть большого FMCG-рынка. Да и в отчеты глобальных аналитических агентств наш сегмент попал относительно недавно. Что далеко ходить, у нас «Зоосаммит» – отраслевая конференция. Она долгие годы проходила только с участием приглашенных спикеров, бизнес-тренеров, специалистов в области финансов, юриспруденции. Только два года назад Ирина Викторовна впервые вышла на сцену как представитель зообизнеса. Это очень показательно. Кстати, после нее на следующих конференциях спикеры от отрасли стали появляться уже регулярно – «Валта» в очередной раз продемонстрировала хороший пример того, что о себе и своей отрасли нужно говорить от первого лица.
– Вроде бы и так понятно, что есть домашние питомцы, их нужно поить, кормить, лечить. Разве эта история сама себя не раскрутит?
– Наверное, раскрутит, но можно же ускорить процесс. Вот недавно мы столкнулись с тем, что нужно поднять престиж профессии продавца-консультанта в глазах самих продавцов и покупателей.
Для нас это не та работа, которую выбирают, «когда тебе некуда больше пойти». Владельцы магазинов будут их называть «консультант зоомагазина», не просто «продавец».
– Советчик, серый кардинал твоей кошки?
– Консультант – это не «падаван», который молча подал тебе с полки товар, который ты попросил. Хороший консультант – это воплощенная коммуникация без барьеров. Для него естественно задать правильный вопрос – чтобы понять, что у тебя за питомец, с чем ты вообще в принципе в магазин пришел. В идеале нормальный грамотный консультант еще вызнает, в каких условиях живет, наприм