Однажды Андрей заехал в дружеский ларек к своему дальнему родственнику Сергею – он туманно называет его «дядя моего сына». Дядя сына тоже торговал всем подряд, но кроме обязательного «джентльменского набора» у него на прилавках была новинка – кошачий корм «Вискас».
– Откуда это у тебя? Хорошо берут? – поинтересовался Андрей, рассматривая маленький лиловый пакетик.
– Берут очень хорошо. Можете сами попробовать. Это у Сергея от меня, – неожиданно вместо «дяди сына» ответил мужик, который в этот момент возился с коробками где-то в углу торговой палатки.
Мужик оказался очень интересным типом. Его звали Виктор Дацкевич, и по основной специальности он был довольно известным фотографом, специализировавшимся на съемках живой природы: рыбок, птичек, шмелей на ромашках, собак в прыжке. В более стабильные времена это приносило неплохой доход, открывались даже персональные выставки, но в наступившую смуту пришлось диверсифицировать бизнес на смежный – заняться торговлей тем, чем его бессловесные «фотомодели» могли бы кормиться. И Виктор стал одним из первых в стране торговым посредником фирмы «Мастер Фудс», которая, кроме неизбежных шоколадных батончиков, стала поставлять в Россию первые корма для домашних питомцев, сегодня известные буквально всем: «Вискас», «Китикэт», «Педигри».
Андрей Барничев решил попробовать новую позицию в ассортименте своей палатки, выделил на витрине под нее небольшой кусок пространства – метр на метр, – и торговля пошла довольно бойко. Единственное, что его не устраивало, – слишком маленькая наценка. Поэтому он предпринял небольшую шпионскую акцию – выследил по Москве передвижение фургончика Дацкевича, добрался до первоисточника и заключил собственный договор с «Мастер Фудс». Времени были дикие, не до джентльменства, каждый выживал как мог.
Постепенно корма для животных в палатке Андрея стали вытеснять «джентльменский набор». Видимо, пиво и шоколадки были везде и у всех, а народ медленно, но верно приходил к мысли, что кормить своих домашних питомцев специальными кормами и проще, и правильнее. Сначала Андрей расширил свой «метр на метр» за счет алкоголя, товара сомнительного и беспокойного. Потом ассортимент увеличился за счет кормов «Джелиоли», «Джимпинг», «Джимборн», «Миагата». В конце концов Андрей принял волевое решение: распродал и выкинул из своего киоска весь «джентльменский набор» и сделал специализированную зоопалатку.
Очень скоро спрос настолько превысил предложение, что у Барничева появились новые торговые точки на Садовом кольце. Ассортимент продолжал расширяться. Как-то раз Андрей заметил, что совсем недалеко от его базового ларька какие-то люди разгружают в оптовых количествах украшенные узнаваемым логотипом ящики корма Royal Canin и заносят их в здание. Он пошел вслед за грузчиками и оказался в редакции журнала «Друг». Грузчики оказались журналистами этого издания, в сложные времена решившими также подзаработать. Андрей познакомился с сотрудниками «Друга», договорился о поставках и обогатил свою палатку новой строчкой ассортимента. Для пополнения запасов он приезжал на своем фургончике во двор редакции – и ему сбрасывали новую оптовую партию прямо из окна второго этажа.
Палатка на «Парке культуры» процветала. Владелец вообще старался держать у себя на полках весь существующий в Москве ассортимент кормов и делать все красиво – от вывески до раскладки. Поставщики его любили и постоянно приводили к нему иностранных представителей новых брендов. Те восхищенно цокали языками и щедро дарили «презенташки» – с Крымского моста хорошо было видно яркую палатку с брендированными зонтиками-тентами, под которыми лежали пакеты с соответствующим кормом.
– Не знаю, насколько это показатель массовой популярности, но факт есть факт – у меня покупал корма для своей собаки сам Олег Янковский, – со сдержанной гордостью говорит Андрей. – Я очень любил и уважал этого артиста, и мне не пришло в голову приставать к нему с какими-то бестактными расспросами. Так сказать, обожал издалека…
Еще одно интересное наблюдение – отношение к нарождающемуся зообизнесу со стороны властей. То ли чиновники сами покупали корм у Барничева для своих питомцев, то ли просто некомфортно себя чувствовали в роли обидчиков братьев наших меньших, но только к Андреевой палатке они относились на порядок нежнее, чем к ее алкогольно-сигаретным соседям. Это внезапно проявилось в одном форс-мажорном эпизоде. Место возле метро «Парк культуры» проходное, популярное – а трафик всегда был главным драйвером розничной торговли. И по соседству с палаткой Андрея стали обживаться другие мелкие коммерсанты: ставить свои ларьки, развивать торговлю, расширять ассортимент. Вдоль Комсомольского проспекта потянулись ряды. В какой-то момент возникло подобие стихийного крытого рынка, и, скажем честно, не все относились к уборке территории и украшению своего рабочего места с такой же щепетильностью, как Андрей. Пейзаж стал захламляться, около урн постоянно валялись обрывки упаковки, рядом тусовались бомжи и бандиты. И тогда районная управа решила часть ларьков снести и поставить типовые быстровозводимые сооружения.
Палатка Андрея стояла крайней в этих рядах – и единственной, которую власти не тронули. Но для обустройства территории, оставшейся после сноса, ее нужно было перенести на несколько десятков метров вдоль улицы, чтобы поставить новый павильон, где уже прописался новый зоомагазинчик Барничева. И к проблеме с переездом районные чиновники отнеслись с неожиданным пониманием. Его палатку не отталкивали бульдозером, а специально подогнали уличный кран, сеть обесточили, сооружение подцепили, чуть приподняли над асфальтом и бережно перенесли на новое место.
– Самое удивительное – это то, что палатка все это время продолжала работать! – улыбается Андрей. – Скорость черепашья, поэтому очередь без претензий медленно шла за палаткой, в которой продавец продолжал отпускать товар. И так они шли метров двадцать, пока не добрались до указанного места. Жаль, еще не было смартфонов, я бы это все снял на видео, а то сейчас уже самому слабо верится, что такое могло быть.
Зоопалатка работала бесперебойно, пока не стала полноценным магазином. Она закрылась только однажды, в октябре 1993 года, когда Борис Ельцин отдал приказ расстрелять из танков здание парламента.
– Больше всего это было похоже на начало гражданской войны: толпы мечутся по улицам, не столько поучаствовать, сколько посмотреть. Словно нужно ничего не пропустить перед смертью, – вспоминает Андрей. – Работать в таких условиях было не столько опасно, сколько бессмысленно. Мы закрылись, пока все не утихло. Сумасшествие у людей прошло, и они вернулись домой. А там голодные кошки орут. И народ снова потянулся к нам…
К началу нулевых зообизнес встал на прочную профессиональную платформу снабжения и распространения. Отлаживались логистические связи, определился устойчивый круг компаний и магазинов.
– Кто занимался этим серьезно – те и вошли в большой бизнес, – рассказывает Андрей. – Я помню, сам приезжал к человеку по фамилии Сергеев на съемную квартиру за товаром – и он собственноручно выносил мне пару коробок. А сегодня это одно из первых лиц «Зоостандарта», конкурента «Валты».
Дела у самого Андрея шли в гору, в Москве у его компании «Витекс» работало сразу пять палаток. А во времена, когда большой ретейл еще не встал на ноги, обыкновенные уличные палатки генерировали очень даже серьезный денежный поток. Настолько серьезный, что время от времени со стороны чиновников все-таки возникали инициативы прибрать уличную торговлю к рукам при помощи административного ресурса.
Однажды власти Москвы попытались «облагородить торговлю». Уличные ларьки не должны торчать на своем месте круглосуточно, решили чиновники. И новые палатки предписали ставить только типовые, от завода «Тонар» – он производил передвижные торговые фургончики-прицепы. По гениальному замыслу городских властей, такой ларек не должен был стоять стационарно, на ночь его нужно было отвозить на специальную парковку. К этому моменту Андрей договорился с администрацией Восточного Измайлова, что он поставит палатку на углу одной из Парковых и Первомайской улиц. «Хорошо, можете ставить. Но при условии, что это будет "Тонар"», – выдвинули ему единственное условие. И Андрей отправился на завод.
– В то время этот завод был в упадке, все варили вручную, на глазок. Достаточно сказать, что в комплект ларька входила печка-буржуйка – по замыслу конструктора, фургон, не подключенный к электросети, должен был в зимнее время отапливаться дровами, – с иронией рассказывает Андрей. – Уже не говоря о том, что для торговли это чудо природы вообще не годилось: фургон был весь железный, с одним маленьким окошечком для выдачи товара.
Но если есть проблема, должно быть и решение – по крайней мере, так всегда считал Барничев. Он поговорил с главным инженером завода – попросил, чтобы стеклянной сделали всю переднюю стенку, которая после работы закрывалась бы откидным козырьком. Надо же где-то товар перед покупателем выставлять! Сначала инженер долго отнекивался, ссылаясь на сложность изменения технологических процессов. Пока наконец не понял коммерческие перспективы такого решения. Прототип сварили и отдали Андрею. После этого все «Тонары» уже делали по-новому. Хотя сама идея передвижных фургонов долго не просуществовала – это было неудобно и их владельцам, и муниципальным властям. Из-за «Тонаров» по вечерам очень уплотнились и без того крепчающие московские пробки: тысячи вагончиков каждый день курсировали на парковку и обратно. Кто хитрей и наглей, загонял ларек на ночь в ближайший двор, от чего жители окрестных домов тоже были не в восторге. А кто еще хитрей и наглей, и вовсе никуда не уезжал.
– Чиновники в дни проверок сами мне звонили и говорили: «Сделай вид, что увозишь его на ночь». А как сделаешь такой вид – у меня фургон уже стоит на бетонных блоках, иначе он перевернется, на бок ляжет! Доходило до маразма – я накатывал колесо, как будто фургон передвижной, комиссия приходила и кивала – «да-да, верим, что вы на ночь уезжаете», словно не замечая, что он стационарным кабелем подключен к ближайшему дому. Эти муниципалы, пока сами себя не обманут, не успокоятся.