– Девушка показала мне этого силки в моей любимой кинологической энциклопедии – и я сразу загорелась, это прямо мое! – вспоминает Татьяна. – В России их еще почти не было, но мне повезло – «моя» собака была доставлена в Питер из Эстонии, а уже оттуда щенка перевезли ко мне.
Так у Татьяны появился Джонни, первый из силки.
– После крупных собак – такая мелочь? Это же несерьезно. Как говорят, маленькие собачки – наполовину ярость, наполовину дрожь, – дразню я Татьяну. Она сразу бросается на защиту:
– Эта собака вообще ничего не боится! Их выводили в Австралии как собак кочевников-золотоискателей. Они должны были быть неприхотливыми, небольшими и отчаянными. Их использовали как звоночки тревоги, когда к стоянке приближался чужой старатель или дикий зверь. Они охотились на крыс и змей. И они вроде бы такие симпатичные, с длинной челочкой на глазах, но собака боевая! – Татьяна переводит дух и тут же вспоминает пример: – Мы ездили в Польшу, на выставку. Фотографировали собак – а мимо идет здоровенный дог. И Ханна, вторая моя силки, бросается на этого дога и в прыжке пролетает прямо через его пасть. Потом стоит, лает, вся в слюнях – а оттащить ее невозможно. С ее точки зрения, большая собака – это угроза для хозяина, и она никогда никого не подпустит, ей вообще плевать на размеры. Они прямо «убийцами» становятся в такие моменты, поэтому за терьерами нужно особенно внимательно следить на прогулках и не отпускать с поводка в людной местности.
И в то же время нет верней помощников, чем силки. Когда Ириску после кесарева сечения привезли домой и она спала, отходя от наркоза, щенки расползались и тыкались носами во все углы. Татьяна тоже спала, но урывками, постоянно просыпаясь, пересчитывая щенков. Силки Джесси взяла заботу на себя, забегая к Ириске и вылизывая щенков. Когда Татьяна проснулась в очередной раз, одного щенка не было. После долгих поисков его нашли у Джесси – он спал, спрятавшись под длинной шерстью.
С точки зрения икигай силки-терьеры были классическим примером ходячего удовольствия и умения находить «причину жить» в самом малом. Они доказали, что маленькая собака может быть большим другом, что это качество вообще не зависит от размера. И если говорить про радость от мелочей, то именно у силки-терьеров можно было поучиться этой радости.
– Силки живут ради хозяина, они будут ходить за ним по пятам, они чувствуют человека с полуслова и с полувзгляда, – рассуждает Татьяна. – У нас несколько собак живут в доме, у них свой вольер. Когда кто-нибудь приходит – я их запираю, иначе разговаривать придется только с ними. У меня муж утром встает и первым делом идет выпускать их гулять на улицу. Открывает вольер – а они гурьбой мчатся ко мне, на второй этаж, в кровать. Муж кричит им вслед: «Куда?! Я сказал – гулять!»
Ириска прожила 16 лет, и после ее смерти повторилась та же история, что и с Гердой. Татьяна не могла без слез смотреть на лабрадоров, и в питомнике их больше не держали. Но к тому времени уже миновал год, как там обосновалась новая собачья формация – австралийская овчарка Бэлла.
Это было осознанным и очень взвешенным решением.
Австралийских овчарок Татьяна увидела на одной выставке – нельзя сказать, что случайно, потому что именно на выставках появлялось все новое и лучшее в этой сфере. Среднекрупная, как лабрадор, но более тонкокостная и легкая, с необычным окрасом, австралийская овчарка была очень красивой собакой. Эта легкость распространялась и на характер. Это овчарка-пастух, что одновременно объясняло и ее ответственность, и подвижность. Она была прекрасным компаньоном человеку, легко обучалась. Для охраны дома не годилась, но размерами и предупреждающим лаем вполне могла отпугнуть незваного гостя – укусить не укусит, но периметр отследит.
Однако порода оказалась сложной в разведении. У них бывают генетически связанные с окрасом глухота и слепота. Случается непереносимость некоторых групп лекарственных препаратов, вплоть до летального исхода. Несколько лет Татьяна изучала породу, присматривалась к заводчикам, подбирала щенков. Нашла нужный помет в Оренбурге.
– После овчарки и лабрадора у вас появились мелкие силки. Потом вдруг опять что-то между овчаркой и лабрадором. Почему такие колебания?
– Вы знаете, а вы правы, – неожиданно признается она. – Я невольно объединяла в душе любимые черты овчарок и лабрадоров. И нашла собаку, соединяющую лучшее в них. Вот лабрадоры – собаки думающие, своевольные и упрямые. Если придумали себе план – они его из головы не выкинут и выполнят. Мы как-то раз стоим с Ириской и дрессировщиком. Я ему хвастаюсь, что специально с ней не занималась, она у меня умная, сама все знает и понимает. Оглядываюсь – а собаки нет. Она купаться на пруд ушла. А овчарка – больше исполнитель: «Что мой повелитель скажет – то я и сделаю». Они меньше думают, зато быстро все улавливают, хорошо обучаются.
– Вы имеете в виду овчарок вообще или австралийских?
– Вообще. Если говорить про австралийцев, то тут есть смешная особенность. Они же пастухи. И меня подруга спрашивает: «А ты не боишься их заводить? Они же у тебя всех пасти будут». Я посмеялась, а потом смотрю: у меня когда силки гулять выходят стаей – а они подвижные, увлекающиеся, – так мои австралийцы их реально окружают, загоняют и не дают разбегаться. Другая моя подруга взяла Бэлкину дочку, Лизу. У них загородный дом во Внуково, они держат кур. Вечером подруга выходит – одной курицы нет, в лес убежала. Там большой сосновый бор. Она думает – все равно с Лизкой надо гулять, пойду поищу. Только спустила с поводка – та убежала и лает. Подруга подходит – а Лизка пастью курицу за шею к земле прижала и ждет хозяйку. Подруга подходит – Лизка, довольная, курицу отпускает. Та опять, квохча от возмущения, убегает. Лизка опять ловит. И так несколько раз. Потом Лизка сообразила держать курицу, пока хозяйка ее не возьмет. И теперь она натурально у них кур пасет.
– У вас получается, что одна порода в питомнике живет один собачий век – потом вы с болью сердечной или, наоборот, от боли сердечной от нее отказываетесь. Сейчас к новым породам не присматриваетесь?
– Нет. Был момент, когда я хотела вернуться к лабрадорам. Но вы же понимаете: у меня перед глазами стоит Ириска. И тут дело не только в сердечной боли. Порода изменилась. Кровь другая. Собаки стали мельче, форма головы не та. Есть красивые собаки, но мне нужна только такая же, как Ириска. А таких больше нет. – Татьяна задумывается и добавляет: – Я с этим часто встречалась. Ко мне приходят люди, которые покупали у меня собаку лет пятнадцать-шестнадцать назад, и говорят: «Мы хотим такую же. Им показываешь породу, а они отшатываются: «Вы что?! Это совсем другая собака!» С поколениями, лет, скажем, через тридцать – пятьдесят, внешний вид собак меняется.
Сейчас в питомнике Beautiful Life формально 15 собак – три австралийские овчарки и 12 силки-терьеров. Формально, потому что жизнь и работу трудно разделить, так же как посчитать своих и «не своих» собак – они могут быть проданы, но содержаться в питомнике, взяты в аренду на вязку, находиться в совладении – но они все равно все свои, все живут вместе.
– Нам с мужем повезло – он жаворонок, а я сова. Я допоздна вожусь с собаками, дел всегда невпроворот. А утром отсыпаюсь, пока он их гулять выгоняет, кормит. В общем – пост сдал, пост принял, – улыбается Татьяна. – Когда щенки рождаются – неделю спишь с ними, дремлешь вполглаза.
Невольно замечаешь, что про семью она рассказывает значительно меньше, чем про собак. Может, просто потому, что мы разговариваем именно про домашних животных, а не про людей? Но кажется, что и наоборот было бы то же самое. Татьяна не бридер, который зарабатывает своим ремеслом деньги. Татьяна – мать. И своим детям, и своим животным. Она воспринимает мир только через песью призму, для нее люди живут в мире собак, а не наоборот. Приоритет имеет то, что идет на пользу делу, а дело – это собаки. Поэтому про сотрудничество с «Валтой» Татьяна рассказывает подробно.
– Я даже не помню, когда мы познакомились – еще Ириска была жива. – У Татьяны вся жизнь меряется периодами собачьих жизней. – Как обычно, все началось с закупки кормов. И сначала «Валта» была лишь одной из компаний, где мы закупались, но они расширяли ассортимент, появлялись разные полезные штучки: антигельминтные препараты, косметика, аксессуары, – и мы все время возвращались. Очень удобно, что в одном месте можно купить все сразу. Я за это время работала со многими фирмами, но сейчас реально – только с ними. Они лучшие в работе с заводчиками.
– В чем это выражается? Скидки и баллы для постоянных клиентов?
– Это далеко не главное. Важнее вот эти маленькие детальки сотрудничества, особый подход. Например, два раза в год мы можем получить выкорм на помет – это очень важно для заводчиков. Но вот что мне особенно нравится – постоянные и полезные мероприятия, которые проводит «Валта». Семинары, обучение у коучей. Совершенно улетный был ветеринарный курс для новичков, когда поэтапно рассказывали о содержании щенков и уходе за ними с момента зачатия. Или, например, однажды в «Валте» собрали заводчиков, представителей зоомагазинов и простых покупателей. И стали рассуждать, какой сайт был бы идеальным для всех трех групп: где расположить заголовки, ссылки, справочную информацию. Причем это проходило в форме увлекательной игры – наполнение сайта в виде карточек с картинками, и нужно было их разложить по столу в таком виде, в каком хотелось видеть на экране компа.
Наверное, правильный икигай с точки зрения пути всегда приводит человека к друзьям, соратникам и единомышленникам. По крайней мере, Татьяна уверена, что никакие внешние события и сиюминутные обстоятельства никогда не заставят человека забыть о собаке.
– Мне кажется, что к домашним животным нельзя потерять интерес, – убежденно говорит она. – Конечно, сложная политика, неустойчивая экономика – это неблагоприятные факторы. Люди не уверены в будущем и боятся заводить животных. У меня были предзаказы с задатком – а потом клиенты отказывались и забирали деньги. Но у нас прекрасный генофонд. Люди покупают прекрасных животных, берегут породу. Их не пугает, что из-за санкций их отказываются регистрировать за границей как профессиональных и вызывающих доверие заводчиков – да, политика отмены коснулась и нас. Но мы выходим из положения, регистрируем с завод