– Точка зрения одного из зооактивистов: «Помогая брошенным питомцам, человек в первую очередь помогает себе». Согласны?
– Если он понимает, что помогает себе, то да. А кто-то просто работает, потому что именно сейчас животному нужна поддержка, и о себе не думает. У всех по-разному.
– А у вас?
– Это пафосно звучит, но я верю, что мы немного меняем мир.
– Вы делаете это для себя?
– Наверное, чтобы у меня было меньше переживаний. Когда-нибудь животные бездомные закончатся, я уйду из фонда и буду писать книжки, слушать музыку, розы разводить. Главная усталость знаете от чего? В нашей работе не видно горизонта. Когда я начала работать, на коллег смотрела как на высших существ. Для меня люди, которые могут пожертвовать собой, временем, деньгами, сном, здоровьем, отношениями в семье ради спасения животных, – предмет восхищения. Я даже боялась их, потому что выглядела, как мне казалось, на их фоне дурочкой. Потом пришло понимание: надо просто делать маленькие дела каждый день. И стремиться к тому, чтобы большее количество людей вовлекались в то, что делаем мы. То есть привлечь в свою секту, как говорили мои друзья, всю страну. У нас есть, например, методичка по проведению уроков доброты в начальной школе. Пока не получается в каждую школу ее внедрить, но это моя мечта и цель. Я не верю, что возможно глобально изменить наше поколение, но малышей – можно. Амбициозная это цель или нет? Я не знаю, правда. Я, как и любой человек, сомневаюсь в себе. Но все равно нужно идти и идти.
Часть шестая. Ценности
Всегда ли для счастья нужна карьера?
А хочу ли я сам сделать карьеру? – вот какой вопрос я задавал себе, когда шел на интервью с четырьмя сотрудниками «Валты», которые сделали в ней блестящую антикарьеру.
В принципе почему же не хочу, думал я. Общественное мнение так же важно для меня, как и для всех; последние двадцать лет российской belle epoque молодых работников страны учили культивировать амбиции и рваться вперед и вверх. Но дело в том, что «вперед» и «вверх» – это не обязательно одно направление. Нужна ли мне административная карьера? В этом я не уверен. Я профессионал, и дело мое мне нравится. Начальственная работа – это все же история про людей, а не про профессию.
В одной известной школе одновременно служили два знаменитых педагога – оба преподавали математику. В классе одного из них все ученики так или иначе становились математиками, в классе другого – учителями. Они занимались одним делом, эти педагоги, просто один был незаурядным математиком, а другой – незаурядным человеком. В классе первого главенствовали приключения идей, в классе второго – приключения людей. И не факт, что это было осознанным решением учителя. Просто на самом деле в своей тайной внутренней Монголии, куда не очень-то умеют забираться даже гонзо-журналисты, его больше интересовал сам класс, чем предмет, который он классу преподавал.
Так и любом деле. Быть начальником – значит постоянно думать о людях. И не обязательно хорошо думать. Даже в тех организациях, где сотрудниками и клиентами не очень-то и занимаются (или вовсе выжимают их досуха), начальник все равно живет в человеческом лесу – его интересует только корпоративный прайд и свое положение в иерархии прайда.
А я, например, больше про предмет. Так же, наверное, и многие? Быть профессионалом, на мой взгляд, интереснее, чем быть начальником.
И очень неожиданно было найти в «Валте» подтверждение тому, что такой взгляд не только у меня.
Хотя… почему неожиданно? В несчастных компаниях люди несчастны, если они не прорываются вперед и вверх. В счастливых – они просто нашли своих и спокойно растут по горизонтали, оттачивая мастерство в профессии.
Валентина Шишкина работает в «Валте» работает уже 25 лет. Она вписана в золотой фонд сотрудников компании (как и все мои сегодняшние собеседники) и получила почти все возможные награды, которые выдаются лучшим работникам по мере все более полного их сращения с «Валтой»: телевизор в десятый год работы, золотой нагрудный знак за 15 лет, бриллиантовый значок в двадцатилетний юбилей. Что выдают валтовцам за 25 лет сотрудничества, я даже представить себе не могу. Правда, есть еще золотая «галочка» – символическая статуэтка, сделанная в виде латинской V, валтовский «Оскар» – может, его?
Празднование ее двадцатипятилетней работы в «Валте» грядет в этом году, и Валентине заранее не по себе – она не любит повышенного внимания. Любую агрессию (бывают же агрессивные клиенты) она принимает спокойно и знает, как с ней работать, сама готова для любого из коллег вывернуться наизнанку и хоть ананасы в шампанском в ночную пору изыскать, а вот похвала для нее – страх и стеснение. Полный зал аплодирующих соратников – мука. Так бывает. Любители бытового психоанализа сказали бы, что любить Валентина умеет, а принимать любовь – нет. Но мы психоанализом не балуемся.
О Валентине Шишковой говорят, что она может достать, выбрать и привести в компанию любой нужный в работе предмет в мгновение ока. От канцелярских мелочей до элитных напитков для переговорной зоны на крупных зоовыставках, на стендах которых она отвечала за хюгге (одна из обязанностей). Что ее выбор всегда безупречен: она тратит на закупку необходимого значительно меньше времени, чем прочие, а характеристики привезенного всегда отличные. То есть в поиске идеального предмета (с учетом общепонятной категории «цена – качество») равных ей нет. Это значит, Валентина – исключительный специалист не в зарабатывании, а в трате денег. Она отличная хозяйка – а я как глава большой семьи знаю важность этого редкого умения. Многие ошибочно думают, что задача продуктового и вещевого ретейла – это дать покупателю возможность быстро купить нужное. Вот и нет. У торговли есть тайна. В идеале задача ретейла – заставить покупателя долго выбирать ненужное, потому что все, что мы называем роскошью, – это именно то, что никому по большому счету не нужно. И человек со встроенным навигатором и вкусом, умеющий противостоять тайной миссии торговли, – редкая находка.
– Как происходит ваша работа с поставщиками? Как вы выбираете? Ведь именно от вас зависит все, что попадет в желудок «Валте».
– Ну, не всей «Валте» и не только в желудок. Целлофана мы не едим. Моя задача – заказать все необходимые расходные материалы для склада, от палетной пленки до спецодежды, чая, кофе, сахара и – раньше – обедов для сотрудников. Мебель, стрейч, скотч, коробки, предметы санитарии, все, что касается комфорта; на выставках на мне был бар и то, что нужно для атмосферы гостеприимства и довольства. Когда нужно выбрать лучшего поставщика, я провожу внутренний тендер. Собираю наиболее подходящие нам предложения и предоставляю его тем, кто принимает финансовые решения.
– Каков механизм поиска идеального товара? Расскажите, как вы выбираете чай-кофе, это понятнее будет.
– Выбор чая и кофе – это уже история. Этим я занималась в самом начале. В принципе, в категориях этого товара я разбиралась хорошо по прежней работе. Я экспериментировала – покупала понемногу разного. И спрашивала у каждого, кто появлялся в моем поле зрения с чашкой: нравится ли этот чай? Какой лучше? А кофе какой нравится? Этот опрос плюс характеристики товара, немного интуиции – и мы выбрали. Для повседневного пользования я закупаю «Якобс» («Нескафе» сразу был поражен в правах) и чай Riston. Точно так же со временем сложился идеальный набор санитарного оборудования: перчатки, швабры, чистящие средства. Настолько же недорогой, насколько эффективный.
– Как происходит поиск идеального поставщика? Вот вам говорят, что срочно надо заказать такую-то вещь. Куда вы идете? К своей телефонной книге, где у вас контакты нужных людей?
– Конечно, контакты уже есть, со многими поставщиками я работаю многие годы – скажем с девочками, которые занимаются канцеляркой, я сотрудничаю двадцать лет. Там компания прыгнет выше головы, но для нас все требуемое срочно сделает.
Собственно, вот этот прыжок выше головы и есть то, что мне надо. Я так и говорю нашим партнерам: кровь из носу нужно, и меня не волнует, как у вас это получится.
– Не пугаются?
– Нет, я заранее выбирала поставщиков с философией как у «Валты» или частично совпадающей. Когда «нужно» – не стресс, а вызов.
– А как узнать, есть ли у них эта философия?
– Вы знаете, в первом разговоре становится понятно, можно ли работать с людьми.
– Это вы интуитивно чувствуете?
– Наверное, да. Но есть и опыт. Если компания агрессивно и настойчиво себя предлагает, есть большая вероятность, что вообще ничего не сделает.
– Ну, это понятно. Как известно, чем беднее страна, тем больше у них размер денежной ассигнации.
– Сейчас мой выбор более или менее устоялся. Но бывали времена, когда просили срочно достать нужное, а у меня наработанных каналов нет. Я начинала судорожно искать: позволить себе проиграть – не мое. И если было очень надо, приходила как будто помощь сверху.
– Сама приходила? Или вы просили?
– Нет, я не прошу. Приходит помощь, но я не могу описать это ощущение. Не могу даже объяснить, что я имею в виду.
– Как вдохновение?
– Говорят, высшее Я помогает.
– Высшее Я – это совсем интересно. А вообще в жизни вас высшее Я вело? Откуда вы, кем были ваши родители?
– Город Шостка, в котором находился знаменитый завод фото- и кинопленки «Свема». В конце каждого фильма перед словом «Конец» появлялся логотип нашего объединения – «пленка произведена…». Я закончила там училище по специальности «лаборант химического анализа» и некоторое время работала на «Свеме». Но в юности мне было в городе тесно. Сначала я попросилась гражданским специалистом в Афганистан – в начале восьмидесятых Советский Союз воевал с Афганистаном. Лаборанты, способные взять пробу воды, были востребованы на войне. Родные были потрясены.
– Я, честно говоря, тоже.
– В Афганистан я по случайности не попала – а вот в Москву попала по случайности. Я решила ехать в Находку и там зафрахтоваться на лайнер, совершающий международные рейсы. Моя подруга, сагитированная мною же, до Находки, кстати, добралась и много лет работала официанткой на пассажирских сухогрузах. Ходила в загранплавание, обошла весь земной шар. А я по пути в Находку вышла в Москве с одним дипломатом в руках (модный в то время плоский такой портфель), в котором была смена одежды и зубная щетка.