– А потом вы пошли в МИФИ. Я даже не знал, что у них есть факультет менеджмента.
– По крайней мере, был двадцать-тридцать лет назад.
– Почему выбрали именно МИФИ?
– Честно? Потому что провалилась в Финансовую академию, причем по географии.
– Ого.
– Я пошла поступать туда со своим красным дипломом, потому что техникум обещал преференции отличникам – но, как выяснилось, они уже не работали. А предметы общеобразовательной школы, которую я к тому времени покинула четыре года как, были подзабыты. Разумеется, я занималась с репетитором… Я хорошо сдала математику, русский, английский и завалилась на географии.
Более того, я и на следующий год поступала в академию. И после второй неудачи решила, что пойду на третий круг, но тут уже здравый смысл возопил. И я поступила в МИФИ. Туда было проще попасть, чем в Финансовую академию. К сожалению.
– Как меняются времена. МИФИ – институт мечты сейчас. Вы упоминали, что пришли в «Валту», познакомившись с Анатолием Михайловичем Головченко. Он преподавал там?
– В определенном смысле он именно что учит нас все эти годы, но в МИФИ не учительствовал. Однако же с этим институтом связан эпизод знакомства – там работала моя старшая сестра, и она сотрудничала с Анатолием Михайловичем. Сейчас она тоже в зообизнесе, директор выставки «ПаркЗоо». А тогда Наташа попросила, чтобы меня взяли на практику в первую еще «Валту». А в 1996 году была учреждена «Валта Пет Продактс», и мне предложили должность главного бухгалтера.
– Вам интересно работать? Столько лет на одном месте.
– Ну, скажем, за время пути это рабочее место успело подрасти. Мой лозунг – «Бухгалтерия – это не болото!». Я хотела бы совершенно изменить этот «болотный» стереотип. У меня в команде все люди с прекрасным образованием. Я заинтересована в том, чтобы штат был максимально сжатый, но зато состоящий из универсальных профессионалов. Наша бухгалтерия – это сотрудники, готовые работать в постоянном драйве и умеющие пустить себе на пользу любую годную новинку. Мы открываем для себя новые системы, доступы, мы в движении.
– А сколько у вас сотрудников?
– В Москве всего десять. Если считать по филиалам, больше, но вся документация со всех филиалов идет сюда, в Москву. Обрабатываем только мы, потому что у нас один баланс. Мое видение эффективной бухгалтерии именно такое – десять человек.
– Для тысячной компании это нетипично – такое малое количество сотрудников?
– Раздуть коллектив – дело нехитрое. У меня, допустим, заработную плату считает один сотрудник. И да, она одна обслуживает тысячу человек. Настоящий профессионал. Я, с одной стороны, понимаю, что ей может быть тяжело, но я хочу ее разгружать технологиями или выверенными процессами. Зато она совершенный знаток вопроса, и у нее есть возможность сосредоточиться только на одном деле. Собственно, посчитать зарплату – это вообще фигня. И даже та форма отчетности, которую она делает два раза в месяц, – относительно простой процесс. А вот квартальные отчетности (и я еще не начала говорить про годовую) и свести все вместе – это да, достаточно серьезно.
– А вот что значит – все свести?
– Это значит, что по выплате заработной платы организация платит налоги. Соответственно, эти налоги должны быть правильно начислены и вовремя уплачены. Соответственно, ежемесячно мы платим большие суммы в бюджет. По этим суммам мы делаем отчетность. И в этих больших цифрах скрыты маленькие человеческие истории: там отпуск, там больничный, там пособия, там увольнение. И соответственно, для того чтобы заплатить не просто там пять миллионов рублей, а пять миллионов восемьсот тридцать два рубля и сорок четыре копейки, бухгалтер, сводящий отчет, должен четко понимать, что откуда берется. А люди – они же такие непредсказуемые. Хороший бухгалтер, пока сводит отчет, не любит людей. Кто-то не принес больничного листа, кто-то не вышел на работу вообще, а вот тот только два дня назад был зачислен – словом, постоянная движуха. Кажется, Эмиль Золя говорил, что деньги – это большие сплетники. Все знают о людях. И если налоговая начинает проверять эту оцифрованную движуху, то вопросов бывает много. И поэтому у меня сидит один профи, которая берет на себя большой объем и четко понимает, что делает. Мы с ней в постоянном контакте, и цифры все постоянно обсуждаются и проверяются. Я могла бы растянуть этот объем на трех человек, но не хочу. Я хочу мотивировать, в том числе и деньгами, реально крепкого работника.
– Вы жесткий начальник?
– У моих девчонок есть четкое понимание – работу нужно сделать вовремя. Бухгалтерия – единственный орган в хозяйственном механизме, который имеет внешний дедлайн – мы сдаем отчеты не только собственному начальству, но и государственным организациям. Это в принципе ответственная и рискованная работа. От профессионализма бухгалтерии зависит репутация, а иной раз и судьба компании. Так что я никого не держу после шести часов. Но дело должно быть сделано. Такого-то числа мы сдаем НДС, до такого-то – прибыль, потом – баланс. Есть четкие циклы нашего труда. У всех семьи, у всех бывают форс-мажоры, все мы матери. Я все понимаю. Но работу не доделать нельзя.
– Так же у актеров и журналистов на телевидении. Опоздание в эфир прощается только мертвецу. А правда, что Новый год для профессионалов от бухгалтерии – нелюбимый праздник? Как там – Дед Мороз плачет, когда приходит в семью бухгалтеров?
– Не все так страшно.
– А мне страшно. Какое уж тут болото. То есть настоящая бухгалтерия – не убежище, а ристалище?
– Меня больше заводит не напряжение, а интерес. Мои девчонки не плесневеют. У нас постоянно что-то новое. Новые операции, новые филиалы, новый импорт, новые способы оплаты, новые методы расчета.
Мы постоянно на драйве, у нас адекватный современный коллектив. Конечно, женские коллективы таят в себе некоторую опасность…
– В вашем корпоративном журнале «Валта Петровна» писали, что любой кризис и дамское интриганство купируются в подразделении одним саркастическим замечанием вашей подруги Марины Агафоновой.
– А! Не совсем моя подруга, это, скажем так, мой родственник. Мы с Маринкой учились вместе в техникуме, и мы с ней вместе пошли в институт. Она крестная моей дочери.
– А кем Марина работает?
– Моим замом.
– А с семьей Головченко вы дружите?
– Да. Я говорю им: «Я вас знаю больше, чем своего мужа». У меня супруг – ровесник Анатолия Михайловича, он постарше меня. А дети у нас с Ириной Викторовной рождены, как по заказу, с четырьмя месяцами разницы. Ну, Сашка-то, понятно, старший. Потом Алена с моей Полиной – одногодки, вместе отдыхают и дружат. И второй мой ребенок, Егор, с Мишей Головченко родился с разницей в четыре месяца. У нас вообще в компании было два декретных бума. Сначала пошла я, потом резко Ирина Викторовна узнала, что она в положении, а потом Марина Агафонова.
Мы все дружим. У Ирины Викторовны и Анатолия Михайловича прекрасный дом. Причем дело не в каких-то супервензелях, а в воздухе. Атмосфера особая.
– Вы же числитесь среди матерей и отцов-основателей «Валты»? Каждый из тех, кто стоял у валтовской колыбели, что-то принес с собой в компанию. Что принесли вы?
– Не знаю. Наверное, я – как хозяйка. Мне поставили задачу – салат, я все грамотно нарубила, поставила, смешала, всем стало вкусно. Но из одних и тех же ингредиентов разные хозяйки приготовят разные по вкусу салаты. Значит, мой по-своему уникален. Так что, получается, я принесла в «Валту» себя.
Очевидно, Оксана Микитишина никогда из «Валты» не уйдет. Потому что у нее там действительно семья. У нее там интерес и лежбище. Она связана с компанией дружескими и полуродственными узами. Какая карьера, когда тут родня?
Перед нами четыре случая осознанного отказа от карьеры – если рассматривать понятие «карьера» в общепринятом смысле: расти, двигаться по служебной лестнице и пр. Все возможные варианты перед вами. Валентина Шишкина в гармонии со своим местом, и ей главное – оставаться незаменимой. Свою карьеру она сделала. Алексей Тетерин – человек постоянный. Его фишка в абсолютной надежности. Он предпочитает быть лучшим, а не искать лучшего. Андрей Гришин ценит независимость больше внешней успешности. Оксана Микитишина практикует карьеру моей мечты – прокачку себя как исключительного профессионала.
Что делает человека счастливым на работе? Первое – ощущение своей уникальности. До тебя здесь было пустое место, потому что ты можешь занять только свое собственное, ничье другое. Ты пришел – и что-то завертелось, заработало, сдвинулось. Может ли другой выполнить твою работу? Нет, он может сделать ее даже лучше – но не так, как ты.
Второе – признание. Это особая штука. Однажды я по случаю зашел в пафосный магазин мужской одежды, и меня поразило, что продавщицы смотрели на меня благожелательно, но не улыбались. Когда я успел привыкнуть к обязательной улыбке? Без нее было неуютно. И в итоге я вынул из продавщиц правду. Им запретили улыбаться. Как, отчего, разве улыбка не двигатель элегантного ретейла? Нет, сказали мне, улыбаться эксклюзивным клиентам нельзя. Это слишком навязчиво. Мы должны транслировать другую эмоцию. Какую? Признание, услышал я. Именно с того дня я полюбил это строгое слово. В «Валте» работа признания поставлена на поток, практически произведена революция достоинства в отдельно взятой компании. Поэтому там легко делать антикарьеру: успех здесь измеряется не постами в советах директоров, а твоей человеческой нужностью и важностью.
Смешно думать, что для всех нас, таких разных, может существовать только один обобществленный образ успеха или только один вид счастья на всех. И счастье это почему-то состоит в том, чтобы сделать каноническую «историю успеха». Смешно, но мы так думали. Сейчас, когда жизнь становится все более настоящей, с отказом от игры в благополучие, которой мы так увлекались два десятилетия, нам, вероятнее всего, достанется редкий (и незавидный) шанс – увидеть истинное лицо удачи, проигрыша, успеха, счастья, несчастья. Но зато мы поумнеем.