– Вспомнил меня? – почувствовала тётушка, засмеялась и обняла внучатого племянника.
Глава 4. Серый дом
На улицу из-за заборов выглядывали жёлтые, розовые и зелёные домики. Дом, возле которого остановился красный автомобиль, на их фоне казался мрачным и серым.
С вагонки, которой был обит дом, дожди давно смыли янтарную желтизну. Ваня смотрел на него и не решался шагнуть. Надеялся, что они направятся к строению повеселее.
– Ты прав… – протянула тётя Маруся, заметив Ванину нерешительность. Она подтолкнула его вперёд. – Всё руки не дойдут дом покрасить. Дядя Валера ведь сам дом строил, так это сколько лет назад было.
– Сам! Представляешь, Ваня? – сказала мама. – Удивительно, какой рукастый он был человек.
– Руки у него были золотые, – грустно улыбнулась тётя Маруся, – одна беда: мелочи не любил. Окно вставит, а наличник забудет. Не докрасит, не доклеит… Большое дело сделает, а мелочи его будто не касались. Ну, такой уж был, что скажешь… Тяжело мне без него теперь, но что поделать.
Тётя Маруся давно овдовела. Детей у неё не было, она жила одна. Зато души не чаяла в племяннике – Ванином папе, любила его как собственного сына. И Ваню считала родным внуком.
– Ну, проходите. – Тётя поднялась на крыльцо и распахнула входную дверь.
Внутри дом оказался уютным. Маленькая кухня-веранда с большими окнами и квадратная комната на два окна. На белых карнизах висели занавески с крупными цветами, на круглом обеденном столе устроилась прозрачная ваза с букетом мелких полевых цветов. Рядом с книжным шкафом стояли кресло-качалка и высокий торшер, у окна – небольшой диванчик, накрытый клетчатым шерстяным пледом.
Ванька обвёл взглядом комнату.
Странно. Он так и не нашёл, кроме диванчика, другого места для сна. Ваня растерянно посмотрел на маму. Неужели ему спать в обнимку с тётей Марусей?
– Идём скорее, – сказала тётя Маруся, – покажу твою комнату.
– Мою комнату? – Ванька ушам не поверил.
В углу кухни была деревянная приставная лестница, которую Ваня сначала не заметил. На потолке над ней расположился небольшой люк.
– Поднимайся, – подмигнула мама с улыбкой, – а я за тобой.
– Залезайте, располагайтесь наверху. Я-то с вами не полезу, – засмеялась тётя Маруся, – налазилась, пока комнату готовила. Хватит. Два дня поясница ныла. Глядишь, дойдут руки – найму рабочих, чтобы сделали настоящую лестницу на второй этаж. А сейчас так. Придётся карабкаться.
«Зачем ей другая лестница?» – подумал Ванька. Для него лучшего способа залезть наверх и не вообразить.
Ваня долез до верхней перекладины, осторожно приподнял люк, подтянулся и оказался внутри…
Что это была за комната! Стены обиты тонкими рейками, маленькое окно распахнуто в огород. Под самым окном – высокая черноплодная рябина. Дерево щекотало листьями карниз, тонкой верхушкой чуть-чуть не дотягиваясь до подоконника.
Напротив окна стояла широкая деревянная кровать. Ванька сел и качнулся на пружинистом матрасе, заметив, что потолок над кроватью намного ниже, чем в остальной части комнаты.
– Какая чудесная каморка, – сказала мама, забравшись по ступеням. – Думаю, скучать тебе тут не придётся. Нравится?
– А то! – кивнул Ванька. – Прямо как каюта на корабле. И тёте Марусе другую лестницу делать не нужно. Эта лестница что надо!
– Я ей передам, – засмеялась мама и выглянула в окно. – Э-ге-гей, свистать всех наверх! – крикнула она.
Мальчик прыснул от смеха, а мама запрыгнула на кровать рядом с ним и принялась его щекотать.
– Хватит, хватит! – хохотал Ваня, дрыгая ногами в воздухе.
– Эй, вы чего там? Что происходит? – послышался снизу голос тёти Маруси. – Не вынуждайте меня подниматься. Идите лучше к столу.
Глава 5. Тридцать две
Утром провожали маму на станцию. Ваня стоял на платформе и смотрел вслед уезжающей электричке. С этой минуты он целиком и полностью под тётиным присмотром.
По дороге на станцию Ваня не смотрел по сторонам. Он шёл рядом с мамой, крепко прижимая к себе её руку. Он, видя, как она улыбается, надеялся, что мама остановится и скажет, что ей не нужно никуда уезжать. Но мама обняла его на прощание, чмокнула в нос и запрыгнула в вагон.
Теперь Ваня не спеша шёл рядом с тётей Марусей по лесу вдоль озера. Вода казалась тёмносиней – так ярко отражалось в ней небо. В траве у самой кромки воды теснился выводок утят. Они залезали друг на друга, а мама утка стояла в воде у берега и внимательно смотрела по сторонам, готовая в любую секунду подать детям сигнал тревоги.
«Один, два, три, четыре… восемь, – подсчитал мальчик утят. – Большая семья, а у меня нет ни брата, ни сестры…»
Ваня отошёл, чтобы не спугнуть малышей, и присел у берега. Он опустил в воду руку.
– Б-р-р-р, холодная, – поёжился мальчик.
– Рано ещё, – подтвердила тётя. – Вот постоит хорошая погода недельку, и вода мигом прогреется.
– И мы будем ходить купаться? – с надеждой спросил Ваня.
– Конечно. Почему нет? Плавки-то не забыл привезти? – спросила тётушка.
– Не забыл!
– Кря, кря-кря-кря, – заволновалась утка, и стайка маленьких утят кубарем плюхнулась в воду.
Тётя Маруся взяла поднявшегося Ваню за руку. Её ладонь оказалась тёплой, мягкой и широкой.
По дороге тётя расспрашивала о школе, и мальчик рассказал об одноклассниках, об учительнице Любови Петровне и о том, как он с классом ходил весной в зоопарк. Они с Петькой отстали, засмотревшись на белых медведей. Один медведь засовывал голову в пластиковый конус, нырял, проплывал под водой, как ракета, переворачивался на спину, снимал конус и вёз его обратно на мокром брюхе. А его брат прикрывал морду лапой, будто устав наблюдать за этой картиной. Ванька с Петькой веселились, тыкая пальцами в стекло вольера, а потом, понурив головы, слушали, как их отчитывает Любовь Петровна.
– Ну, Ручкин! Ну, Семёнов! Поседею из-за вас раньше времени. Останетесь вы у меня в следующий раз в школе, никуда не пойдёте, – надувались щёки молодой учительницы.
– И что, правда не взяла вас больше никуда? – спросила тётя Маруся, внимательно слушая историю.
– Взяла, – махнул рукой Ваня, – куда она денется.
Так за разговорами они и дошли до дома. Ваня забрался по приставной лестнице в комнату и с разбега плюхнулся на кровать.
Мальчик с грустью подумал о маме. Целое лето он будет один. Один на один с тётей Марусей. Долгое, грустное, скучное лето – вот, что его ждёт. Он будет очень одинок. Тётя хорошая, но, кроме неё, тут никого. Ни родителей, ни друзей, ни телевизора… Хотя нет, у тёти Маруси есть в доме телевизор, но этот ящичек, старый и маленький, ловил лишь пару каналов, да и совсем не те, что любил Ваня.
Мальчик уткнулся лбом в подушку и попытался выдавить слезу. Слеза упорно не хотела появляться.
Ванька перевернулся на спину и уставился в стену. Та была обита вагонкой. На узких дощечках то там, то здесь виднелись тёмные глазки от сучков. Они походили на летающие тарелки, павлиньи перья или осу с длинным жалом. Ванькин взгляд проскользнул выше, и мальчик принялся считать тонкие доски на потолке.
Это оказалось не таким уж простым занятием. Почему-то, с какой бы стороны Ваня ни начинал счёт, рейки путались и сливались. Он прищурил один глаз, к другому приставил палец и медленно вёл его, считая одну дощечку за другой.
– Ровно тридцать одна. – И Ваня пересчитал дощечки в обратную сторону. – Тьфу, тридцать три. Эх, придётся начинать заново.
– Ваня, спускайся, будем обедать, – позвала тётушка из кухни.
– Уже бегу, – отозвался Ванька.
Он встал на кровати в полный рост, дотянулся пальцем до потолка и, шагая вдоль стены, ещё раз пересчитал доски. Их оказалось ровно тридцать две.
– Ваня, ты где? Спускайся.
– Да, иду!
Глава 6. Краешек
– Чего ты спрятался в доме? – спросила тётя Маруся, когда Ванька спустился.
– А что мне делать? – спросил он, разводя руками.
– Меня бы в твоём возрасте спросили, что делать! – рассмеялась тётя Маруся. – Сколько у нас занятий находилось! Погода отличная, дыши воздухом. На солнышке посиди, а то синий как цыплёнок. Вон грядка с клубникой, – указала она рукой в окно. – Найдёшь ягоду – будет твоя, – подмигнула она, – а сейчас живо за стол.
После обеда Ваня сунул ноги в шлёпанцы и поплёлся в огород искать клубнику. Зелёные кустики топорщились в разные стороны, а никаких ягод и в помине не было. Никак тётя Маруся решила над ним подшутить? Ваня наклонился и приподнял листья. Пусто. Он заглянул под следующий кустик. И тут пусто. Третий, четвёртый…
«Нет здесь никаких ягод», – решил он, но продолжил искать.
Ягоды ему попадались, но зелёные, мелкие. И тут зажёгся, будто подмигнув, красный маячок. Ягода.
Ваня отщипнул клубничину от ножки. Красная, в зелёной шапочке, ягода была утыкана жёлтыми семечками. Яркая, крупная, лежала она на его ладони и пахла. Ох, как она пахла… Её аромат манил: «Съешь меня, Ваня! Чего ждёшь?»
И он съел. Не удержался и сунул ягоду в рот. На языке брызнуло кисло-сладким.
М-м-м.
Ване показалось, что только сейчас и началось его лето. В эту самую секунду. Он надкусил его спелый краешек.
Ванька наклонился и тщательно прошёлся вдоль остальных кустов.
– Нашёл! – кричал он, взбегая на крыльцо. – Нашёл! Три штуки.
– Ого, молодец, – удивилась тётя Маруся. – Я, правда, сомневалась, что клубника уже поспела. Раз сегодня три штуки нашёл, завтра, глядишь, больше будет. Пойдёт, пойдёт сейчас клубника.
– Там зелёных ягод полно, – согласился Ваня.
– Начнут созревать. А эти сполосни под краном да и съешь.
– Ой, – испугался Ваня, – а я одну съел уже. Немытую.
– Ничего страшного, не отравишься, – успокоила тётя Маруся, – своя же клубника, с грядки, не магазинная.
Ванька вымыл две оставшиеся ягоды. Одну съел сам, а вторую отдал тёте Марусе.
– А чем ещё можно заняться? – спросил Ваня.