я мгновенно и в любом месте не было врожденным, но появилось в результате сотни суточных дежурств в клинике. «Как хорошо спать дома, – подумал Костя. – Не завидую тем, кто сейчас на смене».
В это самое время Вика надела перчатки и стерла пену с морды самоеда. Дышал он шумно и часто. Сердце девушки болезненно сжалось от жалости, но как еще помочь собаке, она не знала. До конца смены оставалось четыре часа. По сути, этого пса поместили в стационар не лечиться, а умирать. Стоило снять его с пропофола, как самоед начинал выть, а точнее – кричать, сотрясаясь в судорогах и расцарапывая себе морду в кровь. Капельница со снотворным средством – единственное, что могли предложить терапевты. «Клиника Доктора Воронцова» была третьей, куда обратились отчаявшиеся владельцы, но и здесь врачи лишь разводили руками.
Пропищал термометр, Вика посмотрела на показания и нецензурно выругалась, а потом тщательно протерла градусник спиртом. Выше значения – значит 43 по Цельсию или больше… Неужели такое бывает? Она видела температуру 42 градуса у французского бульдога с солнечным ударом, но чтоб такое! Пес не отвечал на медикаментозную терапию, а эвтаназия была неприемлема для хозяев – они продолжали надеяться на чудо.
– Да с таким жаром у него уже и мозги спеклись, и почки отказали! – сказала Вика вслух. – Надеюсь, прививки у него были сделаны по всем правилам, потому что это слишком похоже на бешенство.
Она развела новый флакон с препаратом, настроила инфузомат и задремала прямо за столом, уронив голову на руки. Разбудил ее писк аппаратуры, и Вика сразу поняла, что у нее в стационаре стало на одного пациента меньше. На улице уже светало, и, поразмыслив, она разбудила Марину – терапевта, чьим подопечным считался пес.
– Мариш, самоед умер. Помоги его упаковать, мне еще весь стац мыть.
Та потерла руками лицо, пытаясь проснуться, и кивнула.
– Пошли. Скоро смену сдавать, оформлю все доки, а потом позвоню хозяевам. Буду посылать на вскрытие.
– Что с ним было, как думаешь?
– Болезнь Ауэски, псевдобешенство. Лет пять назад у меня целый помет котят с такими же признаками умер, ничего сделать не смогли.
– Ауэски? Откуда?
– Я расспросила, чем кормили. Мясо, потроха, овощи – все сырое. Брали в каком-то фермерском фургончике у себя в поселке. В том числе – свиную печень, свиное сердце, ребрышки. Думаю, со свининой заразился, у частников и крысы могут по кормам гулять, и еще черт-те что. Для людей этот вирус не так опасен, понимаешь? Тем более, при термообработке он разрушается. Поэтому даже с ветеринарной печатью я бы не давала своим сырую свинину[27]. Мало что ли другого мяса!
Марина с досадой махнула рукой. Ей предстояла нелегкая беседа с владельцами самоеда. Иногда женщине хотелось выучиться на диагноста, например, уйти работать в кабинете УЗИ. Филатов же ушел из хирургов в лабораторию и вон как сразу плечи расправил! Она захлопнула крышку морозильной камеры и кивнула на служебный выход:
– Пойдем покурим, Викуль. Успеешь прибраться.
– Пойдем, постою с тобой.
Марина насмешливо протянула:
– О-о-о, бросаешь? Дело хорошее, я сама три раза бросала. Хотя чего это я, тебе детей еще рожать, – терапевт с любопытством покосилась на Вику, надеясь выведать свежую сплетню, но девушка потрясла головой:
– Типун тебе на язык, какие дети. Просто поняла, что курить больше не могу, ну и… бросила! Ненавижу зависимость, не важно, какую. Хожу теперь, чупа-чупсами перебиваюсь. Без сахара, на ксилите, у стоматологов купила. Хочешь?
– Дай один, сыну подсуну. Если разницы не заметит – аллилуйя, а то мы к семи годам уже с четырьмя пломбами, а зарплата у меня не резиновая.
Подруги сидели на скамейке у крыльца и думали каждая о своем. И немного о том, что работать в ветеринарной клинике – не означает тискать маленьких щенят днями напролет, хотя некоторые представляют их работу примерно так. Вика поднялась первая:
– Увидимся! Стационар сам себя не продезинфицирует.
На днях Алексей Петрович нашел на лампе в операционной засохшие брызги крови, после чего наскипидарил всю смену так, что даже маститым врачам стало слегка не по себе. В душе Виктория была с ним солидарна – ее приучили к порядку железной рукой, когда она работала медсестрой, а в ветеринарной клинике чистота была еще важней. Основной удар, конечно, принимали на себя уборщицы, но там, где стояло оборудование, врачи и ассистенты наводили порядок сами.
Запах дезинфектанта был таким привычным, что не только не раздражал, но приносил умиротворение. Вика тут же с досадой подумала, что ей снова предстоит возвращаться в отвратительную берлогу, где жил человек, называвший себя ее отцом. Иногда она пыталась вспомнить то, другое место, где она жила с мамой, но это было слишком больно, и образ ускользал. В плохие дни Виктория порой мечтала о собственном доме – где пахло бы свежестью, а по полу можно было бы пройтись босиком, не боясь собрать на ноги песок и крошки. Бесплодные фантазии оставались таковыми – девушка не предпринимала ничего для осуществления своей мечты, продолжая мчаться в колесе повседневных забот.
Глава 28
Вера Николаевна успокаивающе похлопала подругу по руке:
– Ну не убивайся ты так. Все-таки пятнадцать лет – солидный возраст для собаки…
Женя укоризненно посмотрела на нее и шумно высморкалась. «Мама, возраст – это не диагноз», – будто наяву прозвучал у Веры в голове голос сына. Она вздохнула и осторожно предложила:
– Давай я Косте позвоню? Пусть посмотрит Моньку. Он же у меня ветеринаром работает, может, поможет чем.
Женя помнила Костика скромным худым мальчиком в очках. Представить его врачом было сложно, но и вести собаку в клинику было страшно – на кого еще нарвешься. Верочка ушла, пообещав, что сын приедет вечером, и женщина стала ждать, взяв пожилую собаку на руки. Волнистая шерсть кремового цвета была такой же красивой и мягкой, как и много лет назад, и только побелевшие от катаракты глаза выдавали возраст маленькой пуделишки.
Когда в квартиру позвонил молодой мужчина с чемоданчиком в руках, Евгения Ивановна с трудом узнала в нем Костю. И панибратствовать не стала, называя молодого специалиста на вы. Пожилая собачка вежливо потыкалась носом в руки гостя и улеглась на ковре.
– Вы можете подумать, что я запустила собаку, – начала хозяйка свой рассказ.
Константин ничего такого вовсе и не думал, но вежливо сказал:
– Расскажите, пожалуйста, все по порядку.
– Все началось с того, что Моника начала писать дома. Огромные лужи. А ведь она воспитанная, чистоплотная девочка. Я обратилась в ветеринарную клинику, они заохали-заахали. Говорят, либо диабет, либо почечная недостаточность. Мы сдали полную биохимию, а показатели все в норме, можете представить? Это в пятнадцать-то лет. Хоть в космос отправляй.
Женщина протянула молодому ветеринару листочек с анализами и продолжала:
– Тогда врач предположил, что у Монечки просто развилось недержание мочи. Я слышала, что у стерилизованных собак такое бывает. Прописали специальный препарат, но лучше не стало. Я видела, что она пьет больше обычного и только поэтому не может дотерпеть до прогулки. А вчера она отказалась от еды. Что бы я ни предлагала – не ест.
Костя кивнул и решил начать с обычного осмотра. Он застелил стол одноразовой пеленкой и попросил хозяйку:
– Поставьте ее на стол попой ко мне и придерживайте, чтобы не спрыгнула.
Ветеринарный врач достал электронный градусник, но стоило ему приподнять собаке хвост, как та пронзительно закричала. Костя пробормотал «простите, мадам» и присмотрелся к попе внимательнее. Кучерявая шерсть скрывала огромную разлитую припухлость, кожа на ней была багровой. «Неужели промежностная грыжа?!» – промелькнуло в мыслях, но ветеринар тут же одернул себя – это же не кобель, откуда? Если не грыжа, то, возможно, опухоль, но так или иначе, прежде чем делать выводы, нужно снять воспаление. Бережно отодвинув хвост в сторону, Константин все-таки измерил температуру.
– Тридцать девять и восемь, не удивительно, что Моня потеряла аппетит и много пьет. Сейчас побреем шерсть вот тут, может, картина прояснится.
Через несколько минут Костя воскликнул:
– Параанальная железа воспалилась! Тут зреет абсцесс, за один день не справимся, сразу говорю.
Хозяйка растерянно кивала, она готова была лечить любимицу столько, сколько потребуется, но все-таки уточнила:
– Какая-какая железа? Я не совсем понимаю.
– Смотрите, у всех собак неподалеку от ануса есть парные железки. Вроде как мешочки со зловонным секретом, их протоки впадают в прямую кишку. У маленьких собачек бывает такая проблема – секрет становится слишком густым, и железа не может опорожниться. Она раздувается и воспаляется. Окружающие ткани тоже воспаляются, видите, какая горячая и плотная припухлость?
Подумав, Костя вколол пуделю противовоспалительный препарат – он должен был не только снизить температуру, но и уменьшить болезненные ощущения. Обколов воспаленную железу раствором новокаина с антибиотиком, он велел хозяйке купить защитный воротник и попрощался.
Константин не ошибся с диагнозом. К Моне вернулся аппетит и чистоплотность, а через три дня абсцесс прорвался наружу. Женщина самостоятельно промывала рану и давала антибиотик в таблетках, поэтому Костя счел свою миссию выполненной. Он даже похвастался чудесным исцелением пуделя на работе, и Алексей немедленно припомнил обратный случай:
– А у меня было ровно наоборот. Такая же припухлость справа от попы у пожилого кобеля, в другой клинике им сначала про абсцесс пели, видят, не проходит. Ну, они и говорят: значит, опухоль, но оперировать ее невозможно, да и животное, типа, старое. Хорошо хозяин к нам обратился! На УЗИ под кожей выпавшая простата, в тот же день прооперировали грыжу, я с обеих сторон сетку подшивал.
Костя только руками развел. Историй про непрофессионализм коллег у каждого было немало, да только кто поручится, что сам он не ошибался так же нелепо? Алексей тем временем сменил тему: