беспокоилась. Сын ничего не хотел знать об этом, и в конце концов мне пришлось сдаться.
До 18 лет он играл в футбольной команде. Его спортивные достижения были довольно высоки, однако в последние годы он начал испытывать трудности с жизнью в коллективе. До самого выпуска он хорошо учился, но потом его успеваемость покатилась под гору. Его одолела апатия, он стал меньше общаться, потерял мотивацию к любому делу и почти все время играл в компьютерные игры. Потом надо было идти в армию, и он захотел поступить в школу младшего командного состава.
Сначала его не приняли, но отец добился, чтобы взяли. Однако через месяц наш сын обнаружил, что это место для него совершенно неподходящее. Тем не менее он до конца и хорошо прошел обычную военную службу. Отслужив, наш сын вернулся домой и сказал, что ему хочется посвятить год-другой образованию и получить новую специальность. Мы заплатили не одну тысячу евро, чтобы наш мальчик поступил в частный колледж. Мы надеялись, что у него серьезные намерения и позднее он сможет что-то сделать со всеми своими дипломами и сертификатами. Однако этот год прошел совсем по-другому, чем мы себе представляли. Наш сын практически ничего не делал, чтобы найти хорошую работу. Когда мы показывали ему объявления в интернете о вакансиях, он посылал резюме лишь по нашему настоянию. Я даже не знаю, получал ли он ответы от работодателей.
Весь этот год все свое свободное время он занимался компьютерными играми с ребятами со всех концов света и засиживался до глубокой ночи. Утром он долго спал и затем весь день бродил по дому в халате. Он обратил ночь в день, а день в ночь. Мы поняли, что у нашего сына развилась зависимость от этих игр. Когда мы говорили ему об этом, на какое-то время все успокаивалось, но вскоре все шло по-старому.
Хотя мы с мужем все время работали, наш сын ни капельки не помогал нам по хозяйству. Когда мы возвращались домой, мне приходилось сначала убрать стол от остатков завтрака и только потом готовить еду или стирать белье. Он часто жаловался на то, что моя еда невкусная, что я покупаю не те продукты и делаю все для младших. Когда я отвечала ему, что он мог бы и сам сходить в магазин, он просто улыбался и выходил из комнаты. Я даже сама покупала ему одежду или утраивала консультации у зубных врачей.
Перед тем как пойти в другой колледж, он нашел себе работу на лето и настроение у него заметно улучшилось. Чтобы начать учиться, ему пришлось записаться еще на один курс. Тогда же я дала объявление в газете о квартире для него. Мы оплачивали за него арендную плату и телефон. В начале учебы ему пришлось несладко, так как в знаниях сына были значительные пробелы. Примерно через три месяца он все бросил и вернулся домой.
У нас, его родителей, уже нет сил, мы в отчаянии и совершенно растеряны. Что мы делали неправильно? Получается, все это время мы напрасно поддерживали нашего сына? Мы подавляли свои желания, совсем не думали о себе и хотели, чтобы наши дети жили лучше нас. Он всегда мог делать все, что хочет. Мы давали ему деньги, помогали во всех делах, любили и заботились о нем.
Как нам теперь поддержать сына, чтобы он встал на правильный путь? У него нет друзей, он почти не выходит из дома. Слава богу, он все-таки не пьет и не курит. Он давно уже не играет в компьютерные игры и говорит, что ему нужен более мощный компьютер. Теперь он много времени тратит на музыкальные клипы и развлекательные ролики из интернета. Профессии в сфере кино и шоубизнеса он считает гораздо более увлекательными, чем все другие, и уверен, что любое занятие должно доставлять удовольствие и быть необычайно интересным. Если бы он захотел, то мог бы многого добиться в жизни. Он талантлив и очень остер на язык, однако так и не научился преодолевать трудности. У него нет работы, у него много свободного времени, но он не стремится достигать никакой цели и зависим от мнения других.
Мы уговариваем его найти хоть какую-нибудь работу. Как заставить его изменить свое отношение к жизни? Почему он не хочет общаться со сверстниками? Может быть, все дело в том, что у него фактически не было дедушки с бабушкой и он почти не контактировал с другими членами семьи? (Мои родители не вполне здоровы психически, и я сама выросла в непростых условиях, поэтому намеренно оградила от них детей.)
Что-то же мы должны придумать для создания его нормального будущего, но что?
Ваше описание ситуации точное и подробное и уже содержит в себе ответ на все ваши вопросы. Однако я с удовольствием выскажусь по этому поводу. Сразу замечу, что мне редко когда приходилось читать такое живое описание молодого человека без жизненного опыта – или с таким небольшим опытом, который не позволяет ему справиться с насущными проблемами.
К сожалению, он принадлежит к той многочисленной группе молодых людей, которые в переходном возрасте потерпели неудачу почти во всех областях жизни. Но, в отличие от многих, у вашего сына не развилась клиническая депрессия, он не предпринимал попыток самоубийства, самостоятельно излечился от своей зависимости (компьютерных игр) и имеет все основания мечтать о достойном будущем. У него нет жизненного опыта, но не по тем причинам, что вы мне написали.
Попросту говоря, ваш сын задыхается под гнетом бесконечной любви, заботы, поддержки и готовности прийти на помощь, которыми его окружили родители.
Ничего не изменится до тех пор, пока вы с мужем не взглянете фактам в лицо и не измените свое отношение к собственному сыну.
Это и симпатично, и парадоксально, и трагично: родители часто настолько усердно стараются обеспечить своим детям как можно более высокий уровень жизни, что в результате мешают и подавляют их развитие.
Ваш сын уже пытался сообщить вам об этом, например, когда отказался участвовать в проделках одноклассника. Он ясно дал вам понять: «Мама, я справлюсь с этим сам!» Однако ему не удалось показать родителям четкие границы вмешательства в его дела. Он стал глух ко всему. Если бы мог, он сказал бы отцу, что для поступления в школу младшего командного состава ему не нужна ничья помощь. Но вместо этого он ее принял, хотя и понял, что это совсем не его место.
Я вовсе не предлагаю вам вести себя с ним совсем по-другому – нужно лишь изменить стратегию отношений с сыном и его точку зрения на проблему.
Если мой ответ имеет для вас хоть какое-то значение, значит, пришло самое время для беседы с сыном. Вам нужно раскрыть все карты и принять на себя ответственность за ошибки, которые вы совершили. Это означает также обязательство не делать ничего подобного в будущем!
Смысл сообщения вполне ясный, хоть он и будет для вас довольно нелегким: «Мы любим тебя больше всего на свете, но теперь будем любить по-другому. Ты можешь жить, как хочешь, и самостоятельно достигать своих целей. Мы больше не хотим защищать, обслуживать тебя и делать все, что облегчит твою жизнь. Ты всегда будешь частью нашей семьи, но твои желания больше не будут стоять на первом месте, ты должен принимать участие в нашей общей жизни. И сам содержать себя».
Другими словами, вы должны отвечать прежде всего за самих себя – за свои потребности, ценности, границы и ошибки, прежде чем сможете требовать того же от вашего сына. Все это так просто и так жестоко. Мне очень больно это говорить, потому что я знаю, как много любви вы вложили в него и как тяжело изменить способ выражения своей любви. Надеюсь, что вам все удастся. Последуйте моему совету также и ради ваших младших детей, которым вы, по злой иронии судьбы и потакая желаниям своего сына, уделяете мало внимания.
Благодарим вас за быстрый и ценный ответ! Мы недавно в первый раз поговорили с сыном, хотя было очень нелегко. Это действительно борьба между благоразумием и чувствами – в таком деле хочется больше руководствоваться именно ими, это намного легче. Мужу это было не сложно, а вот я должна была напрягаться, чтобы действовать разумно. Начало разговора прошло иначе, чем я ожидала. Мой сын сразу сказал: «Давно пора об этом поговорить!» Он понимал, что мы предъявляем ему слишком мало требований, и знал, как важно принимать участие в жизни семьи. Но он воспринял нашу заботу как разрешение вести себя по-прежнему, и все вышло из-под контроля. Ему было трудно установить пределы своего поведения и самостоятельно построить свою жизнь, а мы ничего не делали. Он напрямик сказал, что с ним просто слишком мягко обходились.
Я возразила, что мне тоже нелегко устанавливать границы, но я всегда хотела, чтобы ему было лучше, чем мне в детстве. Он сказал, что делать это совсем не сложно, как не трудно и выдвигать требования. Его слова раскрыли нам глаза. Это как правила уличного движения. Когда никто не определяет, с какой скоростью можно ездить по улице, то все будут мчаться, как им захочется, не оглядываясь на других. Так уж устроены мы, люди. Наш сын также рассказал, что в своих решениях о продолжении образования следовал нашим желаниям. А сам он не знал, чего хочет. И собирался поступить в технический университет только потому, что его отец инженер.
Это нас удивило, но потом мы признали, что сын прав. Мы тогда убедили себя, что это для него будет лучше, и поверили, что он и сам этого хочет. А теперь разрешаем ему стать, кем хочет, а мы будем любить его, даже если он не будет учиться, а сразу пойдет работать.
И тут он сообщил, что хочет стать психологом! Раньше у него уже возникали подобные мысли, но мы не придавали им большого значения, потому что не представляли себе сына в таком качестве. А теперь он рассказал, что это его самостоятельный выбор, который основан на его подлинных интересах. Это показалось нам просто парадоксом! У него была семья, которая предъявляла ему настолько мало требований, что он так и не стал взрослым и не умел противостоять вызовам жизни. И в то же время наш сын захотел изучать механизмы психики, которые лежали в основе всего этого, и найти, как улучшить свою жизнь. Даже не знаю, что мне делать – смеяться или плакать. Мы видели его не таким, как он есть, не видели в нем самостоятельной личности, а считали своим клоном.