В феврале моя подруга приглашает друзей на празднование забытого датского дня Киндельмиссе («Месса при свечах»). Это старинный христианский праздник, знаменующий окончание половины зимы. Мы встречаемся ранним вечером, печем блинчики и ужинаем за накрытым столом — естественно, при свечах.
Загляните в календарь, найдите забытый праздник или старую традицию, которую неплохо бы возродить!
Маргрете живет в северной части полуострова Ютландия с мужем и двумя детьми. С самого детства в их семье праздновали Вальпургиеву ночь[2] — еще один день, который в Дании почти никто не отмечает.
«В эту субботу мы праздновали Вальпургиеву ночь. В прошлые годы на праздник собирался целый сад гостей — детей и взрослых. Но в этом году мы отмечали вчетвером. Утро прошло неторопливо: мы завтракали, сидели за столом, обсуждали, почему празднуем Вальпургиеву ночь. Я вспоминала, как отмечала этот праздник в детстве с родителями. У меня с этим днем связано столько прекрасных воспоминаний о весенних вечерах: костер, игры, теплые оладьи. Дети обожают слушать истории о том, как я была маленькой.
Вечер по традиции провели у костра. Я сидела рядом с Мортеном, моим мужем, и мы говорили о наших мечтах и планах. А дети играли рядом. Мы засиделись до темноты, костер догорел, и мы все вместе закутались в одеяло и смотрели на угли — это было настоящее хюгге, которое запомнится надолго. И я подумала, как мне повезло, что я могу вот так сидеть с семьей у огня. Что у меня есть возможность это сделать. Это наполняет меня благодарностью».
Каникулы и отпуска — время отдыха. Но чтобы хорошо отдохнуть и проникнуться хюгге, не обязательно отправляться на край света. Часто хюгге прячется прямо под носом, надо только руку протянуть. Поездка на дачу, в летний домик или старую ферму в Швеции — вот как расслабляются датчане, отдыхая от повседневной жизни. Это настоящий хюгге-отдых.
«Солнце опустилось к горизонту, окрасив все в теплый оранжевый цвет. Низкие песчаные дюны отбрасывают длинные тени. Нам разрешили купаться вечером. В кои-то веки никого не волнуют мокрые волосы и простуда. Мы сбрасываем одежду и бежим в воду, мерцающую солнечными бликами. А когда выходим, зубы стучат и с трудом получается натянуть через голову теплый свитер — так сильно трясутся руки. С косички капает; по спине течет река, и остается мокрый след. Костер уже разгорелся, угли занялись пламенем в сгущающихся сумерках. Я сажусь рядом с мамой и чуть не опрокидываю чашку с красным вином на плед; она обнимает меня, а заметив мокрые волосы, качает головой. Жар от костра освещает наши лица; я ясно вижу каждого.
В эти спокойные минуты, когда взрослые уже наговорились и закончили вспоминать былые дни, наступает тишина, и настроение почти как в канун Нового года. Ритмично вспыхивает маяк на Некселё; на фоне все еще светлого неба виднеется только его силуэт на мысу. Позже мы идем домой босиком по темной тропинке и боимся наступить на слизняков. В этот момент я уверена: когда придет зима, мы ее переживем».
«У нас есть дача в пятнадцати минутах езды от Копенгагена. Обычный домик с маленькой кухней, маленькой гостиной и узкой кроватью. Там все маленькое, кроме сада, где мы выращиваем цветы, пряные травы и овощи на грядках. Я приезжаю туда, когда мне нужно сосредоточиться, чтобы ничего меня не отвлекало; или когда нужно расслабиться. Кошу лужайку, пью пиво на веранде, читаю книгу, готовлю яблоневые саженцы к посадке. Я люблю готовить, и это так здорово, что у меня есть возможность выращивать свою зелень и овощи.
Я играю в футбол с друзьями — поле как раз рядом с дачей. После тренировки часто приглашаю ребят выпить пива и поболтать в саду. Летом устраиваем барбекю. Мама тоже приглашает подруг на дачу. Они сидят на солнце, вяжут, судачат — сплошное хюгге».
«При первой же возможности мы едем на семейную ферму в южную Швецию — это всего пара часов езды от Копенгагена. Поездка на ферму — как путешествие во времени: здесь нет электричества, водопровода и Интернета. Ферма стоит в лесной чаще на берегу красивого озера. Зимой здесь всегда горит камин для тепла; когда заходит солнце, мы зажигаем свечи и читаем, играем в игры. Даже зубы чистить приходится при свечах. Для меня нет большего хюгге, чем эта ферма. Только здесь я чувствую, что мне не надо никуда спешить».
Хикаму Беннани сорок лет. Он живет в северной части полуострова Ютландия с девятилетним сыном, женой-датчанкой Сэти и новорожденным малышом. Хикам родом из Марокко. Когда ему было семнадцать, семья Хикама переехала в Англию. Двенадцать лет он прожил в Брайтоне, а последние одиннадцать — в Дании. Хикам считает, что хюгге есть везде. Главное — хорошая компания, спонтанность, еда и напитки, услаждающие чувства.
«В Марокко есть свой символ хюгге — поднос с мятным чаем и стаканчиками. Ни одно дело не делается, прежде чем не сядешь и не выпьешь чаю. Повсюду подушки и пуфики, чтобы было удобно и можно было расслабиться. Некоторые мужчины носят джеллабы[3]. К чаю подают фрукты, соленые орешки. Разговоры не прекращаются, обсуждать можно что угодно: последние события на родине и за границей, происшествия в Касабланке. Но начинается все обычно с местных сплетен: „Про Фатиму слышали? Она вышла замуж! Серьезно! Дочь того-то и того-то…“ И так может продолжаться часами.
В Англии я часто находил хюгге в пабах. У англичан есть „свои“ пабы, своя именная кружка в них — оловянная, с выгравированным именем. В пабах неформальная обстановка, люди собираются для легкого общения, рассказывают анекдоты. Здесь, в Дании, мне очень не хватает воскресных обедов в пабе. В Брайтоне, где живет моя семья, по воскресеньям мы всегда ходили в паб. Садились, заказывали жареную баранину и йоркширский пудинг и рассказывали, как кто провел выходные. Потом многие из этих историй пересказывались снова и снова, мы смеялись, нам было легко, весело — нам было хюгге.
Датчане — прямолинейный народ, они сразу переходят к откровенным разговорам. В Дании хюгге всегда бывает в компании близких родственников и хороших друзей. В Марокко мы часто ощущаем хюгге в присутствии людей, которых не так хорошо знаем. Интимное пространство дома открыто для соседей и малознакомых людей».
«Основное различие между датским хюгге и хюгге в других частях света в том, что датчане придумали этому феномену особое название. Теперь, когда я живу в Дании и знаю, как это называется, я чаще нахожу хюгге и сам создаю его в разных ситуациях. Слово „хюгге“ включает все — дружеское общение, усладу чувств, спонтанность. Это слово передает целую гамму сложных понятий. Оно включает все, и, зная это слово, начинаешь лучше понимать, что такое хюгге.
Мне кажется, хюгге есть повсюду, в любой стране мира, и все народы воспринимают это понятие очень похоже. Ценность хюгге в том, что этот феномен универсален. В атмосфере хюгге можно расслабиться и быть самим собой, не боясь осуждения.
Хюгге нужно сделать всеобщей религией!»
Потенциал хюгге
Датский феномен хюгге не раз подвергался критике местных политических партий — как левых, так и правых.
Левое крыло критикует хюгге за то, что оно способствует замкнутости и отторжению граждан, не принадлежащих к скандинавской культуре. Для правого крыла хюгге — препятствие на пути амбиций, движения, роста. Если мы слишком предаемся хюгге, страдает продуктивность и эффективность, нет развития.
Но основные ценности хюгге несут огромный потенциал. Так считает двадцатипятилетний предприниматель и учитель народной школы Миккель Винтхер. Министерство культуры Дании провело опрос, в котором датчан (включая Миккеля) попросили высказать свое мнение о датской культуре и назвать ее элементы, которые можно было бы включить в список нематериального культурного наследия ЮНЕСКО. В этом списке перечислены культурные феномены — обычаи, традиции, ремесла. А может, и хюгге место в списке? Миккель Винтхер активно поддерживает эту идею.
«Хюгге — это когда мы говорим: „Хватит обсуждать политику, время хюгге!“ Мы забываем о различиях и делаем что-то вместе. С хюгге мы становимся просто людьми, отбрасываем все, что нас разъединяет, и начинаем понимать, что все мы в одной лодке. В хюгге нет элемента конкуренции.»
«Именно эта особенность хюгге — отсутствие соревновательности — лежит в основе датской социальной политики, в частности, движения народных школ, культуры волонтерства, столь распространенной в Дании, и кооперативов.
Датские народные школы — это сеть современных учебных центров для взрослых, рассчитанная в первую очередь на сельских жителей. В народных школах сельское население учится чему-то новому, открывает новые возможности. Идея народных школ в том, что учителя и студенты владеют определенными навыками, и каждому есть чем поделиться. Кроме того, каждому есть чему научиться. Поступающие в народную школу просто хотят учиться. Там нет оценок и экзаменов, отсутствует внутренняя конкуренция. Студенты и учителя образуют сообщества; новые идеи объединяют и приводят к созданию более сплоченного общества — а это огромное преимущество как для отдельного человека, так и для общины в целом.