Из видеоролика непонятно, понимала ли коала роль людей в этом занятии, однако видно, что она совершенно их не боялась. Коалы довольно часто обращаются к людям за помощью, и это говорит о том, что они в некоторой степени ценят роль людей в решении проблем, которые сами решить не способны. Домашние животные знают, что человек может открыть им двери, дать еду и выполнять какие-то другие простые задачи, но вот очень немногие дикие животные осознают потенциал полезности человека. И те, кто осознает, считается умным: некоторые птицы, дельфины и косатки, а также другие приматы. Но никто никогда не утверждал, что коалы умны. Более того, многие считают их довольно глупыми.
– Уверен, мы недооцениваем когнитивные способности животных, отчасти потому, что люди уверены в своем превосходстве, а отчасти потому, что у нас есть язык и мы можем рассказать о наших планах, в то время как животные не могут, – говорит Майк. – Однако отсутствие у животных языка не означает, что им не хватает умственных способностей, подобных нашим, благодаря которым в ходе эволюции наш язык стал таким сложным.
Нам нужно перестать искать отражения самих себя в других животных. Быть «умным» можно разными способами. И то, что коала приняла помощь студентов, решивших перевезти ее через реку, с какой стороны ни посмотри, было проявлением ума.
«Сумчатые значительно менее умны, чем плацентарные млекопитающие, отчасти из-за их более простого строения мозга», – пишет Британская энциклопедия, оценивая по-имперски всех под одну гребенку. Это широко распространенное убеждение, которое привело к своеобразным выводам о коалах, их экологии и вероятности выживания.
В эволюционной гонке за превосходство коал регулярно обвиняют в том, что они сделали неправильный выбор. Как и панды, они считаются милыми, но глупыми, и скоро их отнесут к растущей группе эволюционных ошибок, обреченных на вымирание. Коал считают медлительными, недалекими, часто неспособными справиться с переменами. Про их рацион пишут, что он настолько бедный питательными веществами и токсичный, что они практически травятся, когда едят, что и мешает им быть такими же активными или умными, как другие животные. Если все это правда, удивительно, как коалы до сих пор не вымерли.
Я жалуюсь приятелю на весь этот негатив вокруг коал, и это его озадачивает.
– Ну они же глупые, не так ли? – говорит он. – Разве это не от того, что они едят ядовитые эвкалиптовые листья?
Мозг сумчатых действительно сильно отличается от мозга эутериев[37], или плацентарных млекопитающих. Прежде всего, в нем отсутствует мозолистое тело, соединительный элемент из переплетенных волокон, связывающий левое полушарие мозга с правым. Он работает как электрический кабель, то есть скорее как компенсатор или уравнитель, а не передатчик в каком-то одном направлении: сглаживает передачу информации между полушариями и, возможно, позволяет одной стороне выполнять все функции, если другая не функционирует. У мозга при этом есть несколько способов сделать одну и ту же работу. То, чего мозг сумчатых не может в связи с отсутствием мозолистого тела, он делает с помощью передней спайки, аналогичной информационной магистрали, соединяющей два полушария мозга.
Кроме того, мозг у сумчатых гладкий. Мозг млекопитающих характеризуется наличием новой коры – неокортекса, представляющей собой верхний слой на старых структурах, общих у нас и у рептилий; они отвечают за движение, обработку сенсорной информации, функции тела, инстинкты и простые реакции на стимулы. Неокортекс – это наш рациональный, сознательный мозг. Он выполняет те же функции, что и древний мозг, но обрабатывает информацию по-другому. Его деятельность базируется не на инстинктах, он способен сложнее реагировать на изменения в окружающей среде путем обучения, взаимодействия и создания более сложных интерпретаций мира. Наличие интеллекта у человека мы приписываем большому неокортексу, принижая когнитивные способности животных, у которых таковой отсутствует. Однако неясно, так это или нет.
Мозг – удивительно гибкий орган. Он занимает все предоставленное ему пространство, и его размеры ограничены органами чувств в черепе – глазами, языком, барабанными перепонками и другими органами, а также зубами.
Доцент Вера Вайсбекер – специалист в области эволюционной биологии, возглавляющая морфологическую лабораторию Evo-Devo в Университете Флиндерса. Она приехала в Австралию студенткой по обмену из Германии, и ее совершенно очаровали удивительные малоизученные сумчатые животные Австралии. Двадцать лет спустя она – эксперт по мозгу сумчатых местного и мирового масштаба.
– Их чрезвычайно недооценивают в науке, – говорит она. – Проблема в том, что большинство исследователей живут в Северном полушарии, где есть только один вид сумчатых – виргинский опоссум. Большинство сумчатых обитает в Южном полушарии, в Южной Америке и, большей частью, в Австралии, но здесь не так много исследователей, изучающих их.
Вера убеждена, что нам есть чему поучиться у сумчатых.
– Прежде всего, они представляют собой совершенно иную линию эволюции млекопитающих, – поясняет она. – Они отделились от других млекопитающих давным-давно и с тех пор эволюционировали отдельно. Они так же разнообразны по форме, строению, рациону и способам передвижения: плотоядные, травоядные, специализирующиеся на питании муравьями, нектаром или листьями, двуногие, четвероногие, летяги и лазальщики. Это дает нам большое разнообразие видов, «параллельных» видам эутериальных млекопитающих, важное для изучения и понимания основ адаптаций, возникших у различных видов.
Вера вместе с коллегами исследовали различные размеры и формы мозга австралийских сумчатых. Используя черепа как существующих, так и вымерших видов, они создали эндокраны мозга – слепки внутренней поверхности их черепов. У большинства млекопитающих мозг сильно прижат к черепу и втиснут во все возможные пространства. В прошлом размер мозга измеряли путем заполнения полости черепа крошечными стеклянными шариками, а затем их взвешивали. Теперь череп сканируют в 3D, и форму мозга можно воссоздать до мельчайших деталей.
– Так мозг сумчатых меньше, чем мозг всех других млекопитающих, эутериев? – спрашиваю я.
Вера протягивает мне несколько изображений: графики с группами точек и разноцветными линиями, указывающими взаимосвязь между размером мозга и размером тела для сотен видов, классифицированных по группам.
– Если вы посмотрите на линии, сравнивая сумчатых с эутериями, то увидите, что они идут практически по одной и той же траектории, – говорит она. – В среднем у сумчатых размер мозга примерно такой же, как у эутериев того же размера.
– А как насчет этих точек, выше или ниже линии? – спрашиваю я.
– Давайте посмотрим на группы, к которым принадлежат представители, выходящие за пределы основного тренда, – говорит Вера, переходя к другому графику. – Вот это скопление наверху – приматы. У приматов, если рассматривать отряд, действительно, как правило, мозг больше, исходя из размеров животного. Как и у китообразных. Но иногда среднее значение меняется под влиянием таких исключений. Люди, все гоминиды, действительно необычны – у них особенно большой мозг для их размера тела. Они поднимают средний показатель.
– Есть ли какие-нибудь особые отклонения среди сумчатых? – спрашиваю я.
Вера смеется.
– Ну есть один, который расположен на графике довольно низко, – говорит она. – Определенно ниже среднего, учитывая размер его мозга, и это виргинский опоссум. Думаю, он виноват в том, что исследователи Северного полушария считают сумчатых тупыми: это потому, что они работают с одним видом, у которого не очень большой мозг.
– А что насчет коал? – спрашиваю я. – Где их место на графике?
– Давайте посмотрим, – говорит она, поворачиваясь к монитору своего компьютера. – Их придется поискать. Мне нужно вернуться к обозначениям и включить все метки. Сейчас тут будет полный беспорядок.
Я жду, пока Вера поменяет программу и повторно запустит график. Экран внезапно заполняется сотнями названий видов, густо наложенных друг на друга.
– Сейчас, они должны быть где-то здесь, – говорит Вера, разворачивая окно программы так, что слова начинают немного разделяться. – Да, вот тут, вижу только Phascolarctos. Точка соотношения почти в полном соответствии с линией – совершенно средний размер мозга для сумчатого такого размера, как и для эутерия млекопитающего подобного размера.
Он не входит ни в верхние, ни в нижние 10 % млекопитающих, абсолютно ничего необычного. То есть у коал мозг совершенно среднего размера для млекопитающего примерно такого же размера.
– Однако есть аргумент, что мозг коалы не заполняет все пространство черепа, – комментирую я. – Что он занимает всего 60 % предоставленного объема, а это соотношение гораздо менее в пользу мозга, чем у любого другого животного.
Вера качает головой.
– Есть небольшие различия в том, насколько плотно мозг упакован в черепе, но разница не так велика. Эволюция не так расточительна. Зачем животному строить большой пустой череп, которому нет применения?
Оказывается, в большинстве ранних исследований изучали мозг коалы, сохраненный с помощью консервантов, но «маринованный» мозг часто со временем уменьшается в размере вследствие обезвоживания. Кроме того, мозг живого животного насыщен кровью, поэтому его объем может не соответствовать размеру при функционировании. Однако оба эти фактора навели анатомов на мысль, что мозг коал свободно плавает в жидкости, периодически стукаясь о череп изнутри. На самом деле количество жидкости, окружающей мозг живой коалы, почти такое же, как и в мозге большинства других млекопитающих.
В более позднем исследовании для определения размера мозга живых коал использовали магнитно-резонансную томографию, и оно показало, что мозг коалы занимает совсем не 60 % объема черепа, а 80–90 %, то есть такую же долю объема, как у людей и других млекопитающих.