– Где ты?
– Ой, только не строй из себя душку, который не стал бы отслеживать звонок! Давай, покажи мне, что после нашего ухода у тебя в отделе еще остались таланты.
Джонсон скосил глаза в сторону, читая отчет, потом не выдержал, все же повернул голову, перечитал, видимо, не веря своим глазам.
– Какого черта ты делаешь на «Афелии»?!
– Говорю, улететь хотел. Надоели вы мне все…
– И почему не улетел?!
– Через несколько часов ее закроют на карантин. Это я тебе обещаю. Похоже, какая-то эпидемия – болезнь поражает мозг, отчего человек испытывает неземную радость, правда, недолго. Затем следует кома и вполне ожидаемая смерть. Представляешь, что могут натворить люди в состоянии аффекта на приграничной военной станции, где оружия как грязи?
Полковник осознал и понемногу начал бледнеть.
– Кстати, я тут мимоходом узнал, что на станции находится посол Торгового Союза с дипломатической миссией. А прилетел он сюда улаживать недавний пограничный конфликт… Мне продолжать?
Джонсон сглотнул. Еще одну войну Звёздная Конфедерация не потянет, это факт. Хватит с нас Диктата, с которым уже несколько лет не можем навоеваться.
– Доказательства?
– Я тебя умоляю! Свяжись с начальником станции, как его там… Стивенсоном? Да неважно, пусть он покажет тебе видеоматериалы и отчеты врачей. Я пока сюда шел, уже порядочно насмотрелся, но пока тупые вояки сложат один и один… Так что немного времени у нас есть.
– У нас? – недоверчиво переспросил полковник.
– Ну да, у меня и моих ребят, тех, кто в настоящее время в живых остался. У тебя около одиннадцати часов, точнее скажут твои аналитики. Спецгруппе сколько часов сюда добираться по червоточинам, сорок или шестьдесят? Поверь, к тому времени надобность в ликвидации заразы уже отпадёт сама собой – здесь будут вояки пушками меряться. А моим сюда в раза три ближе, вот и считай. Да, я знаю, что они на одной из здешних планет-тюрем парятся… Не кипятись.
– Это очень тяжело, – процедил он. – Но я постараюсь, ради нашей новой встречи.
– В общем, мне нужны полномочия покруче, чтоб с местной властью проблем не возникло. В идеале – верни мой статус координатора.
– А ты не… многого ли хочешь?
– Блин, совсем забыл! – я притворно стукнул пухлой ладонью по лбу. – Амнистия мне нужна, и моим ребятам тоже. Если урегулируем дело.
– Очень надеюсь, что ты заблуждаешься, и я смогу спокойно отправить тебя под трибунал… – вздохнул Джонсон. – Будь на связи. Что-нибудь еще?
– Мне нужен опытный врач, – напомнил я. – Только не Изабель. Пожалуйста.
– Перетопчешься, – впервые за весь наш разговор старик усмехнулся. – Только ей удается смягчать твой долбаный энтузиазм. Конец связи.
– И тебя туда же! – пожелал я полковнику и прервал соединение.
«Только не бросай меня в терновый куст!» – прием старый, как мир, но, тем не менее, сработал. Теперь можно и отдохнуть. На трезвую голову, как известно, думается лучше, тем более чувствую, что засну я потом не скоро…
Спалось тяжело и тревожно, может, от выпитого, а может, от нервного перевозбуждения. В общем, встал я с больной головой и в скверном настроении. В ванной комнате какой-то умник догадался сделать зеркальные стены, так что волей-неволей пришлось любоваться своей похмельной физиономией.
– Доброго утра китайским пчеловодам! – я отсалютовал изображению бутылкой с пивом.
Ребят доставили из колонии на военном скоростном истребителе. Карантин уже вступил в силу, и станцию окружили несколько десятков боевых кораблей. Но куда большее их количество сейчас спешило на подмогу. Кому и зачем – пока ещё не понятно, и я тешил себя надеждой, что они здесь так и не понадобятся.
Ситуация стояла крайне напряженная. Мало того, что здесь застрял посол другого звездного объединения, так еще и до их пограничных станций рукой подать. Один выстрел не в ту сторону и здесь будет кипящий котел, в котором сгинут миллионы людей.
Напрашивается вопрос – случайно ли все это? Мне почему-то кажется, что нет…
Наконец, истребитель спустил трап и из его тесного нутра стали выкарабкиваться мои любимые федеральные преступники.
Первым был, конечно, Ван Хаарт – здоровенный белобрысый детина под стать тем охранникам из клуба. Человек, по сути, не агрессивный. Просто он за мир. За мир без моральных уродов. Бывший телохранитель с отличным послужным списком, его мне с большим трудом удалось переманить к себе в группу. Он – мои мускулы и феноменальная реакция, которыми меня, увы, обделила природа. Теперь я без него ни шагу.
Второй была Фокс – огненно-рыжая девица, с металлической рукой-протезом. Это наш специалист по электронике. Хорошая девушка, очень вкусно готовит, если удается оторвать ее от различных девайсов. Половину сознательной жизни провела в разнообразных тюрьмах, где также умудрялась взламывать защитные системы, увеличивая себе срок.
Третьим и четвертым были неразлучные Луис и Мигель, мои «проныры». Спорю, эта парочка даже в одном тюремном бараке сидела. Луис повыше, на голове – густая шапка тёмных, курчавых волос, нос напоминает птичий клюв. Мигель его полная противоположность – лопоухий, лысый как колено, но зато щеголяет длинной бородкой. Весело щебеча на своем диалекте Дальних Рубежей, они спустились по трапу и заозирались, тыкая по сторонам пальцем. Ну, чисто туристы на экскурсии.
Пятой была Изабель. С виду обычная женщина, если, конечно, не смотреть в ее глаза. Я почувствовал, как вспотели ладони, а сердце истошно забилось в груди. Как школьник, ей-богу! Нужно успокоиться, иначе такого наворочу…
Последним был Прахлада – наполовину индус, наполовину славянин. Его имя, к слову, никаким боком не относилось к температуре, на санскрите оно означает «духовное блаженство». Самый вспыльчивый в группе, но стрелок первоклассный.
Как же мало нас осталось…
– Что, Шатальский, неужели соскучился? – поинтересовалась Фокс, подойдя поближе.
– Просто решил собрать вас на вечеринку старых приятелей, – отшутился я.
– Поверь, не все рады видеть тебя в здравии, – скривился Прахлада. – Хотя возможность второй раз порадоваться твоей кончине…
– И, все же, ты здесь, – заметил я.
– А что, прикажешь гнить в тюрьме?!
– Ребята, не ссорьтесь, – упрекнула нас Изабель. – Привет, Игорь.
Боже, как же приятно слышать ее голос…
– Здравствуй, Изабель, – поприветствовал я ее. – Добро пожаловать в команду.
– Польщена, – улыбнулась она уголками губ.
Мигель и Луис полезли обниматься, перейдя от волнения снова на неразличимый для обычного уха диалект. Ван Хаарт молча кивнул и протянул ковшеобразную руку.
– Ну, раз все формальности соблюдены, – я широко улыбнулся, – можно и делом заняться. Вас Джонсон ввел в курс дела?
– В общих чертах, – ответила за всех Изабель. – Жаждем подробностей.
Но провести брифинг мне не дали – в этот момент на посадочной палубе появился молодой подтянутый капитан в окружении десятка солдат. Нас уже арестовывают? Что-то рановато…
– Капитан Норис, – представился мужчина. – Буду содействовать вам в проведении расследования. Вас должны были предупредить.
Вот таких ребят вроде него любят снимать в кино в роли спецагентов. Скуластое, мужественное лицо, волевой подбородок. Цвет глаз, правда, подкачал – уж слишком они голубые, неестественно смотрится. Моей же внешности подошла бы роль какого-нибудь коварного злодея – маленький, толстый, кривоногий, с крючковатым носом и бледно-серыми глазками. Вот уж действительно – красивый до ужаса…
Капитан, естественно, уставился на Изабель, которая выглядела сногсшибательно даже в грубоватом медицинском комбинезоне. Я поборол в себе нарастающее раздражение и представился как можно дружелюбнее:
– Шатальский, – затем последовал кивок в сторону ребят. – А эта моя группа. Позже перезнакомитесь, у нас мало времени.
Мое внимание привлек один из солдат Нориса, стоявший позади всех с напряженными мышцами лица. Либо боится громко испортить воздух, либо…
Я быстро подошел к нему, заглянул в глаза и скороговоркой произнес:
– Учёные изобрели противозачаточные таблетки для мужчин. На девяносто девять процентов они состоят из снотворного.
Все вокруг непонимающе нахмурились, а вот реакция парня оказалась более эмоциональна. Дико хохоча, он упал на спину и стал кататься по полу. Остальные солдаты испуганно отскочили от своего сослуживца, как от чумного, а мои наоборот, приблизились, с любопытством разглядывая смеющегося.
– А-ха-ха-ха, не могу больше! – задыхаясь между приступами смеха, выдавил он и выхватил из кобуры табельный пистолет.
Теперь шарахнулись в сторону уже мои ребята, а солдат, не переставая смеяться, упер ствол себе в висок и нажал на курок. Выстрел основательно испачкал пол, все дружно вздрогнули и с осуждением уставились на меня, как будто я прикончил несчастного. Да, соглашусь, демонстрация вышла крутовата, но зато все прониклись, какая задница ждет нас с распростертыми… Хм, в общем, впереди.
– А средства биологической защиты нам выдадут? – осторожно поинтересовалась Фокс.
– Да на кой они вам, – отмахнулся я. – Тут и так все в этих кондомах бегают, но болезнь это не останавливает.
– Симптомы всегда такие? – спросила Изабель, склоняясь над погибшим.
– По-разному, – начал вспоминать я. – Сперва появляется приподнятое настроение и необъяснимая радость, будто эндорфинов накушался. Потом эйфория усугубляется, и человек перестает критически оценивать свои действия. Некоторые стреляются, как этот, остальные «шутят». Тут недавно такой «шутник» вырубил подачу воздуха в одном из отсеков, люди едва не задохнулись. Потом, если он всё ещё каким-то чудом живой, человек впадает в задумчивое состояние, называемое у вас комой. И больше не просыпается.
– Степень распространения? – Изабель раскрыла медицинский саквояж, с которым прилетела, и начала выкладывать инструменты.
– Около двадцати процентов работников станции и треть остальных людей, застрявших здесь.