«Ну, по крайней мере, от взрыва звезды я точно не умру», – невесело пошутил про себя инспектор и начал масштабировать изображение, чтобы увидеть конечный пункт своей поездки – Глорию.
По-научному, она являлась спутником одного из газовых гигантов, вращающихся на орбите Римуса, но её упорно продолжали называть планетой. На целую треть крупнее Земли, принятой у людей за гравитационный эталон, она имела сложную по составу атмосферу и была забита полезными ископаемыми под завязку.
В общем, заурядный ресурсный планетоид, если не считать того, что здесь имелась паранефть, которая шла на синтез всевозможной органики. Населённых планет у Торгового Союза не так много, как у той же Звёздной Федерации, и разработка там строжайше запрещена. Ничего удивительного, если вспомнить методы, которыми обычно «выдаиваются» месторождения.
За разработку промышленных объектов идет постоянная борьба, за исключением нескольких «нежелательных» небесных тел. И проклятая Глория, пожалуй, возглавляла этот чёрный список. Преимущественно, потому что находилась она неподалёку от печально известного Приграничья – пристанища всевозможного галактического сброда и полудиких колоний. Пусть официально здесь была территория Торгового Союза, на деле это ничего не решало. Поэтому совались сюда редко, и довольно долго об этом месте никто ничего не знал.
Обнаружили Глорию относительно недавно. Оранжево-зелёный шар оказался не только обитаем, но даже имел полуразумных представителей. Правда, под Конвенцию они пока не попадали, и разработчики накинулись на спутник, как стервятники на падаль. Было это пятьдесят лет назад…
С тех пор аппетитный объект собственности поменял множество хозяев, но со своими сокровищами расставаться не спешил. Всё дело в невероятно живучей биосфере, приспособившейся к экстремальному радиационному фону желтого гиганта. Любая форма жизни здесь настолько стремительно мутировала, что давать ей таксономические названия не имело смысла. Это же касалось и тех самых разумных существ, находящихся по уровню развития в районе позднего средневековья.
Хоть паранефть и залегала рекордно высоко к поверхности планеты, добывать её из-за постоянных нападок представителей фауны было очень проблематично, а транспортировка вообще представляла собой сущий кошмар. Какие бы методы борьбы ни применяли очередные разработчики, через один-два витка вокруг звезды всё оказывалось неэффективным.
В настоящий момент Глория находилась на балансе Корпорации, где работал Эйнджел, и едва покрывала средства, вкладываемые в неё. Статистика была воистину удручающая: лишь один из трех транспортных челноков покидал пределы глорианской атмосферы, а мобильные нефтедобывающие установки существовали в целости не дольше пяти недель. И это при новейшей автоматической защите. Кошмар!
Если бы добыча не была почти полностью механизирована, потери среди персонала были колоссальные. Люди в основном болтались на орбите в «Калипсо» – станции космических миротворцев, с которыми заключили контракт на вооруженную защиту. На самой же поверхности находились всего три постоянных базы, инспектор должен был посетить их и прикинуть, что и как там можно улучшить.
Набросить бы пяток процентов на КПД и можно считать, что должность останется за ним…
– Уважаемые пассажиры, до подлёта к станции осталось двадцать минут! – приятным голосом известил интерком.
Пора было собираться.
– Ну, что ж, надеюсь, меня тут запомнят надолго, – подбодрил себя Эйнджел, стараясь побороть нарастающее беспокойство.
Почему-то казалось, что именно так и будет.
В кабинете его ждали двое – широкоплечий здоровяк в форме, стриженный под ноль, и сухопарый мужчина в гражданском с тонким, интеллигентным лицом. Крепыша звали Давид Калахен, и он был главой миротворцев. Должность худощавого Лисовского взволнованный Эйнджел вспомнить не смог. Кажется, что-то связанное с наукой.
– А, вы тот самый хрен с бугра, которого нам прислали взамен почившего? – без обиняков поинтересовался миротворец.
– Ага, – с независимым видом кивнул инспектор, чувствуя, как внутри всё похолодело. – Только вот меня не предупредили, что мой предшественник скончался. Соболезную.
– Чему? – Калахен непонимающе уставился на Эйнджела. – Он был форменной скотиной! Впрочем, как и предыдущий…
– Не сочтите нас циниками, – тихо проговорил Лисовский. – Но мы повидали здесь не один десяток инспекторов, из которых в живых осталось только пятеро.
– Понимаю, – Эйнджел продемонстрировал свой планшет. – Я читал отчёты…
– Поздравляю, – ехидно усмехнулся миротворец. – Теперь можешь аккуратно их свернуть и засунуть в…
– Давид лишь имеет в виду, что на поверхности эта информация не стоит выеденного яйца, – перебил грубияна Лисовский. – Вы же полетите на планету, так? Послушайте, не стоит этого делать, все ваши предшественники потому и остались живы, что не показывали носа из станции.
С тем же успехом можно было сразу уволиться. Уж здесь всё проверено до последнего болтика, и улучшить работу станции не представлялось возможным.
Эйнджел виновато развёл руками:
– Я бы рад, но не могу. Вы сами говорите, что отчёты недостоверны, мне надо убедиться, насколько.
– Ну и чёрт с тобой, – буркнул Калахен. – Одна радость – заполнять твою похоронку придется уже не мне!
– Переводитесь на другой объект? – заинтересованно спросил инспектор.
– Ну да, только замену пока не прислали, так что я передаю дела своему заместителю.
– Тогда к вам есть деловое предложение, – выпалил воодушевившийся Эйнджел. – Мне нужен ваш костюм повышенной защиты! Обещаю, на новом месте вашей службы о нём и не вспомнят.
– Да ты всерьез собираешься остаться в живых, как я погляжу… – хмыкнул миротворец. – Вообще, они у нас под строгой отчетностью, но свой я уж как-нибудь спишу, за щедрое вознаграждение, разумеется. Мои умельцы его немного улучшили, так что не забудь посмотреть руководство, прежде чем напяливать костюм на свой жирный зад!
– Непременно, заучу всё наизусть. И потренируюсь, если будет время.
– Только тебе это особо не поможет, между нами. Мои ребята там тоже гибнут часто.
– И тем не менее мне было бы спокойней умереть именно в вашем командирском костюме.
– Влад, а он мне нравится! – расхохотался Калахен, хлопнув инспектора по плечу так, что тот пошатнулся. – Ты мне напиши потом, чем всё закончится!
– Непременно, – сухо улыбнулся Лисовский. – А вам, господин инспектор, я желаю удачи, и не забудьте о сопровождении.
– У меня как раз троица проштрафившихся есть на примете, – потёр руки глава миротворцев. – Если вернутся обратно целиком, а не как обычно, будем считать, что свои грехи они искупили. По рукам?
– Договорились. Думаю, нет смысла просить у вас большего.
– Вот и хорошо! Да, и если что случится, то мы челноки присылаем не абы куда, в дремучие джунгли, а в конкретные точки эвакуации, я их отмечу на карте.
– Будут ли ещё советы по выживанию? – поинтересовался Эйнджел.
– Только один, – осклабился Калахен. – Постарайся не сдохнуть в чьей-нибудь заднице!
– …?!
– Дело в том, – учёный замялся. – Что, несмотря на многообразие видов, присутствуют черты, остающиеся неизменными у большинства организмов, к примеру – шестиконечность. А вот другой такой особенностью является совмещение ротового отверстия с органами удаления продуктов жизнедеятельности.
– О, мой бог, – пробормотал Эйнджел, борясь с тошнотой. – Боюсь представить, где у них органы размножения!
Лисовский покачал головой:
– Вам лучше не знать.
Искореженная створка кабины поддавалась с трудом, но встроенный в костюм экзоскелет придал коротким ногам Эйнджела огромную силу, и через некоторое время ему удалось выбраться наружу. На небольшой полянке, в стороне от пропаханной упавшим планетолётом борозды, сидел на корточках миротворец, задумчиво ковырявшийся в медблоке лежавшего на траве товарища.
– Что с пилотом? – не оборачиваясь, спросил он у ошалевшего инспектора.
– В лепёшку, – констатировал Эйнджел, передёрнувшись всем телом. – А этот как?
– Жить будет, хоть я бы и не советовал, – хмыкнул боец, распрямившись. – Сейчас оклемается.
– А что это вообще было такое?
– Лисовский сказал бы наверняка, но мне кажется, что – «бабочка».
– Бабочка?!
– Ну да, у них крылья похожи.
– И какого… чёрта ей было от нас нужно?
– Откуда мне знать! Может, она нас за самца приняла…
– Ох, – Эйнджел обессилено плюхнулся в жёсткую траву. – Проклятая планета!
Судя по интерактивной карте, они не долетели до первой базы каких-то несчастных триста километров. Теперь, на поверхности, это расстояние превратилось в смертельную полосу препятствий, по которой им предстояло двигаться к цели. Точнее – одному Эйнджелу. Миротворец эту идею воспринял в штыки:
– У вас что, контузия?! Нужно валить отсюда к ближайшей точке эвакуации!
– Как только я вернусь, меня запрут в карантин до конца командировки, – покачал головой инспектор.
– Так ведь радоваться надо, живым отсюда улетите, а это мало кому удавалось! Мы фотографию на памятную доску повесим к остальным, и будем пить за ваше здоровье! А не за упокой, как обычно…
– Это не вариант, мне нужно побывать на базе и попытаться хоть как-то улучшить текущую обстановку.
– Тогда удачи, – буркнул миротворец и помог подняться пришедшему в себя товарищу. – Комбез у вас отличный, с голоду не умрёте, а на антигравах туда за пару дней доберётесь. Только не поднимайтесь слишком высоко – сожрут ещё быстрее, чем на поверхности.
– Спасибо, обязательно последую вашим советам.
На том и расстались. Боец скрылся в зарослях, поддерживая под плечо раненого, и Эйнджел остался совсем один. Вокруг него дикой какофонией шумели джунгли.
«Кому я что доказываю?» – инспектор вздохнул и начал расчищать себе дорогу.