– По колбам! – заорал я, подавая пример. – Там напалм!
И пусть я выразился не совсем верно, но все видели, к чему приводят мои выстрелы, и сделали соответствующие выводы. Емкости стали разлетаться вдребезги, и их содержимое начало заливать пол. Не дожидаясь, пока всё тут вспыхнет адским пламенем, я скомандовал отступление.
К холлу, через который мы проникли сюда, прорываться не было смысла – группа довольно-таки далеко забрела в недра лаборатории, и теперь между нами и выходом стремительно расширялась огненная стена. К счастью, по периметру зала располагалась ещё куча дверей, они обязательно куда-нибудь да приведут, лишь бы подальше отсюда.
Лимон было склонился над панелью управления, но я оттёр его в сторону – некогда копаться, когда за твоей спиной накаляется духовка. Электронный замок с радостью подчинился, стоило только на него возложить руку. Не пропал ещё навык-то! Могём!
За дверью оказался уходящий в темноту коридор с прозрачными стенами, за ними располагались боксы-вольеры, по счастью, пустые. Угораздило же в бестиарий сунуться…
Твари, подгоняемые пламенем, предприняли последнюю и решительную атаку. Пришлось задержаться, чтобы отстрелять особо ретивых. Как говорится, капитан корабля прыгает за борт последним, проверив на экипаже, не плавают ли там акулы.
Створки с шипением сомкнулись, и я снова вернул замку его заблокированный статус. Как же приятно работать с работающей электроникой, это уже порядком позабытое удовольствие…
Я замер, пронзённый этой простой мыслью. А какого хрена здесь всё работает?! Реактора не хватило бы на столько лет бесперебойной работы, значит, его кто-то перезапустил. Чистильщики? Вряд ли, они сюда за трофеями пришли и возиться с аппаратурой им не резон. И вообще, тот парень, которого я располовинил, оказался свежеиспечённым мутантом, как он вообще таким стал?
Итак: «Иерихон», убийства, поджоги, мутации – в сумме это…
Завершить мысль не дало прилетевшее из темноты щупальце, тяжелым бревном врезавшееся мне в грудь. Из обычного человека такой удар выбил бы дух, дерьмо и всё остальное, а у меня только голова закружилась. Но я старательно сполз по стеночке, всем видом изображая из себя сломанную куклу.
Остальные осоловело уставились в одну точку, все, кроме Миса-Хой. Второе щупальце обхватило женщину, шутя выбив оружие из её рук.
– Привет, дорога-а-ая… – протянул присвистывающий голос, и из темноты выступила мужская фигура.
– Барс?! – сдавленно выдохнула врач.
Судя по её голосу, раньше из спины чистильщика щупальца не росли. Значит, всё-таки мутаген. Посмотрим, во что он превратил парня.
– Рад, что узнала, ла-а-апочка, – мужчина улыбнулся, обнажив внушительные клыки. – Скучала?
– Барс, перестань, зачем… – прохрипела Миса-Хой, безуспешно пытаясь выбраться.
– А почему бы и нет? – чистильщик чуть ослабил хватку, позволяя пленнице дышать. – Думаешь, из-за бесконечной любви я не трону свою ми-и-иленькую Мису? Так не было её, любви-то. Я спал и с Белкой, и со Стрекозой, а ты даже не подозревала…
Клянусь, до сих пор не перестаю удивляться загадочности женской души – несмотря на маячившую впереди смерть, именно после этих слов в тёмных глазах блеснули слёзы. Тварь же упивалась триумфом, облизывая губы раздвоенным змеиным языком. Всё, пора прекращать этот балаган.
– И куда же эта Белка со Стрелкой подевались? – я с кряхтением поднялся.
Перчатка и дробовик остались на полу, ладони были пусты, и очередное щупальце нерешительно замерло передо мной. Бывший чистильщик озадаченно хмыкнул.
– А ты крепче, чем кажешься, мутант.
Миса-Хой, наконец, отвлеклась от своих переживаний и удивлённо посмотрела в мою сторону.
– Хватит из себя строить опереточного злодея, – предложил я. – Хочешь излить душу – делай это над трупом, так надёжнее.
– А ты шутник…
– А ты мудак, но это к делу не относится. Скажи, кто с тебя так изуродовал, и можешь катиться на все четыре стороны.
– Ду-у-умаешь, если защищён от внушения, то сможешь справиться со мной? – зашипел Барс.
– Я не собираюсь тут с тобой меряться, у кого удаль длиннее, мне просто нужны ответы на вопросы.
– И с чего ты взял, что мне интере-с-с-сен разговор с тобой?
– Почему тогда все ещё живы?
– Это поправимо.
Еще пара щупалец зависла надо мной, подрагивая от нетерпения.
– Хотя бы ответь – нафига тебе это?
– Меня попросили, – пожал плечами мутант. – За всё в этом мире приходится платить.
– И не говори.
Щупальца пронзили воздух в том месте, где я только что был. Бравада и предсказуемость – слабейшее место новичков. Чувство собственного превосходства так сладко и упоительно, что пьянит сильнее любого алкоголя. Вплоть до того момента, когда кто-то посильнее не намотает твои кишки на руку.
Требуха у Барса оказалась сизого цвета. Щупальце, удерживающее Мису, разжалось – болевой порог у парня оказался крайне низким. Я выдернул несколько каких-то органов, сжатых в кулаке, и мощным пинком отправил подвывающего мутанта обратно в темноту.
– Заходи, не бойся, уходи, не плачь.
Зажигалка, которую так и не успел подарить любившему подымить Ладану, полетела следом. Яркое зеленоватое пламя осветило коридорчик вплоть до поворота вдалеке не хуже мощного прожектора. Очнувшиеся от яростного вопля люди недоумённо озирались то на меня, стаскивающего ставший огнеопасным плащ, то на коленопреклонённую Мису, безуспешно пытавшуюся сдержать рыдания.
– Чё уставились? – рявкнул я. – Руки в ноги и вперёд!
Металл двери стал понемногу накаляться от огромной температуры, а вот мутант прогорел на удивление быстро, оставив после себя эдакую чернильную кляксу на полу. Вот такая прикладная химия, детки, учитесь.
Мы пошли вдоль прозрачных витрин, где, по-видимому, раньше держали испытуемых. Миса-Хой вроде как пришла в себя, но вежливый Дюбуа по-прежнему помогал ей идти, поддерживая за руку.
Бестиарий окончился стерильно белоснежными хирургическими кабинетами, которые одним своим видом вызывали у меня рвотные позывы. Никто никогда не задумывался, что белый – это цвет смерти? С другой стороны, когда тебя вскрывают в помещении, расписанном под хохлому, это наверняка ещё хуже.
Здесь нашёлся работающий терминал, его я выжал досуха за пару секунд, и множество мелких накопителей с записями исследований. Их общей кучей свалили в рюкзак одному из бойцов – на досуге разберу.
Интерактивная карта, скачанная из недр компьютера, подсказала, что выход совсем близко, нужно лишь подать энергию куда надо и разблокировать ворота наверху. Плёвое дело, когда ты ходячая электронная отмычка с возможностью ругаться матом.
В залах вивисекции на нас снова напали, на этот раз какие-то жуткие членистоногие с жалами, клешнями и хелицерами. Пошли первые потери – пока я разбирался с маршрутом отступления, водителя-чистильщика схватили за ноги и уволокли куда-то в систему вентиляции, а одному из солдат Ржавого прокусила ногу ядовитая тварь, вызвав мгновенную асфиксию.
Но ребята тоже были не детсадом, выведенным воспитательницей на прогулку, и выкашивали напиравших химер пачками.
– Внимание, протокол «Очистка» инициирован, – безжизненным женским голосом поведал интерком. – Просим персонал покинуть свои места согласно схемам эвакуации. Обратный отчёт через…
Дослушивать было некогда. Я отфутболил настырную помесь скорпиона с дикобразом, попытавшуюся оседлать мою ногу, словно похотливый спаниель, и прокричал:
– Все за мной!
Повторять не пришлось. Все уже устали от ужасов местных подземелий и быстро набились в просторную кабину грузового лифта, распахнувшуюся в конце короткого коридора, правда, ещё одному бойцу Ржавого по пути едва не оторвали руку. Голос продолжал отчитывать секунды до того, как лаборатория перестанет существовать в принципе, но мы уже возносились вверх.
Все что хотел, я узнал, а оставлять за собой представляющие угрозу места не в моём стиле. Сколько уже открыто таких ящиков Пандоры, заставив человечество умыться кровавыми слезами? И до сих пор многие из них никак не удаётся захлопнуть.
Команда заметно нервничала – обратный отчёт кого угодно доведёт до истерики. Один только раненный вёл себя спокойно, потеряв сознание от болевого шока. Надо бы их по приезду занять чем-нибудь, чтоб не доставали с вопросами, на которые у меня нет ответа.
И ещё нужно решить, что делать с моим бывшим коллегой, заварившим всю эту кашу.
19:27
Файлы разноцветными рыбками мелькали перед глазами, нехотя раскрывались и снова юрко ускользали, маня за собой в неизведанные глубины. На одолженном у коменданта лэптопе уже можно было жарить яичницу, хотя он просто выступал посредником между инфо-боксами и мной.
Человечеству очень, просто до потливых ручонок, нравились игры в Бога, но «иерихонцы» в своё время переплюнули всех. Конкретно эта лаборатория разрабатывала устойчивую форму мутагена, делавшего из людей, цитирую, «более совершенные организмы». Сразу вспомнился клыкастый чистильщик с пучком щупалец на спине – и это, по-вашему, совершенство?!
Целью опытов было сделать ткани мутантов менее восприимчивыми к огню, но судя по тому, что я видел, особого успеха они не добились.
В металлическую дверь деликатно постучали. Я устроился в допросной комнате в надежде, что хоть здесь меня не станут искать, но упрямству некоторых представителей прекрасной половины человечества можно только позавидовать.
Миса-Хой зашла в камеру и уселась напротив.
– Только не делай раздражённое лицо, – попросила она сходу. – Хотел бы уединения – выставил охрану у входа.
Убойный аргумент. Только вот ждал я не её.
– Слушай, у меня важные дела…
– Кто ты?
Простой вопрос, и одновременно такой бесконечно сложный…
– Я – человек.
– На сколько процентов?
– Как-то не считал, но не меньше четверти, это точно.
– Барс назвал тебя мутантом… – протянула женщина.
– Потому что он был придурок. И ещё очень нехороший человек в душе. Не думал, что тебе нравятся плохиши.