Снова вздыхаю. Обычно туристы летят и знают пункт назначения. А я билета не брала и куда попала… даже здешние не скажут!
– Нарекаю тебя Утиль, – сообщила я планете, споткнулась и ненадолго остановилась.
Шарп тоже замер, он не глуп, с делом поводыря справляется на отлично. Читаем дальше, бредем на ощупь… Планета крутится мухой возле пожилой незнакомой звезды. Всего таких мух четыре, Утиль – второй. Размер и прочее физическое пропускаю, если возьмусь переводить в метры, тем и буду занята до старости. Население… Ничего себе, нет единого числа. Указаны по разделам с углубленными комментариями к каждому «биологические виды», «условно белковые», «небелковые типа ит», «небелковые прочие». Суммируем четыре кучки. Получаем помрачающее Симин мозг значение в пятьдесят миллиардов штук. Или рыл? Или – взгляд на Шарпа – корпусов? Не знаю. Назад отматываю, сортирую по двум группам. С подозрением на метаболизм – треть от страшного числа. Родня Шарпа – прочие две трети.
Статус УГ, маскирующий меня, дает право просмотра подробностей по каждому существу и объекту. Видимо, именно для меня эти две буквы были заранее зарезервированы. Типа любимого Билли «бэкдора», только не в стене, а в системе контроля. Ну и ладушки, проверим. Шарп, он же аппарат с длинным номером, нашелся без проблем. Пребывает здесь сорок циклов, списан по решению производителя, ремонт признана неэффективным. Указание по ликвидации не поступило… Ага, вот. Причина: значится в базу учета атипичных объектов. Что за база? Сима, и чего бы тебе не выучить инструкции раньше!
«Ликвидации либо переработке в связи с износом могут быть подвергнуты лишь неразумные, лишенные атипичности и иных особых свойств (полный перечень в приложении) объекты. Прочие обладают правом на дожитие. Примечание: закон имеет силу (и смысл) лишь в отношении гуманоидных и условно гуманоидных рас, в первую очередь так называемых истинных людей. Цивилизационная структура последних отличается крайней нечеткостью и создает угрозу разночтений».
Согласна. У дрюккелей нет проблемы с дожитием. Они урегулируют любые вопросы досконально. Рюкл законников исключает само понятие разночтений. Толкование этого слова людей у дрюккелей занимает томов пять с примерами.
Шарп замедлил скольжение. Я уткнулась в его корпус и полуобняла старенького габарита. Перед нам торжественно и неторопливо раскрывалась очередная стена, оказавшаяся дверью. За ней – поле с чахлой травой без цвета и запаха. Над травой жиденькое серовато-сизое небо с нищенскими лохмотьями облачков. Грязноватыми, как весь Утиль.
За полем травы, довольно далеко, начинается отвесная скала обглоданного временем титанического здания. Справочник утверждает: оно заполоняет собой всю планету. Редкие вкрапления внешних территорий все подобны тому, которое я сейчас наблюдаю.
Планету можно полюбить или возненавидеть с первого взгляда. За год в универсуме я поняла – так оно и есть. Но Утиль нарушил это правило. Его с первого взгляда посильно лишь жалеть. Некто, связанный с Олером, совершил здесь мерзость. Перенаселенность в современном универсуме невозможна! Всякая экспансия утонет в его бескрайности. Империя это знает и поддерживает границы вовсе не из деликатности. Она уже научно установила, что есть предел управляемости и высчитала, где именно пролегает этот предел. Мне Игль рассказывал. Сверхорганизованные дрюккели следуют тому же правилу, жить не тесно – но сплоченными звездными колониями… Что за бред психопата приключился с проектировщиком, убившим Утиль при заселении хладнокровно и окончательно? И как тут жить, если мир не воспроизводит ресурсы. Вон – трава сухая. Наступаю, она рассыпается в пыль… Она давно погибла. Ужасно давно. И воздух мертвый. Им почти нельзя дышать. Неглупый Шарп тянет ко мне уцелевший гибкий держатель-шланг. Предлагает дышать из встроенных в его корпус запасов обогащенного воздуха, пока мы бредем к зданию. Благодарно киваю, дышу.
– Знаешь, – шепотом говорю в маску, – я неверно выбрала вопрос дня. Где я и как отсюда свалить, вот что мне казалось важно. Но Олер прав. Я увязла в Утиле. Зачем я здесь, вот вопрос. Чтобы осознать тутошний бардак и даже, наверное, прибраться. Гос-споди, помоги Симе, а? Хотя чего там… На Земле свои заморочки не слабее. Прости, отбой связи. Сима ни о чем не просила, Сима побережет заветные желания на крайний случай.
Фрагмент шифрованного дневника. Запись 117
Пожалуй, исходя из проведенных исследований, стоит выделить два действительно определяющих типа сознания гуманоидов. Я для себя, весьма условно, назвал их правополушарными и левополушарными. Логиками и интуитами. Первые успешнее в экспансии, массовом развитии. Вторые локальны и на беглый взгляд слабы. Однако именно они, таково мое убеждение, способны исподволь управлять могучими и «прозрачными» поборниками логики. Впрочем, интуитов в истинном понимании не интересует грубая работа управленцев.
Некоторым аналогом ситуации является классическая семья, поощряемая в укладе жизни империи. В подобной семье логик – чаще это мужчина – создает ценности, активно работает. Однако аккумулирует результат женщина – интуит. Именно она мотивирует или демотивирует логика.
Модель на первый взгляд дает то, что мы искали. Конечно, если оставить в стороне «незначительный» вопрос: как корректировать и программировать извне систему, составленную из логика и мотивирующего его интуита, глухого к любым внятным доводам и реагирующего спонтанно?
История восьмая. Мечты сбываются, и не сбываются…
Катер вынырнул близ габа Уги, и Саид первым делом пристально и с подозрением осмотрелся. Вслушался в гомон мыслей, выискивая признаки бедствия, оценивая его размах.
В три слоя габ окружен похожими на туман контрольными сферами. Катер как раз проходит внешнюю: слой возле обшивки сплотился, облепил корпус. На миг сбились системы, перезапустились заново. Так они реагируют на тотальную инспекцию, это военная технология, судя по рыжеватому отливу и зудящему неприятию сознания – не людьми создана. Снова дрюккели? Второй слой. Контактирует с телепатом более мягко, вероятно имперская разработка. Третий – самый тонкий и малозаметный, при пересечении сам себя обозначил и отнес к габ-карантинному формату. Считал без дополнительного согласия данные по катеру и разумным на борту. Опросил вооружение, сделал копию с маршрутных архивов последней доли цикла. Прислал вежливые извинения – ситуация нештатная, меря чрезвычайные, нераспространение личных данных гарантируется. Наконец, после короткой паузы включились стандартные системы габа. Выдали адрес для швартовки.
На пирсе гостя встречал мрачный, синеватый от усталости, мурвр.
– Опять контроль? – со вздохом заподозрил Саид.
– Бугз, ут-габнор, – хрипло представился мурвр. – Закатай губры мое повышение в лепешку! Я хотел получить его при живых сослуживцах. Но занят место выбывших. Ты тот самый доу?
– Скорее ут-доу, – Саид осторожно охладил чужие надежды. В мурвре читалось отчаяние, не свойственное этой расе и замешанное поровну с упрямой, фанатичной надеждой на чудо. – Я слишком мало жил, чтобы дорасти до полноты дара. Что требуется делать?
– Искать, – поморщился мурвр и взлохматил когтистой лапой темечко меж коротких рогов, левый был обрублен очень коротко или сломан. – Искать. Больше не скажу, считывай. Мы все теперь стали молчаливы.
Саид прикрыл глаза и бережно считал верхний слой, затем двинулся глубже. Коротко и сухо отследил сигнал тревоги, приказ Рыга держать коридор, нескончаемый бой, появление Симы, бег через габ и спасение полумертвого губра, снова бег и снова бой – на причале. Прибытие дрюккелей боевого рюкла Ошт. Кажется, их всех подняли на лапы… Едва подошла подмога, мурвр опять бежал, он вспомнил: Сима говорила о габмурге Тьюите.
– Плохо, – описал ощущение от увиденного Саид, слепо моргая.
Зрелище каюты Тьюитя пугало: вскрыты все стены, в лоскуты порваны мягкие ткани и перемолоты в крошку твердые материалы. Следы оплавленного и окисленного тут и там – был бой и использовалось тяжелое оружие. Много темных пятен, острый запах паленого и крови. Несколько обгорелых перьев на полу – серых с рябью, таково оперение габмурга. Редкий оттенок, стальной с изморозью, Саид помнил, как сам Тьюить молча и некичливо гордился принадлежностью к исконным крушам с первой их планеты, с прародины… Колонисты все иные, цвет меняется в зависимости от того солнца, под которым развивалась семья, поколение за поколением.
– Сам он… – Саид не спросил, просто не удержался и пробормотал вслух.
– Именно, – вздохнул мурвр.
Кровь и перья проверили. Принадлежность их габмургу несомненна, но где он? Живой или мертвый. Конечно, все надеются на лучшее, хотя поиски длятся более суток, с того самого момента, когда Бугз вбежал в каюту и заревел, наливаясь свойственным мурврам диким гневом, побуждающим крушить и рвать, не замечать ран. А еще искать врага верхним чутьем – нюх мурвров обостряется именно в состоянии, неконтролируемом рассудком.
След вел Бугза коридорами, на седьмой ярус и по главному осевому каналу – к грузовой шахте. Вниз, до самого дна. Мурвр рычал, пена копилась на губах. Далеко за спиной шелестели лапы дрюккелей, рюкл Ошт занимал все новые позиции, очищая габ и проверяя досконально каждый закоулок. Вооруженные до самых жвал бойцы уже следовали за Бугзом, со щелкающим акцентов убеждали его восстановить рассудительность и не рисковать.
Мурвр рычал и мчался, иногда касаясь когтистыми руками пола и тараня стены на крутых поворотах. Где-то в одном из коридоров он обломал рог – и не заметил боли. Таранил с разбега закрытые ворота грузового ангара, разворотил их, расплавил и искрошил, всадив остаток боезапаса чужого оружия. Бросил бесполезную вещь: кожа врага подсохла и уже не опознавалась контролем огня, как живая.
Последние капли рассудка испарились: запах врага стал силен и неоспорим. Грисхши, три бойца, стояли хвост к хвосту в кольце наседающих на них гуманоидных клонов. Кровь хлюпала под ногами, кровь пятнала стены…