– Макс, я не могу смотреть на это, – призналась я, прекратив бестолковые бормотания и прочую панику. – Только не… так. Мы же ничего не успеем. Я понимаю, а смотреть не могу.
– Угрозы нет, – сообщил рал быстро, с оживлением. – Сима, уточняю: не наблюдаю агрессии. Наоборот, колония прилагает усилия к восстановлению комфортных условий обитания, хотя это потребует миграции прочь из обжитого сектора. Мне не понятна причина происходящего. Но я готов с высокой вероятностью утверждать: они воспринимают данный объект не в качестве пищи. Судя по показаниям датчиков, температура растет. Сейчас начнется миграция на внешние стены.
Я кивнула, ощущая головокружение, прямо как от шампанского. Мне было одурительно хорошо. Я понимала, что улыбаюсь широко и нелепо. Что сейчас скорчу рожу и покажу киборгам язык. Пришлось прикусить губу, спасая статус ут-интамйра от поругания. Гос-споди, как мерзко знать, что у меня полно подчиненных и что они, возможно, на меня пялятся. Оценивают. Анализируют.
– Высылаю группу, – сообщил Макс, когда рой простейших сгинул из помещения. – Тиа доставят в периметр моей исходной ответственности. Там более комфортные условия.
– Спасибо.
Я встала, потопталась, разминая ноги и пробуя сбалансировать мысли в гудящей голове. Утиль – удивительный мир. Сволочи те, кто отсылает сюда совершенно разнородные создания. Но как же эти сволочи сами себя наказывают! Упускают то, ради чего в научном секторе готовы передраться. Оказывается, тут возникают новые связи и отношения. Кто, кроме меня и Макса, знает, что няни – симбионты простейших? Что они способны восстановить управляемость колоний, которые полчаса назад казались мне подлежащими неизбежному уничтожению…
Мысли в сторону, пусть из думают умные. Однажды найдется время и для таких. Даже здесь, пожалуй. Я профилактически встряхнулась.
– Шарп! Можешь вскрыть киборгов? Хочу наблюдать мозг без защиты.
Шарп не стал тратить время на ответ. Он исполнил указание, причем быстрее, чем я договорила пояснение. Головы киборгов распахнулись наподобие надкрылий жуков. Лоб оставался целиковым, за линией роста волос отошли вверх-вбок дольки защитных кожухов, правая и левая. Не знаю, таков ли мой мозг, знать не хочу. На вид штуковина серо-розовая, противнейшая… Я сглотнула и подошла, рассматривая содержимое черепушки ближнего киборга. Извилины, извилины… Вся масса пульсирует. Тончайшие нити надстроек внедряются в мозг. Я подвинула тяжелую квадратную емкость с бляшками – ну, теми, которые в игре метили зоны под вымирание.
– Прошу внимательно выслушать и записать. Абсурдно это или нет, но я осознаю свои слова и готова за них отвечать. Я, Серафима Жук, убеждена в том, что убийцы способны к раскаянию. Жена, спьяну грохнувшая мужа утюгом, способна осознать преступление. Идиот за рулем протрезвеет и однажды поймет, что убил пешеходов и сто раз себя же проклянет и… тем накажет хуже суда. Туча случаев есть, они указывают: время способно довести до раскаяния. Время стоит давать, чтобы люди поняли свое скотство и снова стать людьми. Но я убеждена, что особы подвид людей – чиновники – не обладают даром раскаяния. У меня дома они тырят деньги у стариков, зная, что убивают. И им хорошо жить. Они воруют лекарства у детей и знают, что убивают. И им сладко спится. Так что с чиновниками надо поступать, как с самолетами. Выдирать отработавшую дрянь до аварии. Профилактически.
Я подняла неудобную квадратную емкость и шарахнула ею в середину мозга. Брызги – ужас как противно. Но я знала заранее и старалась, чтобы не промазать и не передумать. Киборг дернулся и обмяк. Два уцелевшие тоже дернулись – и замерли, Шарп держал их надежнее спрута. И мне не помешал!
– Два временно уцелевшие объекта, – сглотнув кровь из прокушенной щеки и стараясь сохранить ровный тон, выговорила я, проклиная пудовый язык и черноту перед глазами. – Если интрал планеты не получит ответы, какие ему нужны, я повторю такое действие. Приговор не подлежит обжалованию. Санкция на уничтожение населения карается размозжением. Так сказала я, ут-интмайр Сима. И так будет.
– Записано, – сообщил Макс.
– Шарп! Изыми мозги и убери тела киборгов в уголок. Не надо тратить время на охрану недоносков. Макс, ты можешь общаться с их мозгами? Шарп наладит такой процесс?
– Да, – проскрипел Шарп.
Мне в руки оказался втиснут пук платков. Собственно, получив их из манипулятора Шарпа, я осознала, что стою, тяжело дышу и тру замаранные пальцы. Недавно я стреляла в клонов. Мне казалось, это правильно. Но я убивала союзников. Сейчас я поступила еще хуже. Это мне будет сниться и отравлять жизнь. Но я это сделала и не вижу в решении ошибки. Я слепая дикарка? Пусть так. Кровь прекрасно оттирается платком.
– Шарп! Зона подключения дохлого чмо не повреждена? Я перебрала, устраивая средневековую разборку напоказ. Стоило быть… дальновиднее.
– Ответ положительный, зона подключения в порядке, – отрапортовал мой драгоценный напарник, пропылесосив черепную коробку до блеска. – Выявил монтажную инструкцию. Готов содействовать монтажу.
– Бери тушу и тащи в логово Макса, – попросила я.
Шарп без труда принял вес киборга «на борт» и умчался, чиркая по полу корпусом, но в целом двигаясь более уверенно, чем утром. Если тогда было утро. Если кошмарный день способен закончиться и уступить место иному. А пока что я с отвращением изучаю свои руки. Они не дрожат. Это особенно мерзко. А если я привыкаю? А если к этому можно привыкнуть совсем?
– Макс, если я свихнусь, начну подбрасывать монетки и отрубать сектора от отопления, ты сплющишь мне голову?
– Буду думать, – обнадежил рал. – Запись делает законом ваше разовое действие, исполненное в состоянии, близком к аффекту. Ваш статус распространяет действие закона на вас.
– Аффекту… в словаре Шарпа вычитал? Значит, закон для всех один. Спасибо, мне полегчало.
– Прошу вас отбыть в точку базирования, – Макс помолчал, даже глаза прикрыл. – Словарь дает понятие – домой. Вас устроит? Прошу отбыть домой. Выделяю для охраны и исполнения поручений двух клонов нового набора, ранг нор, по моим оценкам такой ранг будет комфортен для вас в общении более, чем иные, ниже. Прошу по прибытии отдыхать с полной самоотдачей. У вас наблюдаются признаки переутомления.
– Я в порядке. – Соврала я и изобразила улыбку. – Макс, я ни черта не выучила в институте умностей. Но запомнила одну штуковину, она развлекала меня. Правило буравчика. Если вращать по часовой стрелке, он ввинчивается. Смешно… Знаешь, почему я здесь? Я круче буравчика. Олер, гад, ввернул меня в говно на пол-оборота. И отпустил. Но я не буравчик из закона физики. Я буду вворачиваться дальше сама, и куда бы не крутили Олеры, мне уже пофиг. Я буду вворачиваться так глубоко, как смогу.
– Интересное правило. Я знаю его. Интересное исключение относительно людей, – медленно выговорил рал.
Я кивнула и побрела. В коридоре ждали сопровождающие. На душе было хуже, чем в помойном ведре годичной невыносимости… Я додумалась до отвратительного ответа, опустив тяжесть в мозг чиновного урода.
Олер не знал, что я встречу Шарпа. Олер не мог предсказать Макса, шикарного сверх всякой меры, несовместимого с Утилем.
Олер сунул меня сюда, чтобы я умерла в планетарной катастрофе и выжила вопреки природе людей. Он чудовищно безжалостный управленец, этот гадский Олер. Он хотел шокировать меня так, чтобы я никогда, никогда не согласилась прервать расследование, для которого меня выбрали помимо моей воли. Я размозжила мозг чиновного урода? Ха. Я вообще-то мечтала грохнуть Олера. Ну, на крайняк Игиолфа, его шефа. Меньшее для буравчика по имени Сима – не вариант…
Фрагмент шифрованного дневника. Запись 2510
История людей включает уникальные личности, ярчайшие, незатмеваемые временем. Когда мы начали искать активнее и проверять их окружение, мы вышли на первый солидный пласт потенциальных заказов. Мы создали собеседников. Это огромный успех и даже более того, прорыв.
Одиночество – часть каждодневной реальности для большого числа социальных моделей в универсуме. Проблему решали разными способами, предложенный нами аморален в терминах нынешней вселенной, но тут важно грамотно подать идею и во время умолчать о деталях, прикрыв их кстати подправленными законами.
У собеседников есть разум, свобода воли и душа, которую всегда упоминают последователи учения кэф? Пусть так. Но что, если мы понизим интеллект до тридцати, чуть корректируя систему учета этого весьма сложного параметра. Мы создадим легенду о проблемах в родной звездной системе, назовем из не итогом производственного процесса, а частично природной расой и возьмем на себя роль посредника в деле поиска нового дома, всего лишь посредника. А когда небольшие недомолвки станут слишком заметны, это уже не будет важно.
Так я решил и это оказалось верно. Потребность говорить и получать отклик оказалась сильнее щепетильности. Удобство в подборе личного собеседника из ряда вариантов и замены его на нового не привели к вопросу: откуда мы берем типовых «беженцев».
Это успех».
История двенадцатая. Кое-что о вирусах
Гав бродил по столу, заглядывая в лица и вздыхая, менял оттенки серого. Изредка по кончикам волосков темно-бурым проявлялось раздражение: Гав ценил в людях умение позитивно смотреть на мир. К сожалению, сейчас вблизи не выявить годных взглядов. Саид и вовсе миром не интересовался, второй час кряду лежал неподвижно, плотно прикрыв веки. Он даже не просил отгородить себя от шума толпы. Слишком занят ретроформированием памяти.
Голова к голове с Саидом лежал в капсуле восстановления пилот разрушенного корабля. Ему бы полагалось героически умереть при отражении безнадежного удара самым диким из возможных методов – подставившись под огонь. Но эмпаты типа про успевают заметить самую малую лазейку в полной безнадеге. Этот во время взрыва портировал себя на спасаемый корабль вместе с пилотским креслом, что в режиме прыжка удается проделать прицельно, без разрушения сложных структур, в двух-трех случаях на сотню попыток.