– Посещение пантеона, – Бмыг предъявил букет. Порылся в кармане и добыл платок. – Держи. Что еще надо?
– Карандаш бы, – тощий гигант порозовел крупными хрящастыми ушами. – мысль есть, а записать…
Он сбросил со спины рюкзак и стал остервенело копаться в его недрах, от усердия прикрывая глаза. – Ведь должен быть. Сейчас… Ага… Подержите.
Он неловко сунул Бмыгу комок попахивающей несвежим ткани. Затем всучил Ике диск, мигающий множеством лампочек и уронил на ногу Саиду молоток, обмотанный проволокой.
– Заменитель, – спокойно сообщил Бмыг, добывая пишущее устройство и бережно укладывая ком ткани в мусор близ голой пятки гуманоида.
– Да-да, – в лазоревых глазах вспыхнул восторг. – Ага!
Гуманоид на корточках переполз к катеру и принялся азартно заполнять надписями борт. Бмыг тяжело вздохнул, отобрал у Ики диск и зашвырнул в кучу мусора. Жестом велел не отставать и побежал прочь, гневным шепотом рассуждая, как теперь быть с обшивкой: может, на ней формула особо удачного вечного двигателя? Так не вырезать же! Придется скопировать и поставить на видном месте. Чтоб не сразу завалили мусором…
– Мы сказали бы, что они больны, – прошептал Ика, улыбаясь и заглядывая в лицо Саиду. Он мчался рядом, не прилагая усилий и оставаясь на полшага впереди. – Но мы в восторге! Они до того иные, что мы ощущаем… обратное сходство. Мы иная сторона их болезни. Мы ничего не открываем для науки ума, но гармонизируем себя, отношения и среду обитания. Если нас поселить по соседству, может быть, станет лучше? Они не сочтут нас угрозой или оружием, а империя нас полагает тем и другим сразу. Они аморальны, но просто оттого, что все желают проверить. Мы слишком моральны, но лишь по причине настройки на движения души. Они…
Бмыг резко остановился и протянул руку, ощупывая воздух. Саид был готов поклясться, что там – пустота, но воздух пошел рябью и постепенно позволил рассмотреть стену-невидимку.
– Будет трудно, – пообещал Бмыг. – Морфа на голову. Я говорил, в их пантеон редко наведываются. Еще шаг, и узнаете, почему.
Сжав зубы и жмурясь, Бмыг сделал шаг и растворился в пустоте. Саид заставил себя идти следом. Он ощущал за спиной дижение Ики и его любопытство. Теплый ветерок на коже вмиг поменял направление и остыл. Нога ступила на ровное основание, гулкое эхо отозвалось и полетело вдаль.
Череп, если верить ощущениям, сделался огромным, заполнил собою вселенную – и наполнился сомном нездешних голосов. Сухих, как трение осенних листьев. Далеких, как умершая давным-давно галактика, чей свет сеется, сеется, унося в бесконечность призрак жизни.
– Свет в каждом, искра, – расцвела мысль.
– Изнежился! – рявкнуло во весь вселенски огромный череп. – Веду к цели. Направляю.
Саид, не помня себя, плыл сквозь хаос мыслей, как сквозь ураган, ранящий каждым обломком, всякой песчинкой, вовлеченной в могучий поток. Он налегал на бурю всем весом и продирался, а буря рвала пологи с сознания и выветривала, выстужала душу. Наконец, впереди возникло подобие утеса. Саид прильнул, отдышался, все еще не чуя себя, но хотя бы веря: он еще существует. Утес пульсировал упорядоченностью. Хаос урагана обтекал его, чтобы добровольно признать своим центром и позволить отстроить структуру, непостижимую никому из живых, лишних тут, гостей.
Тьма обморока густела. Мир распадался в шелесте мертвых мыслей, колючими льдинками бьющихся о лампаду жизни… Ика держал лампаду и сам был светом. Ика улыбался.
– Вдох-выдох! – скомандовал Бмыг, подкрепив приказ ударом по грудине.
Конечно, от удара приключился выдох. Саид закашлялся и открыл глаза. Сперва вокруг было темно, затем звездочки понеслись веселым хороводом. Мурашки в онемевшей руке добавили впечатлений. Еще усилие – вдох.
– Ика, я больше не стану сомневаться, стоит ли вас полагать наилучшим спутником телепата, – тихо извинился Саид.
– Время идет, – напомнил Бмыг. – Что по делу?
– Доу не стоит быть внутри пантеона мертвых, – укорил пыра Ика. – Но мы прочли: он видел сходство. Можем оценить как высокое. Точнее сам он не ответит сегодня. Добавим, мы выявили там, в мертвом вихре, след живого. Мы умеем. Мы тонко различаем следы по обрывкам растраченных эмоций и сил души. Гуманоид. Мужчина. Пришел под влиянием внешнего указания. Себя не помнил. Сознание было сильно повреждено в пантеоне. Раса… затрудняемся гарантировать, но скорее всего клон-копия истинного человека. Мы наблюдали очень похожее. К нам прибывал такой гость, чтобы лгать. Давно.
– Я прилетел сюда с готовым ответом на борту? – удивился Бмыг.
– Ложная личность, – продолжит Ика. – Мы читали. Было влияние черной стороны нашего дара. Мы следили. Он сказал, что из империи. Он сам верил. Но – ложный след. Мы искали, интересная загадка. Мы обратились в тэй корпус. Мы первый раз так поступили. Спросили: кто готов предоставить ложные личности под заказ? Долго не было ответа. Затем сказали, вопрос сложный. Слишком.
– Я задавал такой же с полгода назад, – растирая затылок, пробормотал Саид. – Я лечился и вроде уловил фальшь в одном гуманоиде. Позвонил Иглю… Он постарался не ответить и резко погасил канал.
– Ты доу или как? – возмутился Бмыг.
– Доу, – с внезапным приливом гордости Саид выпрямился. – Он знал ответ. Он быстро прервал разговор. Весь массив ассоциаций я не мог взять, но их центром был Игиолф Седьмой. И еще: Игль сразу подумал о проблеме урегулирования наследия Олера. Острая мысль, он будто обрезался об нее – и погасил канал связи.
Бмыг хлопнул в ладоши.
Саид встряхнулся, наконец-то полноценно обретая зрение и радуясь: уцелел, не замерз и не сошел с ума… Прямо перед носом теплый пух Гава. Морф переживает, но другом гордится – вон, золото лоснится по кончикам волосков… Когда Гава залег на плече, стал виден замусоренный мир и бредущий невесть откуда, из тумана, тощий гуманоид. Очередной. Высоченный, в черном одеянии с капюшоном. В руке длинная палка. Точно так в мире Симы описывают смерть. Хотя нет: это ж не коса, это – метла.
– Убираемся, – заискивающе сообщил «смерть», выше поднимая метлу и поправляя рюкзак-горб на спине.
– Грязь развозите, – припечатал Бмыг. Развернулся и зашагал к катеру.
– Пыр-полукровка, – Саид плелся следом, опираясь на плечо Ики и не делая попыток отстраниться. – Он был систематизатор. Он, если я верно понимаю, выстроил из местного хаоса нечто… самоуопрядочиваемое?
– Называется структурирование научных данных по алгоритму свободного ветвления, – буркнул Бмыг. – Теперь они хоть иногда знают, что открыли. До того по пять раз открывали, забывали, заново копошились в идее, как…
Бмыг резко остановился. На месте, где только что был катер, мигнуло, вспыхнуло зеленым – и задымило.
– Так, – без удивления отметил пыр. – Провели эксперимент. Они все время… проводят. Первое, что хорошо: нас не было на борту. Второе, что неплохо: они обычно аккуратны в расчете натурных экспериментов, их предварительно выверяют в моделях. Полагаю, катер скоро появится.
– Как скоро? – осторожно уточнил Ика.
– Или скоро, или я начну уборку досрочно! – взревел Бмыг во всю силу легких. Помолчал, поправил ворот. – Теперь очень скоро. Наверное.
«Очень» он произнес с особенной, неподражаемой иронией. Сел и стал ждать, глядя на пустое место, обозначенное дымом.
Саид тоже сел. От гомона сложнейших мыслей энгонов мутило. Гнев Бмыга кипел под крышкой и не обжигал. Пыр не волновался по поводу задержки. Он был частью группы, созданной для решения проблемы. Он нашел свой фрагмент решения, и группа немедленно приняла это к сведению. Группа – как воспитанник пыра и телепат Саид только сейчас осознал ее в относительной полноте – была чем-то смутно похожа на «дорогу тьмы» хрясов. Пырья структура пронизывала мир, тонко отзываясь на натяжение каждой своей нити.
– Тот нелюдь, Тай, – шепнул Саид, ощущая и себя нитью, – он сказал однажды Симе о черной звезде и солгал. Он через Симу отправил сообщение империи. После он еще раз солгал ей, копируя прежний прием. Он назвал звезду Йотта. Это может быть важно?
– Проверят, – пообещал Бмыг.
На месте катера полыхали зеленые зарницы. Вокруг сидели и стояли уже семеро энгонов, в разных точках замусоренной равнины возникали все новые и брели, чтобы влиться в научный диспут о сбое эксперимента и ненаучный – о смысле жизни пыров, которые всюду наводят порядок, который хуже катастрофы…
Фрагмент шифрованного дневника. Запись 3112
Я взял в личное тестирование спутницу десять циклов назад. Только так я смог оценить в полной мере благо, которое мы создаем для мира. С момента появления данного существа мой рабочий график наконец-то настроился, мысли пришли в порядок, а общий тонус стал стабильным и высоким.
Спутницы – это не костыль даже, это подлинное чудо современных генных и клон-технологий. Они нешаблонны и в первые доли цикла проходят полную настройку на хозяина. Они творчески перерабатывают задания, исключают из бытовых составляющих жизни скуку и монотонность. Пожалуй, у них есть лишь один недостаток. К ним действительно привыкаешь.
Не так давно я усвоил, что помню имя своей спутницы и охотно его использую. Что потакаю её мелким прихотям. По сути я бессознательно вернулся к привычному с детства укладу жизни в империи. Я перестал считать спутницу изделием Интры и наделил в своем сознании правами человека. Хуже, я оказался вовлечен в игру, мною же предсказанную – где логик создает ценности, а интуит их использует.
Я начинаю подозревать, что использовать можно и самого логика в данной паре. Недопустимо создавать реальную возможность контроля над собою.
Конечно, отказ от образца будет сопряжен с периодом адаптации к чуть менее комфортным условиям. Но я уже принял решение.
Примечание. Надо еще раз изучить проект по спутницам в плане дополнительного функционала, например, влияния на лидеров мнений и управленцев.