Челюсть, поразмыслив, согласился со мною, и на этом разговор о “Саперах” закончился.
– Что вы об этом думаете? – Великий волшебник Гудвин из Канзаса сузил глаза и вытянул нос, словно хотел вынюхать мои мысли.
Я даже удивился такой прыткости Центра, просто феерической оперативности, разрушающей мои представления о ритме монастырской работы. Я сразу усек, что Центр внял моей просьбе и подбросил реальное дело, способное поднять доверие к Алексу до высочайшей планки. Но как это все будет выглядеть?
– Надо дождаться встречи… решение самого высокого уровня, вы сами видите, что меня к этому делу они не привлекали, да и роль мне отвели, как я понимаю, подсобную. Очевидно, Центр вел переговоры с ирландцами по другим каналам.
– В каком районе “Грот”?
– В районе доков, кажется, вест-индских…
– Прекрасно. Проводите встречу и сразу же свяжитесь со мной. Теперь о Ландере. Вы на него подействовали, спасибо! Во всяком случае, пить он перестал[65]. Хотя мы обеспокоены состоянием его нервной системы.
– Куда вы спешите, Рэй? Никуда он от вас не уйдет со своими секретами! Дайте ему привыкнуть к обстановке, успокоиться – и он сам забудет о своей присяге!
– Согласен. Скоро мы его устроим в одну эмигрантскую газетенку, пусть работает там под чужой фамилией, а потом видно будет… Мы готовы на обмен семьи. В нашей тюрьме сидит шофер вашей легальной резидентуры, задержанный вместе с двумя сотрудниками во время встречи с одним служащим “Дженерал моторе”. У них были дипломатические паспорта, а ему, бедняге, не повезло… Мы готовы пойти на этот жест, поскольку он отвечает американской позиции по правам человека.
– Очень разумно! – согласился я, еле сдерживая раздражение. Права человека! Ненавижу эту американскую брехню. Будто Хилсмен не стрелял в безоружных во время войны во Вьетнаме, предварительно натренировавшись на овцах, одетых в шинели мекленбургского производства! А кто поставлял оружие “отрядам смерти” в Бразилии, перестрелявшим не одну сотню людей? А кто готовил покушения на Фиделя? Кто хлопнул Че Гевару? Так что нечего качать права, нечего искать соломинку в чужом глазу, не видя в своем и бревна!
– Будем считать, Рэй, что с Юджином все в порядке и моей помощи больше не требуется…
– Ну зачем же так? – От Хилсмена не укрылась моя обида, когда меня, словно пешку, сбросили с доски после триумфального возвращения вместе с Юджином из Каира. – Вы оказываете на него благотворное влияние… он очень тепло о вас отзывается! Кроме того, нам постоянно нужна информация о его настроениях…
Черт возьми, словно с Центром сговорился! Тот тоже долдонил об этом. Нет, дорогие друзья, катитесь вы подальше, не нужен мне ваш “Конт”, у меня свои задачи, валяй, Челюсть, бери лыжи, закутай свои мрачные уши в шарф, не забудь диппаспорт, садись в лайнер и сам занимайся этим делом.
25 сентября, согласно указанию Центра (скажи, Чижик, когда-нибудь выветрится из меня этот окостеневший стиль или так я и отдам концы согласно воле Центра?), я вышел на встречу с таинственным представителем в районе вест-индских доков, в небольшом парке около ветхого паба “Остров веселья”. Шел я беспечно и легко, как на свидание с любимой девушкой, и сразу же увидел, что все вокруг уже обставлено наружкой: в ста ярдах от паба двое работяг со специальной машины обстригали деревья – по их нетрудовым рукам и лоснившимся шеям я понял, что это стационарный пост, возможно, с телесистемой замкнутого контура, позволяющей не только наблюдать слияние в шпионских объятиях, но и прослушать весь разговор.
Не успел я развалиться на скамейке, как из правой стороны парка, словно из небытия, вывалилась и быстро покатилась ко мне фигура в просторной болонье, прикрытая сверху игривой шляпой с пером, какие носят легкомысленные тирольские стрелки (этими безыдейными импортными шляпами уже несколько лет заваливали прилавки Мекленбурга). Ба! Знакомые все лица! Дорогой Евгений Константинович, милый Болонья! Как ваши бородавки? Физкульт-привет! Я даже затосковал по тому заброшенному городку, где ухабы и белье на веревках, где торжественно и оскорбленно стоят поруганные церкви и ютятся перекошенные домишки. Салют, Болонья, как поживает торговец медом и первый любовник города Зальцведеля Семен? Привет, Болонья, ты в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес, а там ты районная опора власти. Какими судьбами занесло тебя в суровый Альбион?
Лицо его выражало решимость человека, готового немедленно прикрыть грудью дот:
– Извините, как мне проехать в Челси?
Спрошено было на таком жутком английском, что если бы я не знал Болонью, то принял бы его за загулявшего голландского матроса.
– Лучше автобусом номер семьдесят два…
Болонья посмотрел на часы, мы широко, по-мекленбургски улыбнулись друг другу, и он плюхнулся на скамейку, оглушительно шурша пластиком.
– Очень рад вас видеть! Все о’кей! Я очень тщательно проверялся, ничего подозрительного нет. На подходе Семен проводил за мной контрнаблюдение…
– Семен?!
– Тот самый Пасечник, помните? Знаете, он женился… Впрочем, здоровье у него железное…
– Давайте прогуляемся по парку! – И мы повернулись спинами к направленным микрофонам стационара, о котором Хилсмен не счел нужным меня предупредить, и зашагали по аллее.
– Извините меня, Алекс, но я буду очень краток. Прежде всего сориентируйте меня по обстановке. В каком состоянии тайники “Рассвет” и “Темница”? Вы их проверяли?
– А много ли у вас “пива”?
– Всего два ящика весом по пятьдесят килограммов.
– А какая там марка “пива”?
– Я не знаю. Моя задача сводится лишь к транспортировке.
– Тайники представляют из себя две глубокие ямы, они находятся в пригородном лесу, хорошо замаскированы. Отличные тайники!
Тайники привели в восхищение даже Хилсмена, с которым мы провели их инспекцию накануне.
– Как вам удалось отыскать такие ямы? – удивлялся Рэй. – И зачем вам такие огромные?
– На случай обострения обстановки, Рэй! Будем складывать туда трупы убитых црушников!
Он не среагировал на мой черный юмор, с юмором у волшебника Гудвина было туго, да и кто мог тут соперничать с Алексом, кроме Оскара Уайльда и Марка Твена?
Болонья внимательно выслушал мои описания тайников и даже сделал себе пометки в блокноте.
– Под каким прикрытием вы сюда прибыли? – поинтересовался я.
– Мы с Семеном работаем на нашем торговом судне, которое сейчас стоит на ремонте рядом с Тилбури.
– На какое число вы планируете операцию по переброске “пива”?
– На десятое октября. Запасная – одиннадцатое октября. – Болонья был серьезен и четок, не зря он понравился мне в ту памятную поездку.
– А почему именно вас прислали сюда?
– Этого я не знаю. Я выполняю приказ. Центр просил, чтобы вы помогли мне сориентироваться на местности… Боюсь, что мне будет сложно самому найти тайники.
“Еще бы! – подумал я. – Мне и самому сложно, тем более что каждый раз я путаюсь в любом лесу среди тропинок и кустарников и еле-еле выхожу к шоссе”.
– Хорошо. За четыре дня до операции проведем встречу у тайников. На чем вы будете транспортировать “пиво”? – спросил я.
– Все хорошо продумано. С утра мы выедем на машине с западногерманскими номерами, хорошо проверимся, а потом сменим номера на английские… Все продумано, Алекс!
– Вы лично будете встречаться с ирландцами?
– Мне приказано лишь перевезти ящики. Больше я ничего не знаю, Алекс.
Мы шли по аллеям, и мой опытный глаз видел, что парк наполнялся людьми с кейсами и дорожными сумками, – значит, на стационаре поставили крест и пытались засечь нашу беседу с помощью передвижных улавливающих микрофонов. Слушайте, слушайте, джентльмены, много услышите!
Черт побери, кто же будет встречаться с ирландцами? Значит, задействована еще одна резидентура? Исключено. Но Центр – молодец, красивое подбросил дело, наверняка оно уже находится под личным контролем директора ЦРУ. Акции Алекса растут и растут…
– Что ж, если нет вопросов, давайте разбежимся, – предложил я.
– Мне приказано вам лично передать сувенир из Центра. – Он достал из кармана матрешку и протянул мне.
– На черта она мне нужна? – расхохотался я.
– В ней личные указания для вас. Я об этом ничего не знаю.
Мы вышли из парка на улицу и чуть не врезались в возлюбленного Жаклин, дремлющего на скамье после утомительного контрнаблюдения. Выглядел он еще моложе в свои сто и тоже был в тирольской шляпе. Ах, Сема, Сема! Где твои нежинские огурчики, розоватое сало и штоф первача?
– Итак, до встречи! – И я пошел в сторону автобусов, сжимая матрешку в кармане.
“Что они сообщают?” – зудело в голове. Я не выдержал, спустился в клозет около парка и заперся в кабине, даже не изучив, как обычно, все будоражащие непристойности, начертанные на туалетных стенах.
“Лондон, Тому.
Руководством принято решение провести вербовочную беседу с “Контом” и предложить ему сотрудничество в обмен[66] на заботу о семье и прощение его предательства. В целях безопасности мы планируем провести беседу на торговом судне 10 октября (запасная – 11 октября). Судно в это время перейдет от Тилбури в доки Литтлхемптона, находящегося рядом с Брайтоном. Вам предписывается следующее: 10 или и октября организовать в одном из ресторанов Брайтона, где живут отец и сестра “Регины”, ужин, на который под благовидным предлогом пригласить “Конта”. В ресторане без вашего участия с ним установят контакт. Просим иметь в виду, что лицо, передавшее вам эти указания, в операцию не посвящено. Через него (на судне имеется рация) передайте нам подробный план своих действий 10 (или 11) октября”.
Я обомлел от этой цедули и застыл на стульчаке – ну и дела! А я-то полагал, что фантазия Центра давным-давно сдана в Музей Монастырской Славы, забавное заведеньице, где среди приличных людей висели портреты многих выдающихся прощелыг, сделавших карьеру на чужих костях, лизоблюдов и подхалимов. Молодцы, ребята, настоящие орлы, главное, что даты операции с “пивом” и поездки “Конта” в Брайтон совпадали по времени, ergo: первая операция не только поднимала шансы Алекса, но и отвлекала американцев от “Конта” – не иначе как все свои силы сконцентрируют они на ирландских террористах. Итак, это “красная селедка”!