- Если Вас не затруднит, Владимир Николаевич, расскажите про своё житиё-бытиё33.
Удивлён и приподняв бровь, вполне резонно интересуется:
- Для чего, коль не секрет?
Приняв вид скромника:
- Немного графоманю и как знать – возможно, когда-нибудь напишу про Вас книжку… Эээ… «Жизнь одного химика».
- Вот, даже как… Хорошо! С чего всё начиналось? С момента рождения?
- В основном, меня интересует период начиная с объявления НЭПа.
- Извольте…
***
Владимир Николаевич, оказался человеком коммуникабельным и довольно словоохотливым и, усевшись поудобнее в кресле, он начал неторопливый рассказ:
- …В своей знаменитой статье, появившейся в «Правде» вскоре после подавления Тамбовского и Кронштадтского мятежей, Ленин приносит покаянную в том, что они во многом «просчитались» и ставит об этом в известность не только свою партию, но и весь народ.
Вот это для меня было новостью! Вроде бы хорошо знаю историю предшествующую введению НЭПа, но чтобы Ильич каялся…
Не может быть!
- Извините, Вы не могли бы назвать день выхода газеты с такой статьёй?
Тот наморщив лоб:
- Знать бы заранее, что кто-то поинтересуется… Нет, не припомню.
Стало быть после смерти Ленина, историки партии постарались спрятать куда поглубже кое-какие его высказывания, идущие вразрез с их идеологическими воззрениями.
- Не суть важно! Продолжайте, Владимир Николаевич.
И тот не заставил себя два раза упрашивать:
- Называя пережитое время «военным коммунизмом», Ленин оправдывает его введение необходимостью для победы в Гражданской войне, после чего дает партии и народу те директивы - которые надо теперь проводить в жизнь, чтобы наладить народное хозяйство. Называя новую хозяйственную программу коммунистической партии — «Новой Экономической Политикой» (НЭП), он призывает органы Советской Власти немедленно начать проводить ее в жизнь: заменить ненавистную для крестьян продразверстку денежным продналогом, отменить заградительные отряды, разрешить свободу передвижения и свободную торговлю в городах и дать возможность крестьянам арендовать у соседей землю и нанимать работников для обработки арендованной у малоимущих односельчан земли…
Перебиваю:
- Это были очевидные меры для выхода из экономического кризиса, альтернативы им не было.
- Как это «не было»? Была «альтернатива»: Лев Троцкий – тогда, как и ныне глава Красной Армии - предлагал использовать красноармейцев как рабочую силу для промышленных предприятий и для налаживания жизни всех видов народного хозяйства. Эдакие, аракчеевские «военные поселения» времён царствования Николая Палкина – ныне реализуемые Зиновьевым в Ленинграде.
Чувствуя, как ярко горят мои уши, лепечу:
- Действительно, досталось этому городу в двадцатом веке… И ещё достанется.
Профессора, просто распирало от возмущённой ярости:
- И как только могут рождаться подобные мысли в головах людей ХХ века, которые буквально вчера кричали, что они несут факел свободы для человечества и призваны разорвать те оковы, которые были надеты на пролетариат капиталистами и помещиками!
Пожимаю плечами:
- Марксистско-гегелевская диалектика: количество переходит в качество, а затем наоборот…
Затем, делаю довольно дерзкое предположение, хотя по нынешним временам – довольно безопасное:
- …Возможно, Троцкий на самом деле – наймит мировой буржуазии, по заданию которой делал всё - чтобы отвратить пролетариат от марксизма и Мировой революции.
- Вот, даже как?! Если это так – то ему это в полной мере удалось, - Ипатьев даже как-то потерялся на время, но потом вынужден был признать, - а если хорошенько призадуматься, некоторые деяния большевиков - ничем иным обосновать нельзя.
Вдруг спохватившись, продолжил:
- Ленин, после внесения проекта о НЭПе, остался в меньшинстве в Политбюро - решающем все важнейшие вопросы политики партии, а также главные хозяйственные вопросы страны, а затем в Центральный Комитет партии. Тогда он сделал то, что привык делать в подобных ситуациях: подал в отставку, отказываясь быть лидером государства и ВКП(б). Страна была около суток без правительства и, лишь потом соратники Ленина приняли закон об Новой Экономической Политике.
Помолчав, Ипатьев подытожил рассказанное:
- Я считаю именно это, а вовсе не революцию – самым выдающимся вкладом Владимира Ильича в историю страны и народа!
При таких словах в голову пришло сразу несколько вариантов «альтернативки» - которые тут же захотелось записать на бумаге пока не забыл и, я с великим трудом вернулся к прежде интересующей меня теме:
- Хорошо… А как лично на Вас сказалась начало НЭПа?
- В то время я жил в Петрограде с семьёй и, незадолго до вышеописанных событий согласившись стать директором «ГОНТИ» - «Государственного Института Научно-Технических Исследований», планировал возобновить опыты по каталитическим реакциям при высоких давлениях… Но взамен приходилось заниматься всякой чепухой, которой меня загружал Петросовет – вплоть до освобождения русла Невы и каналов от затонувших барж методом взрывов.
- Тоже дело нужное, заметил я.
- И полезное для организма, - согласился химик, - благодаря глушённой рыбе, мы с коллегами смогли хорошенько разнообразить свой рацион.
- И что за рыба? Знаменитая балтийская салака, корюшка?
- Всякая попадалась, изредка даже балтийский лосось.
И показал руками изрядный размер своей браконьерской добычи:
- Вот такие!
- Да, ну?! По сему поводу есть один старый, но основательно забытый анекдот…
Я рассказ байку про двух рыбаков, огромную щуку – которую выловил один из них и, горящий подсвечник в её брюхе. Вместе от души посмеялись, затем он продолжил, уже про собственные потуги заняться в период раннего НЭПа предпринимательской деятельностью. Чисто для прокорма – не корысти ради.
Кое-что из последнего меня очень заинтересовало.
***
Ещё в период раннего НЭПа, по инициативе профессора Рижского Политехнического Института Карла Блахера, в Петрограде было создано Кооперативное «Российское Товарищество химико-фармацевтического производства» - больше известное как «Кооперахимия». Имеющий кое-какой вес в кремлёвских политических кругах Игнатьев, стал членом Технического Совета организации, который возглавил профессор Московского университета Владимир Гулевич.
Кроме других, стоит упомянуть инженера химической промышленности Александра Сахно и специалиста по технологии каучука инженера Иванова, ранее работающего на фабрике «Красный треугольник» производящей резинотехническую продукцию.
Коммерческой деятельностью «Кооперахимии» управлял некто Николай Кудрявцев из дореволюционных военных чиновников, прежде служащий в Главном штабе. Тип крученный-верченный, типа «моего» Ксавера – могущий достать буквально птичье молоко из-под земли.
На лицо готовый если не наркомат химической промышленности, то государственно-кооперативно-частный трест – каких в последнее время развелось как нерезаных собак…
Так почему бы, не почему?
И я осторожно положил на «Кооперахимию» свой хозяйственный глаз:
- Так Вы говорите, это предприятие занимается лекарствами?
- Да, в основном фармакологией.
Сам дивясь нежданно-негаданной удаче, ликуя воскликнул:
- Это мы с вами сегодня очень удачно «зашли», Владимир Николаевич!
- …???
***
И я ему рассказал о немецком химике Фрице Ратценберге - по чьей-то бюрократической халатности направленного в Ульяновскую ВТК к Макаренко, где требовались лишь технологи-приборостроители или хотя бы механики. Я его тогда весьма технично перевербовал в «Красный рассвет» и приставив к нему весьма способного парнишку - ученика местного аптекаря, поручил «изобрести» сульфаниламид со стрептоцидом вкупе.
Ведь любой уважающий себя попаданец - кроме промежуточного патрона и командирской башенки на двухместной орудийной башне «Т-34», обязательно норовит осчастливить предков лекарствами.
А я чем хуже?
Конечно, лучше всего было, чтоб этим лекарством стал пенициллин, но…
Но одного открытия, что вещество выделяемое из плесени - способно убивать всякую болезнетворную гадость, ещё довольно-таки маловато для создания лекарства. Во время Второй мировой войны Соединённым Штатам потребовался труд несколько тысяч учёных и специалистов из десятка с лишним научно-исследовательских центров и, миллионы долларов («тех» долларов!) инвестиций, чтоб получить первые пробные партии этого совершенно нового типа лекарства - антибиотика.
Поэтому, я решил осчастливить предков с тем, что попроще и лежало буквально под ногами – не поленись только наклониться, протянуть руку и взять34.
Прошерстив всё своё «послезнание», я нашёл лишь, что сульфаниламид имел происхождение от анилиновых красителей, а стрептоцид должен быть обязательно белым… Типа, есть ещё и, «красный стрептоцид», но он беспонтовый - как советский маргарин, да к тому же ядовитый.
Вывалив эту инфу рыжему Фрицу, с круглой как глобус головой, я поручил ему создать лекарство - изобрести сульфаниламид со стрептоцидом вкупе, призрачно-тонко намекнув на Нобелевскую премию и свою вполне законную долю в ней.
Тот, сперва лишь фыркал от плохо скрываемого арийского презрения к дилетанту-унтерменшу и взбрыкивал – мол, какое там лекарство может получиться из обыкновенного красителя?
Конечно, будь этот немец русским – он послал бы меня куда подальше, вместе с «Нобелевской премией». Или же¸ что более вероятно - стал бы имитировать научно-исследовательскую деятельность, усевшись мне на шею. Однако немецкая дисциплина, педантичность и, на генетическом уровне веками вбитое послушание начальству - заставили его заняться этим заведомо «дохлым» делом, в свою очередь - всё больше и больше озадачивая им, так кстати подвернувшегося под руку не по-русски настойчивого паренька.
На мои вполне уместные вопросы об успехах, он сперва со скрытым ехидством - отрицал саму возможность получения положительного результата, затем стал как-то подозрительно отмалчиваться.