– Да, это точно. Хотя, казалось бы, шкатулка тоже могла его заинтересовать.
– Вор ничем не побрезгует. Но и со шкатулкой связана странная история. Я имею в виду не большую шкатулку с семейными драгоценностями, а маленькую, которая принадлежала баронессе. Говорят – хотя, я думаю, сама Амалия на этом настаивала, – она видела шкатулочку баронессы на ее туалетном столике в тот же день, когда обнаружили пропажу семейных драгоценностей. А они никогда не хранились в спальне Лидии, они всегда были в другой комнате. Это означает, что жених прихватил только семейные драгоценности, а маленькую шкатулочку забрал уже потом. Все это очень странно, до сих пор так ничего и не выяснили. Тогда никто в этом разбираться не пожелал. Барона дома не было, а когда он приехал, то у него появилось другие дела, поважнее. Я много раз говорила Акселю, что он должен заняться этой историей – ну жалко же драгоценности, – и потом-то он, конечно, пытался в этом разобраться, но у него ведь всегда дел невпроворот, а теперь уже прошло столько времени…
Вера замолчала и погрузилась в свои мысли. Я узнала гораздо больше, чем могла надеяться. Да уж, история с драгоценностями и вправду очень странная.
– Но кто тогда взял шкатулочку Лидии? Ведь жених этого сделать просто-напросто не мог. Если, конечно, Амалия ее действительно видела, а в этом никаких сомнений быть не может. Иначе бы она об этом и говорить не стала.
Вера задумчиво кивнула.
– Мистика, да и только – сказала она. – Все решили, что это сделала Эмма, когда она обнаружила, что жених о шкатулочке забыл. Или еще кто-нибудь из слуг. Ведь это мог сделать только тот, кто находился в замке.
– Но слуги бы на такое не решились, правда?
– Не знаю. Суматоха была чудовищная. И когда стало известно, что семейные драгоценности пропали, может быть, кто-то очень сообразительный воспользовался случаем, решив, что подозрения все равно падают на жениха Эммы. Ведь никаких расследований не было, всем и так стало ясно, что жених – единственный подозреваемый. Никто другой этого просто сделать не мог.
– А что потом стало с Эммой и ее женихом?
– Ну, Эмма, понятное дело, больше в замке не служила, тут никаких вопросов нет: камеристка уже не требовалась. Но когда они позже поженились, переехали в город и открыли там магазин, тогда, конечно, люди стали удивляться, откуда у них на это были деньги, и снова поползли слухи.
– Мало ли откуда у них могли взяться деньги.
– Да, сами они утверждали, будто бы получили наследство, а жених еще до этого накопил какую-то сумму. Такое тоже возможно. Я не знаю, за что купила, за то и продаю.
Вера встала. Дома ждал Аксель, надо было поторапливаться.
– Мне бы очень не хотелось, чтобы Аксель узнал о нашем разговоре, – сказала она. – Вы ведь не станете об этом рассказывать?
Ну конечно, нет. Но прежде чем Вера ушла, я спросила, бывала ли она когда-нибудь в апартаментах Лидии после ее смерти.
Вера покачала головой. Нет, Аксель этого не позволял.
– Сначала мне, конечно, было интересно – как и всем остальным. Тем более что ключи висели у нас дома, бери – не хочу. Но не знаю… из этого бы ничего не вышло. Да и одна бы я туда пойти не решилась. И потом, ведь Аксель мне доверяет, а значит…
– Да, конечно, я понимаю – сказала я.
Вера немного постояла молча, глядя на меня с какой-то странной улыбкой.
– А может, вы…
Запнувшись, она прикусила губу.
– Что?
– Да нет, просто… может быть, вы хотите туда сходить?
– Нет, нет!
Я решительно покачала головой. Только бы она не подумала, что я хочу там побывать.
Вера еще немного постояла в задумчивости. А затем с таинственным видом произнесла:
– Иногда я подумывала о том, чтобы попросить вашего брата сходить туда вместе со мной. С ним бы я пойти не побоялась. Карл ведь такой отважный. Его ничем не испугаешь. Вот и мне бы передалась его смелость. Но я тут же вспоминала про Акселя и думала о том, что бы он сказал, если бы узнал об этом. Так что теперь я твердо решила, что не пойду туда, если, конечно, Аксель не возьмется меня сопровождать. Но Аксель никогда на такое не согласится.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Настал день именин старой баронессы.
Между часом и пятью должен был состояться торжественный прием. Она не могла принять всех одновременно, это было бы для нее слишком утомительно. Гости, которые не предупредили о своем приезде, были готовы к тому, что она и вовсе их не примет. Поэтому для нас с Каролиной заранее назначили определенное время.
Аксель и Вера Торсон должны были прийти к ней в час, а мы вместе с Амалией – в половине третьего. В это время Арильда и Розильды там не будет. Обычно перед приемом Вещая Сигрид обедала вместе с близкими родственниками. После обеда она полчаса отдыхала, а потом уже наступал черед всех остальных.
Мы с Каролиной спросили, что нам надо будет взять с собой. И тогда нам сказали, что Сигрид поставила одно условие: никаких подарков. Об этом она решительно предупредила всех раз и навсегда.
Ни о каких подарках она и слышать не хотела. В тот день в центре внимания должна была находиться она сама, а не какие-то мертвые вещицы. Цветы мертвыми не назовешь, но она хотела выбирать их сама. И поскольку видеть их она не могла, для нее это было очень важно. Поэтому и цветы ей дарить тоже было нельзя.
Арильд рассказывал, что кое-что им все-таки позволялось преподнести Сигрид на день рождения. Розильда подыскивала какую-нибудь подходящую к случаю цитату – интересную или просто выразительную, – а Арильд зачитывал ее вслух. Старухе это очень нравилось.
В пятнадцать минут третьего за нами пришла Амалия. Нам не хотелось опаздывать, и когда мы подошли к той части замка, где жила Сигрид Фальк аф Стеншерна, увидели огромную толпу: кто-то ожидал своей очереди, а кто-то уже удостоился аудиенции. Выглядели все торжественно, как будто пришли на королевский парад, а не на обычный день рождения.
– А сколько ей исполнилось лет? – спросила Каролина.
Амалия была озадачена. Кажется, она об этом даже не догадывалась. И вдруг Амалия, которая всегда была такой серьезной, невольно улыбнулась.
– Вряд ли среди собравшихся есть хоть один человек, кто об этом знает, – сказала она. – Старушка, наверно, и сама уже не помнит.
Так повелось, что день рождения Сигрид праздновали из года в год, точно так же как Рождество или Праздник середины лета, но никто не задумывался о том, что с каждым разом она на один год становится старше. Когда человек настолько стар, он перестает следить за возрастом, считала Амалия.
– Но я, конечно же, об этом разузнаю. Во всяком случае, насколько мне известно, ей уже давно перевалило за девяносто. А может быть, ей уже больше ста.
– Можно посчитать, сколько свечек будет на праздничном торте, – предложила я.
Но Амалия с улыбкой покачала головой.
– К сожалению, ничего не получится. Никаких тортов не будет. Только маленькие, но очень изысканные пирожные и конфеты, – сказала она. Было заметно, что предстоящий визит вносил приятное разнообразие в одинокую жизнь Амалии. Щеки у нее порозовели, она была почти весела. В честь такого дня Амалия надела красивое шелковое фиолетовое платье с белыми кружевами.
Прием происходил в так называемом цветочном зале. Но прежде чем войти, люди дожидались своей очереди в одном из вестибюлей. Старушке было тяжело принимать нескольких человек одновременно, и в цветочный зал пускали только после того, как имя приглашаемого объявлялось вслух.
Пока мы ждали, Амалия обходила гостей и пыталась выяснить, сколько лет исполнилось Сигрид. Но оказалось, что, как она и предполагала, никто об этом не знает, хотя версий было много.
– Позже попытаюсь узнать точнее, – сказала Амалия.
И вот настала наша очередь. Двойные двери вели в цветочный зал, утопавший в зелени и цветах, – он представлял собой странное зрелище посреди пустынного каменного замка. Это была необычайно светлая комната со множеством окон. Повсюду стояли горшки со всевозможными растениями, на некоторых уже распустились красивые цветы. Растения располагались на скамьях вдоль стен, на небольших возвышениях по всей комнате, вились по шпалерам и изящным решеткам возле окон. Комната напоминала ботанический сад.
Вспомнив о сне, который мучил Каролину, я посмотрела на нее, но та, казалось, о нем забыла, она смотрела только на именинницу, сидевшую в другом конце зала.
Перед нами была виновница торжества, Сигрид Фальк аф Стеншерна. Она сидела на позолоченном стуле, стоявшем на небольшом возвышении, сзади ее окружали цветущие фиалки. Вся стена у нее за спиной была покрыта голубыми цветами с темно-зелеными листьями.
Сама она была одета в роскошное платье яркого пурпурного цвета. Вещая Сигрид была высокой дамой с очень прямой осанкой, как у королевы, подол платья был красиво уложен вокруг возвышения, на котором она сидела. Сигрид казалась гораздо моложе своих лет. Волосы ее были по-прежнему темными. Во время разговора она оживленно жестикулировала.
Люди, стоявшие небольшими группами по всему залу, разговаривали приглушенными голосами. Руки у них были заняты: в одной – небольшой бокал с вином, в другой – десертная тарелочка с пирожным. Единственным человеком во всем зале, который сидел, была сама Сигрид.
Нам пришлось прождать довольно долго, прежде чем нас пригласили подойти к ней, но все это время вышколенные слуги подносили нам вино и пирожные.
Никаких картин Сигрид здесь, конечно же, не было, но Амалия пообещала, что мы увидим их позже, она договорилась, что нам разрешат зайти в мастерскую после приема.
И вот подошла наша очередь, мы двинулись к возвышению. Первой шла Амалия. Перед старушкой располагалась низкая позолоченная табуретка, куда каждый из приглашенных садился, когда наступал его черед. За спиной у Сигрид стояли два пожилых родственника, которые сообщали, кто перед ней находится.
Люди подходили по одному, садились на табуретку, обменивались несколькими фразами с именинницей, вставали и уступали место следующему.