Владимир Иванович несколько раз пытался объясниться с женой, но Зина не желала идти на разговор, твёрдо решив уйти от мужа. Свекровь Мария Михайловна переживала случившееся, но не вмешивалась в отношения снохи и сына. От Ивана никаких вестей не было. Где он и что с ним, Зина не знала.
Как-то, возвращаясь с реки с корзинами выполосканного белья, Зина встретила начальника дистанции пути, Дмитрия Ивановича с супругой. Они были хорошо знакомы, жили по соседству, и она покупала у них молоко.
Дмитрий Иванович поинтересовался:
– Ну, красавица (он всегда её так называл), расскажи, что там у вас произошло?
Зина засмущалась, но вкратце рассказала о причине увольнения и разлада в семье.
– Да, нехорошая история, – посочувствовал он. – А может, всё наладится? С кем не бывает? Да и ребёнок у вас.
Зина отрицательно покачала головой:
– Не получится, не люблю я его.
– Ну что тебе сказать? Любовь – вершина семейных отношений. Конечно, можно и без неё, но нельзя без уважения, – сказал Дмитрий Иванович. Он немного помолчал и вдруг предложил: – Мне нужен табельщик на станцию Чокур, поедешь туда работать?
Зина так обрадовалась, что, не раздумывая, согласилась.
– Иди, оформляйся.
В этот же день Зина оформилась на работу. Она была счастлива, что подвернулся такой случай. Получив документы и придя домой, стала собираться в дорогу. Вытряхнула сено из матраса, сложила туда кое-какие вещи, взяла подаренное ей оцинкованное корыто, одела сына, и они ушли к тётке, чтобы у неё переночевать и на утреннем поезде уехать.
На Чокуре Зину встретили хорошо. Дежурный по станции познакомил с коллективом, вручил ключи от квартиры, где ей выделили комнату. Квартира представляла собой небольшую кухню с печью-плитой, две комнаты, в одной из которых жила женщина, недавно освободившаяся из заключения и работавшая обходчиком пути.
У Зины началась новая жизнь.
Чокур представлял собой небольшое пристанционное поселение среди тайги, у бывших карьеров, где добывался песок для строительства Северо-Печорской дороги. Оно практически ничем не отличалось от подобных поселений, которые образовались вдоль этой магистрали. Жители, а это путейские рабочие, в основном женщины, около двух десятков человек, работали на обслуживании железнодорожных путей. Каждая семья имела небольшой огород, где сажали картошку и другие овощи. Держали коз, свиней, кур. Ни детского садика, ни тем более школы здесь не было, а потому малышня была предоставлена сама себе.
Летом дети пропадали на бывших карьерах, которые теперь представляли собой водоёмы с чистой водой.
Там ребята купались и удили рыбу. Зина с сыном быстро обжились на новом месте.
В лесу, окружающем поселение, собирали ягоды и грибы. Часть продавали у поездов, остальное шло на свои нужды. Она скопила денег и купила швейную машинку. Во время войны Зина работала в швейной мастерской, умела шить, и это стало хорошим подспорьем в её семейном бюджете. Несколько раз приезжал муж. Просил Зину вернуться в семью, но она не соглашалась и требовала развода. Коллеги знали историю Зины и относились к ней с пониманием. После очередного визита Владимира Ивановича дежурный спросил:
– Зина, твой муж каждый раз по приезде ночует в моей бытовке. Чего ты его не пускаешь к себе? Глядишь, и наладилось бы всё.
– Пускай ночует где хочет. С сыном он общается, а постель ему стелить я не намерена. И вы не обязаны его пускать. Может, ездить перестанет, – сказала Зина, как отрезала.
Вскоре после этого разговора в табельную зашла почтальон:
– Зинаида, пляши, тебе письмо!
У Зины ёкнуло сердце, она даже покраснела и выдохнула:
– Откуда?
– Из Печоры, Зина, с Крайнего Севера.
– От тётушки Александры? – спросила Зина. «А может, от Ивана?» – мелькнула мысль.
Тётушка Александра жила в Печоре с тридцатых годов, после раскулачивания, но так сложилось, что связь поддерживала с родственниками через племянницу. Видя, как широко улыбается почтальон и лукаво подмигивает сидящим рядом коллегам, Зина переспросила:
– Аля, от кого письмо? Дай мне, не томи!
Аля показала конверт с адресом. Зина увидела знакомый красивый подчерк. Так писал Иван. От восторга у неё перехватило дыхание. Она вскочила со стула и выдала дробь, сопровождая пляску шаловливой частушкой:
У меня устали ноги, на дороженьку сажусь.
Всё равно измену сделаю, ножа не побоюсь!
Она ещё не знала, что пишет Иван, но ей было всё равно – она видела его почерк! Главное – он жив! Написал! Под аплодисменты коллег Аля вручила Зине письмо. Взяв голубоватый конверт, посмотрела на адрес, чтобы ещё раз убедиться, что это от него, и выбежала в коридор.
Через несколько минут, счастливая, улыбаясь, она вернулась. Зина, догадываясь, чего от неё ждут, сказала:
– Иван в Печоре. После окончания срока собирается к нам. Ему друг сообщил, что я ушла от мужа. Вот, фото прислал.
Женщины стали рассматривать фотографию и читать надпись на обороте:
«Дорогая подруга! Придёт время, неведомые волны прибьют в гавань корабль жизни. И в тихом благозвучии гармонии ты, моя дорогая, предашься воспоминаниям навеки ушедшего. И тогда я предстану перед тобой с верным именем друга, прошедшего вместе с тобой бури и невзгоды. Ты убедишься, что я жил и оставался навсегда с тобой. На память моей милой пацанке, любимой Зиночке, от Вани. В память годовой любви и уважения. Знай то, что ты всегда в моей памяти и в моём сердце».
– Да, Зина, красивый мужчина, а как интересно пишет… Только чтобы не обманул.
Теперь Зина жила ожиданием встречи с любимым человеком, которого больше знала по переписке. Больше года длилась их разлука. В одном из писем Иван сообщил, что подходит срок освобождения и он ждёт встречи.
Этого дня Зина ждала и боялась. Она верила, что Иван приедет, не обманет, но внутренний голос нет-нет да и вносил сомнения. Она любила, но боялась обмана и разочарования. Женщины подбадривали Зину, но и они иногда высказывали недоверие. А вдруг обманет?
День 29 июня 1951 года стал событием не только для Зины: создавалось впечатление, что и для всех жителей маленькой станции Чокур. Если на судоходных реках жители прибрежных поселений выходили на берег восторженно встречать проходящие мимо пароходы, похожее происходило и на маленьких железнодорожных станциях вновь построенной дороги: жители встречали нечасто проходящие пассажирские поезда, связывающие их с «большой землёй». А тут ещё к их коллеге, жительнице станции, должен приехать… или проехать мимо друг.
Зина, собираясь встречать поезд, который вёз любимого, вымыла голову дождевой водой, от чего её прекрасные густые чёрные волосы стали пышными, заблестели и волнистыми локонами спускались на плечи. Надела шёлковое, в мелкий цветочек, платье. Выглядела она прекрасно, и Лёня, наблюдавший, как мама готовится к встрече, восторженно сказал:
– Мама, ты у меня сказочная принцесса!
Они подходили к перрону, когда машинист прибывающего пассажирского поезда подал несколько коротких гудков, приветствуя встречающих. Зина и Лёня остановились. Двери вагонов были открыты. В одном из них они увидели Ивана. Он размахивал армейской фуражкой, а когда вагон поезда поравнялся с ними, бросил фуражку им. Лёня тут же побежал за ней, а Зина в ответ махнула голубой косынкой.
Для любопытных встреча влюблённых была настоящим театральным представлением. Тормоза вагонов заскрежетали, залязгали автосцепы, поезд остановился и запыхтел, обдавая встречающих белыми клубами пара.
С подножки вагона на перрон спрыгнул Иван. Взгляды присутствующих были обращены на него. В офицерской форме – китель без погон, галифе. На ногах сверкали хромовые сапоги. Стройный, красивый и улыбающийся, он шёл навстречу Зине и Лёне. В одной руке вещмешок, в другой – букет полевых цветов. И вот они встретились! Иван обнял Зину и прижал к себе.
– Ты бы знала, моя любимая пацанка, как я ждал этого дня! – прошептал он.
Зина ничего не могла ответить: счастье, изливающееся в сиянии глаз и улыбке, было выразительнее всяких слов. После объятий Иван наклонился к Лёне, взял его и посадил к себе на плечи. Они втроём пошли домой, а люди с восхищением и завистью смотрели им вслед.
Плохие дела от гнилого сердца
Июнь в тот год выдался тёплым. Рано зазеленели травы, радуя многоцветием. Реки, погуляв по низинным лугам, входили в свои берега, оставляя заполненные водой ямы, в которых осталась прозевавшая отлив рыба.
Каждый год, начиная с мая, появлялись в наших местах прогуливающиеся по лесу, вдоль рек и на железнодорожных площадках вооружённые автоматами бойцы. С красными петлицами на гимнастёрках, в красных погонах, на которых желтели две буквы – «ВВ». Это солдаты внутренних войск из ближних гарнизонов. В народе, немалая часть которого состояла из бывших заключённых и их потомков, бойцов называли «краснопогонники» и «снегири». Весна – время побегов. Бежали зэки из близлежащих и дальних зон. В общественных местах расклеивались фотоориентиры на преступников. Местное население, привыкшее к этому, не обращало особого внимания на происходящее.
В деревне Занаводная, что находится у одноимённого озера недалеко от реки Ватсы, жизнь шла своим чередом. К бабушкам на каникулы приехали внуки. Тихие улицы наполнились детским гомоном. До войны это была большая деревня и крупный колхоз. Война изрядно проредила мужчин, вернулась только половина призванных на фронт. Больные да искалеченные остались доживать дома, а остальные подались на работу в строящийся железнодорожный посёлок Вычегодский и Коряжму, где началось строительство целлюлозно-бумажного комбината. Добила деревню хрущёвская оптимизация с объединением колхозов в совхозы и ликвидация «неперспективных» деревень. Наступили такие времена, что не осталось в Занаводной ни одного мужика. Женщины состарились, но каждая вела своё хозяйство. Держали корову, козочек, чем и жили. Дети не забывали родителей и приезжали не только на праздники, но и помогать: посадить и выкопать картошку, накосить сена, заготовить дров.