Женщина несла две большие сумки, рядом налегке шёл муж, за которым топотал мальчонка лет четырёх.
Он пытался ухватить отца за руку и плаксиво просил:
– Пап, я устал, возьми меня на руки.
Отец будто не слышал мальца, а мать с недовольным видом, насупившись, тащила сумки.
– Папа, я устал, ну возьми меня, – упрашивал сын. Отец посмотрел на него и сказал:
– Чего ноешь? Армии нужны выносливые солдаты!
Мальчонка, быстро-быстро перебирая ножками, еле-еле поспевал за отцом.
– Подними парня! – с укором взглянув на мужа, резко сказала жена.
Отец, ни слова не говоря, подхватил пацанёнка и на ходу ловко усадил его на плечи матери.
Она даже чуть присела и со стоном произнесла:
– Валера, мне же тяжело!
– Ничего, дорогая, своя ноша не тянет! – с усмешкой произнёс муж.
Я обогнал молодых и, уходя вперёд, пару раз обернулся.
Папаша, широко шагая и размахивая руками, вышагивал по тротуару.
Женщина, словно навьюченная мешочница, двигалась вперёд, а на плечах, обхватив маму за шею, сидел сын.
Не родись красивой
Май радует тёплом. Вот и сегодня тёплое весеннее утро. Берёзы и тополя, освобождая от сковывающих почек свои нежно-зелёные листочки, «выбросили» молодые побеги, наполняя воздух лёгким ароматом просыпающейся природы. Нежаркие лучи солнца, слегка касаясь веток, добавляют яркости новой поросли. Птички (откуда и взялись?) на разные голоса поют свои песенки, примостившись кто на ветке, кто на заборе. Голубое небо и лёгкое движение чуть влажного, благоухающего воздуха обещают добрый день.
Каждое утро, добираясь на работу и любуясь творением весны, я вижу трогательную картину расставания молодой пары на одной из автобусных остановок.
Молодой человек сухощавого телосложения, чуть выше среднего роста, одетый в спортивный костюм, провожает свою подругу, как я понимаю, на работу.
Неброско одетая в лёгкое платьице, маленького росточка девушка, положив руки на плечи друга, трепетно тянется устами к его губам. В её глазах – преданность и умилённость, она любуется им. Нежно обняв любимого, не хочет отпускать его из своих объятий. Он целует её, нежно касаясь губ, волос, вдыхая их запах, и что-то шепчет.
Украдкой брошенные взгляды женщин как бы говорят: «Счастливая!» Короткое расставание, а так много чувств.
Прощальное касание рук, – и девушка входит в салон автобуса. В знак благодарности она кивнула подростку, предложившему ей место, но не села.
Закрепив наушник, слушает музыку, и я могу её разглядеть. Окрашенные в рыжеватый цвет волосы лежат на узеньких плечиках, в её внешности улавливается что-то восточное, больше выраженное в карих, с большими ресницами, чуть раскосых глазах, над которыми тонким ободком выделяются чёрные брови. Губы небольшие, слегка припухлые. Она немного взволнована, а в глазах отражается растроганность, которую я вначале принял за печаль.
Смотрю на этот нежный цветок и в мыслях желаю ей счастья, любви и благополучия.
На одной из остановок она вышла из автобуса и пошла по тротуару, слегка припадая на ногу, а одно плечико ниже другого. Слышал, что это последствия травмы, полученной в детстве. Казалось, что эта слабенькая, беззащитная девушка, словно надломленный цветок, растущий не так, как все, но она уверенно шагала вперёд. В её походке чувствовалась решительность.
Она любит, а потому счастлива. Ведь любить умеют не все… Только люди с душой, готовые больше отдать, чем взять, способны на любовь, и это придаёт уверенности и сил.
А потому, в очередной раз видя расставание у остановки, под кроной, обрамлённой свежей листвой рябины, я мысленно обращаюсь к парню: «Будь ей надёжной опорой!»
Семейный подряд
В стране полным ходом шла перестройка.
Очередная директорская планёрка на птицефабрике, как обычно, была посвящена подведению итогов за месяц работы. Предприятие передовое, а руководство постоянно искало новые формы и способы повышения производительности труда и качества продукции. Директор долго и, кажется, доходчиво рассказывал начальникам подразделений о семейном подряде и его преимуществах, как новой формы социалистического труда. Когда он закончил своё выступление, бригадиры стали задавать дежурные вопросы, на которые он охотно и без запинки отвечал.
Встал, чтобы задать вопрос, и главный энергетик фабрики. Он, как-то немного смущаясь, вдруг спросил о том, о чём вот уже около часа говорил руководитель предприятия:
– Товарищ директор, вы много рассказали о новых формах труда и семейном подряде. А теперь попрошу ещё раз кратко пояснить собравшимся: что же такое семейный подряд?
Директор, только что без запинки отвечавший на вопросы, немного замешкался, как бы обдумывая ответ, и, указывая рукой на собравшихся в зале коллег, сказал:
– Семейный подряд – это не значит, что муж и жена, а это кто с кем спарится!
Секундное молчание. Хохот потряс «Красный уголок» птицефабрики. На этом планёрка закончилась.
Сластёны
Летом и до глубокой осени, тихо и величественно течёт речка Устья мимо деревни Михалёво. Красивые, поросшие лесом обрывистые берега и пологие, с многочисленными лугами, сопровождают реку на всём её протяжении. Зимой, укрывшись толстым слоем льда и снега, она незаметно для всех тянет свои воды в реку Вага.
Весной, в далёкие пятидесятые годы двадцатого века, в большую воду, эта скромная речушка превращалась в труженицу. Она словно вскипала, когда с катища[26] сбрасывали тысячи кубометров заготовленного леса.
Сильное течение подхватывало брёвна, которые то наползали друг на друга, то, плотно прижавшись к сородичам, стремились к запани[27]. Продолжалось всё это недели две.
А когда сплав заканчивался, на реке появлялась «караванка». Это большой плот из связанных брёвен, на котором стояла сколоченная из досок каморка и горел костёр, где рабочие готовили еду.
«Караванка» плыла, а за ней по обеим сторонам реки шли с баграми сплавщики, чаще всего это были женщины. Они зачищали берега, сталкивая в реку выброшенные на сушу и застрявшие в кустах брёвна. А также освобождали русло от образовавшихся местами заторов.
Иногда сплавщики останавливались у деревни и продавали редкие для того времени товары. Бедно, в нужде, жили колхозники, и многие вещи и продукты были для деревенских в диковинку.
В один из летних дней подружки Галя и Зоя увидели, как к берегу причалила «караванка». С неё сошли два сплавщика и направились в магазин. То ли любопытство, то ли наскучившая игра, но Зоя предложила:
– Галька, а давай сбегаем на «караванку», поглядим, как мужики на воде живут.
– А вдруг кто увидит? – засомневалась Галина.
– Да мы быстрёхонько.
– Если быстрёхонько, так ничего и не увидим.
– А чего ты хочешь увидеть? Просто глянем, – и всё. Интересно же.
Девочки спустились с невысокого берега к воде и зашли на плоты. Огляделись по сторонам, заглянули в каморку. На полу стояло много ящиков и банок. Среди них подруги увидели пол-литровые с яблочным повидлом. Они переглянулись. Такое лакомство было в сельмаге, но пробовать приходилось редко, разве что на празднике в пироге.
– Зойка, гляди, повидло, – Галинка пальцем указала в сторону банок. – Давай возьмём одну.
Зоя посмотрела на Галю.
– А если узнают? Да и чего одну-то брать? Ни то ни сё.
Зоя резво подскочила к банкам, схватила одну, прижала к себе, оглянувшись по сторонам, схватила вторую.
– Нет, нет, поставь на место! Как поволокём?
Галя подбежала, выхватила у Зои банку, сунула в ящик и подтолкнула подругу к выходу. Девчонки быстро побежали к баням, которые вразброску приютились вдоль берега. Спрятавшись за одним из срубов, они выглянули из-за стены. Не видел ли кто? Сердечки колотились, колени и руки дрожали, в глазах испуг. Но желание попробовать вкуснятину было сильнее страха. Чуть отдышавшись и успокоившись, Галя спросила подругу:
– Зойка, а куды банку девать? Домой нести нельзя, мамка с тятей увидят, так мало не покажется, обоих пришибут.
Воспитывались девочки в строгости.
В памяти Гали всплыли слова матери: «Если что украдёшь, опозоришь, никогда не выручу, а уж коли, не дай бог, что случайно произойдёт, так и корову продам, но помогу».
Девчонки могли бы сказать, что их угостили, но не догадались.
Подружки долго спорили, где спрятать банку. В конце концов решили схоронить у Зойки. Добежали до её бани, засунули краденое под полок[28], а затем ушли подальше от схрона. Залегли в траву и стали ожидать отхода «караванки».
Вскоре мужики спустились вниз. Зашли по трапу на плот, не спеша отвязали швартовочные канаты и, оттолкнувшись баграми от берега, поплыли. Девочки облегчённо вздохнули: опасность миновала. Им не терпелось попробовать лакомство, и они направились к своему тайнику. Достав спрятанную добычу, повертели её в руках.
– Зойка, а как мы её откроем? – Галя вопросительно посмотрела на подругу. – Умыкнули[29], а съись не сможем, – она хихикнула.
Зоя взяла у подружки банку, ухватила крышку своей маленькой ручонкой и попробовала открыть. Железная крышка не поддавалась. Девочки по очереди брали банку в руки, но как открыть не знали.
Подруги уже отчаялись. Банка стояла на лавке, а девочки смотрели на неё и от беспомощности чуть не плакали. Тут на глаза Галинке попалось круглое нетолстое поленце, и она, взяв его, стала осторожно, а затем всё смелее и смелее ударять торцом в середину крышки. Худенькая девчушка, с круглым симпатичным лицом и кудрявыми русыми волосами, в длинном платье, сосредоточенно и настойчиво била по крышке.
Зоя несильно отличалась от подруги, разве что ростом была повыше да телом покрепче. Она наблюдала за её действиями, переживая, как бы стеклянка не разбилась. В конце концов не выдержала: