Мадина пожала плечами. Ризван понял ее правильно. Чего уж разводить церемонии, когда все правила приличия уже нарушены неоднократно. Поэтому, гость кивнул головой, и хозяин послушно отправился вслед за своей женой.
А Ризван взял чайник, налил чаю себе и подлил в пиалу Мадины. Этим простым и неожиданным жестом он дал понять, что собирается говорить с сидящей напротив него женщиной, как с равным себе, как с товарищем и другом.
— Поверь, что я уважаю тебя, как родную сестру. Ведь нас связывает не только память о нашем брате. У нас с тобой общая беда. Я тоже потерял семью. Они пытались выехать из города. Их машину расстрелял штурмовик. И я взял в руки оружие, чтобы отомстить. У меня в сердце горит такой же огонь, как и у тебя. Он не давал мне спать, я не мог спокойно есть и даже дышать, пока я не ступил на эту тропу. Я знаю, что сейчас происходит с тобой. Иса говорил, что ты — сильная женщина. Что ты — сильней многих мужчин. А значит, ты никогда не успокоишься и не простишь убийц. И ты меня поймешь. Нам сейчас очень тяжело. Русские бросили против нас лучшие войска — десантников и морскую пехоту. У них — техника: танки, самолеты и вертолеты. На один наш выстрел из автомата отвечает залп целой батареи. Каждый день сотни наших братьев становятся шахидами. Мы оставили центр города и вот-вот нас выбьют с окраин. Я не жалуюсь. Это недостойно мужчины. Я просто рассказываю тебе правду. Грозный мы не удержим. Придется уходить в горы. Но без помощи тех, кто останется в городе, мы не удержимся и в горах. Мы готовы умереть. Но лучше — победить. А для этого нам нужны разведчики, нужны связные, нужно покупать и переправлять продовольствие и медикаменты. Нужно делать очень много важной и опасной работы. И для этой работы нужно много надежных людей.
Ризван замолчал. Все было сказано, и все было ясно.
Мадина подняла привычно опущенные к полу глаза.
— Я хочу войти в ваш джамаат. И хочу убивать их сама.
— Пока этого не нужно. И это слишком опасно, ведь…
Ризван посмотрел в лицо своей собеседнице и не стал продолжать.
Того, что выпало на его личную долю, и того, что он видел за последний месяц, с лихвой хватило бы на десять самых страшных жизней. Но даже у этого человека от улыбки Мадины озноб пробежал между лопаток.
— Чего еще я могу бояться? — просто спросила она.
— Долбани кормой, они и слетят! — Мелкий с виду, но резкий и ершистый собровец презрительно пнул ногой сваренные из металлических листов и наглухо задраенные ворота.
Это капитальное сооружение преграждало путь во двор дома, в котором, по поступившей в их комендатуру информации, находился тайник с оружием для боевиков.
Василий вопросительно глянул на Дэна. Тот осуждающе покачал головой:
— Ну и зачем? Мало тут поразбито? Люди делали, старались…
— Нехрен их жалеть. Они тут тайники устраивают, а мы…
— Это еще не факт. И если факт, то неизвестно, кто прячет. Хозяев-то нет.
— Ну и что прикажешь, штурм Зимнего изображать? На ворота верхом лезть?
— Когда Зимний брали, броневики уже были, а ума еще не было. Василий, подгони «Домового» вплотную…
Не прошло и минуты, как бойцы, забравшись на броню БТРа, стали прямо с него перепрыгивать через верхушку ворот во двор. Работали по обычной схеме. Руководил мероприятием оперативник, получивший из какого-то источника эту информацию. Блокировали район операции омоновцы — соседи по комендатуре. А собственно поиск проводили собровцы, быстро сработавшиеся с коллегами из экипажа «Домового». Правда, Дэн на этот раз пошел с поисковой группой, усадив за пулеметы одного из приятелей-собрят.
Настороженные, взвинченные бойцы, готовые немедленно открыть огонь на каждый подозрительный шорох, рассредоточились по двору, взяли под прицел все хозяйственные постройки.
Через десять-пятнадцать минут стало ясно, что в сараях и в летней кухне ничего интересного нет. Оставался сам дом. Но его двери были закрыты на два капитальных врезных замка, да еще и забиты досками крест-накрест. Окна — забраны крепкими решетками в палец толщиной.
Ершистый боец, аж подпрыгивая от нетерпения и вызывающе поглядывая на Дэна, опять затараторил:
— Ну и что? Что теперь? Будем ключи подбирать? А если бы БТР загнали, сейчас бы дернули тросом, да и все. Или звездануть по двери из подствольника — и вся недолга!
Дэн, досадливо глянув на этого суетягу с автоматом, молча подошел к окну, потряс решетку, внимательно заглянул под нее. Стальная рама была не вмурована в кладку, а, через просверленные в ней отверстия, прибита к стене толстыми гвоздями. И в просвет между каркасом решетки и побеленной штукатуркой эти гвозди были хорошо видны.
— Отойдите за меня!
Бойцы, быстро усвоившие немногословную, но очень рациональную манеру Дэна, послушно переместились. А тот, подняв автомат и почти в упор приставляя ствол к стержням гвоздей, сделал два выстрела. После этого, на оставшихся креплениях, решетка повернулась, как дверь на петлях, открыв доступ к окну. Дальше, как говорится, дело техники. Штык-нож поддел завертку форточки, щелкнули открываемые шпингалеты на рамах, и створки, недовольно скрипя, распахнулось навстречу поисковой группе. В дом вошли втроем. Дэн, Алик — крепкий симпатичный парень с коротко стриженными светло-русыми волосами и Вовчик, тот самый любитель экстремальных мер.
Неслышно ступая тяжелыми грязными ботинками по застеленному коврами полу, прикрывая друг друга стволами автоматов, среди обычной обстановки обычного частного дома, из комнаты в комнату переходили люди в камуфляже и в набитых боеприпасами разгрузочных жилетах. Чужие лица бесстрастно взирали на них из рамок фотографий, стоящих на комодах и висящих на стенах. Чужие зеркала отражали напряженные, непроизвольно пригибающиеся даже при виде собственных отражений фигуры.
Толстая пыль нетронутыми слоями лежала по всему дому. Здесь явно давно никто не бывал. Собрята понемногу расслабились. Оставалось проверить только подвал и чердак. Алик, завернув ковры, тщательно осмотрел пол. Входа в подвал или следов каких-нибудь тайников под половицами не было. Коротко переговорив по рации, он кивнул Дэну:
— Вход в подвал с улицы. Ребята туда пошли. А мы давай чердак глянем, люк — в прихожей.
Задачка оказалась непростой. Потолок — довольно высокий, и хотя задвижка на люке простая, но с табуретки все равно: только-только достать пальцами. А как потом на чердак забираться? Идти во двор и возиться с поисками лестницы не хотелось.
— Залезай на меня! — Дэн, чуть пригнувшись, встал прямо под люком. Алик попытался вскарабкаться на него, но, не удержав равновесие, с грохотом обрушился вниз.
Вовчик, примостившийся у широкого, как на веранде, окна прихожей и присматривавший одновременно и за ними и за двором, хихикнул:
— Нет, Алик, если тебя из СОБРа выгонят, то в цирк не возьмут.
Тот сокрушенно улыбнулся. Они с Вовкой были большими приятелями, но постоянно поддразнивали друг друга. И подарить этой язве такой повод для вечернего рассказа за общим столом!..
Дэн хлопнул его по плечу:
— Давай, ты — вниз, а я попробую подняться.
Так дело пошло веселей. Алик тоже оказался крепким не только на вид. Но у Дэна было лучше с равновесием. И, через несколько секунд, Денис, уверенно стоя на широких плечах товарища, уже осторожно приподнимал крышку чердачного люка.
Никому и никогда бы Дэн в этом не признался. Но, честно говоря, в тот момент, когда люк, скрежетнув и осыпая чердачную труху, стал подниматься, холодные мурашки пробежали-таки по вспотевшему под шлемом затылку. Конечно, судя по всей обстановке, вряд ли на чердаке затаился замурованный в доме смертник. Но, черт его знает, какие могут быть еще в этом строении лазы и ходы. Да и мину здесь поставить для любопытных федералов — самое милое дело.
Лезвием ножа Дэн осторожно провел по периметру люка. Ничего не мешает… Теперь тихонько приподнимаем… Нормально… Откидываем… Нормально….Автомат поднять над головой… Выпрямляемся…
Темно. Только через маленькое ромбическое оконце врывается тонкий сноп света. Но, из-за него, притаившаяся по углам чердака темнота кажется еще плотней.
— Дай фонарик! — Дэн опустил руку вниз.
И в этот момент ударила автоматная очередь!
Падая со спины Алика, Дэн успел сгруппироваться и не рухнул плашмя, а ушел с него мягким кувырком. Откатился в сторону. Вскинул автомат к люку, готовый полоснуть по темному проему. И вновь собрался в пружину, чтобы мгновенно выпрыгнуть в другую комнату, если сверху прилетит граната.
Но на чердаке было тихо. Алик лежал рядом: неподвижно, запрокинув лицо и уставившись открытыми глазами в потолок. Как всегда в таких ситуациях, мысли неслись мгновенными, полыхающими в мозгу импульсами:
— Если стреляли с чердака, почему я не видел вспышки? Алик ранен? Но почему в него попали, а в меня нет?
Вовчик, стоя у окна на одном колене, вскинул автомат на вытянутых руках над головой и, не целясь, врезал длинной очередью вдоль крыши соседнего дома. Стекла окна, вынесенные ударом пороховых газов и веером пуль, полетели во двор. Но за долю секунды до того, как стеклянное полотно рассыпалось и стремительными брызгами полетело вслед за остроконечными гонцами смерти, Дэн успел увидеть на нем строчку маленьких звездчатых отверстий.
Входных отверстий.
В них стреляли с улицы.
Мгновенно рассадив магазин, Вовчик застонал и тоже свалился на пол, подтянув руками к животу правую ногу.
— Меня зацепили! Что с Аликом?
Дэн подполз к напарнику. Точеное, красивое, всегда сдержанно-приветливое лицо этого парня за считанные секунды изменилось до неузнаваемости. Оно не было искажено гримасой боли. Но на него будто кто-то напялил маску другого человека: похожего, но холодного и чужого. Кожа на лице стала землистой, с каким-то зеленоватым оттенком.
И тут Дэн увидел снежинки.
Чешуйки известки, то ли отбитые пулями с потолка, то ли сорванные им, Дэном, при падении, плавно кружась, медленно опускались и ложились на пол, на коротко стриженные светло-русые волосы и на лицо Алика, на его широко распахнутые глаза. Одна из колючих белых звездочек легла прямо на отражающий черную дыру потолочного люка черно-зеркальный зрачок. Дэн непроизвольно моргнул, будто его самого резануло по глазам. Но Алик не моргал. Мертвые известковые снежинки в глазах ему не мешали. И тогда Дэн сказал: