оговорились быстро. Тэджавардхана протолкнул Котахэнэ на пост председателя комитета по сельскому развитию, и они вместе стали обделывать неплохие дела. Для многих в деревне не были секретом махинации в кооперативной лавке и в комитете по сельскому развитию, но они помалкивали. Депутат парламента от их округа благоволил к Тэджавардхане и Котахэнэ, и они чувствовали себя в безопасности.
28
Совсем немного времени потребовалось Санату для того, чтобы убедиться, что положение в Эпитакандэ стало хуже, чем до его отъезда. Теперь при поддержке депутата всем в деревне заправляла троица — Тэджавардхана, Силаратна и Раджапакша, директор школы. Они вершили дела с помощью сравнительно небольшой группы прихлебателей, которую подкармливали от своих щедрот. В их руках была сила, и никто не хотел с ними связываться. Санат подружился с Самараккоди, молодым учителем, недавно назначенным в школу в Эпитакандэ. Самараккоди принимал близко к сердцу все, что происходило вокруг, и Санат нашел в нем единомышленника. Они вели долгие разговоры, негодовали, но что предпринять — не знали.
Вскоре сбылось и предсказание Ратнасурии: Санат приобрел малолитражный автомобиль. За время пребывания в Советском Союзе Санат привык к простоте и непосредственности в общении с людьми и подзабыл об условностях и предрассудках, которые еще бытовали в деревне. Если Санат видел кого-нибудь бредущим по дороге, он тут же останавливал автомобиль и, если им было по пути, предлагал подвезти. Некоторые принимали его приглашение, но в машине устраивались на самом краешке сиденья, смущенно молчали и, когда доезжали до нужного места, многословно благодарили. Они думали, Санат просто хочет похвастаться своим автомобилем. Где это видано, чтобы владелец машины просто так подвозил обыкновенного крестьянина? Если же Санат предлагал свои услуги девушке, то та лишь смотрела на него исподлобья, отрицательно качала головой и спешила дальше.
Когда по деревне пошли пересуды, что Санат предлагает девушкам покататься на автомобиле, Саттихами по-своему истолковала поведение Саната и подняла вопрос о женитьбе. И она, и муж уже давно, еще когда Санат был на учебе в Советском Союзе, подумывали, что, когда он вернется домой, нужно будет найти ему хорошую девушку и сыграть свадьбу; теперь положение у Саната превосходное, и нет никакого смысла откладывать этот важный шаг в его жизни. Услышав деревенские толки, Саттихами решила поспешить с этим делом. Саттихами и Бандусена хотели устроить брак старшего сына по старинке, когда невесту подыскивали родители. Они только опасались, что Санат будет против. Но у самого Саната никого на примете не было, и он не противился желанию родителей. Их выбор пал на дочь господина Виджаясомы из Нуггоды — Суджату. Долгое время господин Виджаясома был начальником почтового отделения в Нуггоде, а сейчас вышел на пенсию. Суджата недавно окончила школу и пока нигде не работала. После обмена письмами молодых людей познакомили. Они приглянулись друг другу, и было решено не слишком медлить со свадьбой.
В преддверии этого важного и приятного события Саната сильно огорчало то, что жители Эпитакандэ относились к нему настороженно и с холодком: теперь, когда Санат стал важным господином, думали они, он смотрит на них свысока. А некоторым было выгодно, чтобы между Санатом и жителями Эпитакандэ образовалась пропасть. Все попытки Саната преодолеть это растущее на глазах отчуждение оказались неудачными. Санат был настолько этим удручен, что у него даже зародилась мысль переехать после женитьбы в Нуггоду. Но он тут же вспомнил предсказание Ратнасурии, и краска залила его лицо.
— Мы все болтаем да болтаем, — сказал он при следующей встрече с Самараккоди. — Пора обуздать нашу троицу.
— А что мы с тобой одни сможем сделать?
— А одним и не надо. Соберем десять-двенадцать парней, которые думают так же, как и мы, и создадим, к примеру, молодежное общество. А двенадцать человек — это тебе не два. К нашему мнению тогда прислушаются. И депутату глаза откроем на то, каких он помощников себе выбрал.
— Вроде и правильно ты все говоришь, сынок, а лучше бы не связывались вы с Тэджавардханой, — вмешалась в разговор Саттихами, которая сидела в сторонке. — Испокон веков крестьянина кто-нибудь притеснял да обманывал. И Тэджавардхана так легко не откажется от кормушки, к которой присосался. Наживешь ты себе неприятностей, сынок.
— Если будешь сидеть сложа руки да кланяться кому ни попадя, то тобой всегда помыкать будут. Я теперь знаю, что жизнь может быть совсем другой, и хочу, чтобы крестьяне в нашей деревне вздохнули свободнее.
— Ты, сынок, достиг хорошего положения. У тебя свадьба на носу. И какое тебе дело до других?
— А такое дело, мамочка, что каждый раз, когда я думаю о том, как туго пришлось тебе и отцу, у меня сердце болит. — Санат взял в свои ладони изрезанное глубокими морщинами лицо матери. — И болит не только за вас, а и за всех придавленных нуждой и несправедливостью.
А тут еще в один прекрасный день нагрянули ревизоры из продовольственного департамента и перевернули кооперативную лавку вверх дном: перевесили все имеющиеся в наличии продукты, проверили гири и весы, просмотрели отчетность. К вечеру ревизоры уехали и увезли с собой заведующего лавкой, свояка Тэджавардханы. Едва ревизоры принялись за работу, как Тэджавардхана и Котахэнэ куда-то умчались на автомобиле. В тот день до позднего вечера перед кооперативной лавкой толпился народ. А на следующий день лавка была открыта, как обычно, с самого утра, и заведующий важно восседал на своем месте, словно накануне ничего и не произошло. И тут же по деревне поползли слухи, что письмо с просьбой прислать ревизоров написал Санат. «Это все Санат подстроил, — нашептывали люди Тэджавардханы. — Он только говорит, что для простых людей старается, а на самом деле хочет спихнуть Тэджавардхану, чтобы превратить кооператив в свою вотчину и как следует поживиться. За границей хапанул деньжат и здесь того же захотел».
Не удалась и попытка сплотить деревенских парней. В одно из воскресений пятнадцать молодых людей, включая Саната и Самараккоди, собрались в школе. Они особенно не афишировали свое собрание, опасаясь неприятных сюрпризов со стороны Тэджавардханы и его людей. Их опасения оказались не напрасными. Едва Санат начал говорить, как дверь класса широко распахнулась, и на пороге выросла фигура Тэджавардханы. Пройдя мимо столов, он уселся прямо напротив Саната и вперил в него свой взгляд. Вместе с ним в класс ввалилось человек пятнадцать, и в открытую дверь было видно, что в коридоре осталось столько же.
— Ну что ж ты замолчал? — обратился он к Санату, откидываясь на спинку скамейки и закидывая ногу на ногу. — Мы тоже хотим послушать…
Санат молчал. Он видел, что силы неравны, что многие из его сторонников оробели и хотели бы, наверно, оказаться сейчас как можно дальше. Понимал он и то, что любое замечание может спровоцировать Тэджавардхану, а потасовка будет ему только на руку.
— А мы прослышали, что вы какое-то общество хотите создать, — продолжал Тэджавардхана, — и решил» в него вступить.
— Мы уже обо всем поговорили. Пошли, ребята. — Санат встал и направился к выходу. Как ни странно, сторонники Тэджавардханы расступились и дали им спокойно выйти. Только Тэджавардхана загородил Санату проход и с издевкой сказал:
— Увидел, у кого сила? Поднабрался за границей идей и воду тут мутишь. Если не успокоишься, нарвешься на неприятности.
— Ну что тебе не сидится спокойно, сынок? — запричитала Саттихами, когда узнала о происшедшем в школе. — Я экзаменов не сдавала, но знаю, что речку не заставишь течь в обратную сторону.
— Речка речкой, а я не отступлюсь, мама, — твердо сказал Санат. — Не знаю еще, что буду делать дальше, но в одном уверен: никакому Тэджавардхане меня не запугать.
29
Вскоре отпраздновали свадьбу Саната и Суджаты. Как обычно в таких случаях, было много суеты и споров. Мнения разделялись по каждому вопросу: состоится ли свадьба в Эпитакандэ или в Коломбо, где можно снять какой-нибудь приличный ресторанчик, сколько должно быть гостей и кого именно приглашать… Но в конце концов порешили на том, что свадьба состоится к Коломбо. Все прошло очень хорошо. Только Ясомэникэ и Котахэнэ на свадьбу не пришли. Ясомэникэ попыталась даже отговорить Описара Хаминэ. Да еще какой-то недоброжелатель подпилил одну стойку у арки, под которой должны были пройти молодые, возвращаясь домой.
Тем временем подошло время парламентских выборов. Их провозвестником явился одержавший победу на прошлых выборах депутат, приехавший в Эпитакандэ. Он обходил крестьянские дома, здоровался за руку с каждым встречным, участливо расспрашивал, как тому живется и чем он может помочь. Среди прочих он посетил Ясомэникэ и Котахэнэ, и именно в их доме был намечен состав комитета, который должен будет вести предвыборную кампанию в Эпитакандэ. Обычно после выборов никто в деревне и в глаза депутата не видел. Даже те, кто ездил в Коломбо, чтобы обратиться к нему с просьбой, в лучшем случае удостаивались чести быть принятыми его секретарем.
О приближении избирательной кампании свидетельствовало и то, что в кооперативной лавке появилось больше товаров. Как и прежде, большая часть порошкового молока, тканей и некоторых других товаров шла из-под полы, но уже не тем, кто больше платил, а главным образом тем, кого нужно было склонить на свою сторону. Крестьянам внушали, что снабжение лавки улучшилось благодаря стараниям депутата, что если он и на этот раз пройдет в парламент, то и дальше будет прилагать усилия к повышению жизненного уровня в Эпитакандэ и сумеет отблагодарить тех, кто голосовал за него.
Рогис Аппухами, который, как правило, поддерживал другого кандидата, выступавшего от ОНП[3], на этот раз отказался вести пропаганду в его пользу, и это вызвало ликование в стане Тэджавардханы.
— Теперь мы полные хозяева положения. Всех заставим голосовать, как нам нужно, — заявил он.