— Тебе об этом Власенко сказал? — догадался Гамигин.
— Нет. Власенко мне сказал, что Игорь работает у них не только вышибалой, но еще и барменом. Согласись, идиота за стойку бара не поставят. Даже если он чей-то очень близкий родственник.
Мы разом посмотрели в сторону бара. За стойкой никого не было.
— Н-да. — Гамигин озадаченно постучал пальцами по краю стола. — Под этой синей краской лицо у Игоря совершенно невыразительное. Как маска.
Игорь меня больше не интересовал. Было ясно, что он получил вполне конкретное указание от хозяев — прикидываться идиотом и ни на какие вопросы не отвечать. Расколоть его, конечно же, можно, да только стоит ли? Может оказаться, что полученная информация не окупит затраченных усилий.
— Что Степан?
— Степан помнит Зифула. Более того, он говорил о нем в настоящем времени, как будто был уверен, что не сегодня так завтра демон непременно заглянет в клуб. Он перечислил мне все блюда и напитки, которые обычно заказывал Зифул. Он даже назвал мне его имя — Клайс — слышал, проходя мимо столика, как его окликнул кто-то из знакомых.
— Знакомых этих он тебе указал?
— Зифул общался со всеми завсегдатаями клуба. Те к нему очень хорошо относились. И вовсе не потому, что Зифул платил по их счетам. Похоже, самолюбию ребят льстило то, что кто-то всерьез интересовался их работами.
— Судя по всему, Зифул был не первый, кто обратил внимание на ти-кодеров. Если эти чокнутые программисты имеют стабильный источник доходов, значит, кто-то поставил на серьезную основу копирование и распространение их глючных программ.
— Степан обратил внимание на то, что в последнее время Зифул частенько подсаживался за столик к тем двум парням, что недавно были убиты.
Так! Это уже интересно. А Степану за наблюдательность — пять баллов.
— Что в клубе говорят об убийствах?
— Молчат. Как будто убитые никогда и не были ти-кодерами и в «Оскар Уайльд» ни разу не заглядывали. Степан говорит, ти-кодеры будто сговорились — о мерт-вых ни слова. А они были заметные ребята.
— В каком смысле заметные?
— Степан объяснил, что среди ти-кодеров существует какая-то своя иерархия, в которой он и сам не до конца разобрался. Но бывает так, что трое-четверо ти-кодеров сидят за столом, и вроде бы настроение у ребят хорошее, и стол не пустует, а к ним за весь вечер так никто и не подойдет. И прочим они только кивают, когда те мимо проходят. А вокруг других, не успеют они в зал войти, уже народ вьется, к себе за стол зовут. Если положиться на наблюдательность Степана, то авторитет того или иного ти-кодера определяется не количеством денег в кармане и не тем, сколько он может выпить за вечер, а исключительно талантом, умением сделать что-то такое, что другой, сколько бы ни пыжился, повторить не сможет.
— Ты имеешь в виду технику транс-программирования? — уточнил я.
— Другими талантами, по заверению все того же Степана, эти ребята не блещут. — Гамигин искоса глянул на ближайший к нам столик, занятый большой, но очень спокойной компанией молодых людей в белых накрахмаленных сорочках с пышными жабо. — Он назвал их выключенными из реальной жизни. — Гамигин сделал короткое движение рукой, как будто повернул выключатель. Должно быть, повторил жест Степана. — Во всяком случае в клубе они говорят только о том, что никто другой понять не может. Причем на каком-то своем жаргоне. Степану ти-кодеры не нравятся. Мне даже показалось, что он их немного побаивается.
— С чего бы вдруг?
— Человек всегда боится того, чего не понимает.
— А демон?
— Демон — тоже. Но если человек прячется или пытается уничтожить то, что не может понять, то демон скорее все же постарается с этим разобраться.
— Несмотря на страх?
— Вопреки страху.
— Ты поговорил со Степаном на эту тему?
— Степана, как я понял, настораживает некоторая неадекватность в поведении ти-кодеров. Прежде он работал в небольшом ресторанчике на Моховой. У него были свои постоянные клиенты, с которыми со временем складывались определенные взаимоотношения. Не дружеские, конечно, просто обмен традиционными фразами или улыбками. Привычные жесты, любимые блюда, которые подают на стол, не дожидаясь заказа… Ну, ты понимаешь, о чем идет речь. — Я молча кивнул. — Здесь же такого не происходит. Несмотря на то что круг ти-кодеров не слишком велик, — в клуб регулярно заглядывают порядка сорока человек, — Степан всех их знает в лицо, но каждый раз, когда он обслуживает знакомого ти-кодера, у него такое впечатление, что перед ним новый человек.
— Как это? — не понял я.
— Они ведут себя каждый раз по-разному, иначе разговаривают, заказывают другие блюда… — Гамигин сделал движение кистью руки, означавшее, что он сам не до конца понимает то, что пытается объяснить. — Они отзываются на свои имена, узнают тех, кто рядом. Но при этом… В них как будто проявляются черты других личностей… Так я это понял.
— Надо выяснить, продают ли в клубе наркотики или запрещенные психостимуляторы. — Вывод, который я сделал, лично мне казался вполне закономерным.
— Нет, — отрицательно дернул подбородком Гамигин. — Степан утверждает, что это связано не с наркотиками.
— Еще бы ему не утверждать это, — усмехнулся я. — Если в клубе продают наркоту, то Степан тоже имеет с этого свой гешефт.
— Нет, — снова дернул подбородком демон. — Мне показалось, он был по-настоящему рад тому, что в клуб наконец-то зашли нормальные люди. То есть мы с тобой.
— А как же Зифул? Или его Степан тоже отнес к числу невменяемых?
— С Зифулом странная ситуация. — Гамигин, непонятно зачем, произвел рокировку на столе — поменял местами пустую чайную чашку и стакан с недопитым «Пигмалионом». — Степан сказал, что поначалу демон вел себя как вполне нормальный…
Анс запнулся.
— Черт, — подсказал я ему. — Не понимаю, почему вам в Аду не нравится это слово?
— Оно несет в себе уничижительную оценку. — Гамигин снова поменял стакан и чашку местами.
— Разве? — удивился я. — Почему же в имени Сатаны вы не слышите ничего оскорбительного?
— Сатана — это не имя, а должность.
— Знаю, — кивнул я. — Но мы-то, люди то есть, привыкли считать слово Сатана именем собственным.
— И что с того? — вопросительно посмотрел на меня демон.
— Сатана — однозначно плохой. Гораздо хуже черта.
— Тем не менее к Сатане люди традиционно относятся с должным уважением. А черт… С чертом можно делать все, что заблагорассудится. В вашей мифологии черт почти всегда оказывается страдающей стороной.
— Черта обычно наказывают за его же проделки.
— Только наказание обычно оказывается неадекватным содеянному. К тому же все эти ваши присказки… Иди к черту!… Черт с вами!… Не так страшен черт…
— Обидно? — участливо поинтересовался я.
— Обидно, — признался демон.
— Ну ладно. — Я ободряюще улыбнулся напарнику. — Пусть будет черт с нами. А что там насчет Зифула?
— Ну, в общем поначалу Зифул вел себя нормально. А спустя месяц-полтора Семен начал замечать в нем те же изменения, что и у ти-кодеров.
— То есть он становился другим демоном?
— Или же другим человеком.
Я озадаченно сдвинул брови к переносице.
— Не понял…
— Порой Зифул совершал поступки, не свойственные демонам.
— Например?
— Демоны не отличаются скаредностью, но при этом им и несвойственно сорить деньгами. Зифул же вдруг начал давать официантам чаевые. Даже Игорю, подававшему ему куртку, деньги в руку совал.
— Не вижу в этом ничего противоестественного, — покачал головой я.
— В Аду системы чаевых не существует как таковой.
— Да, но у нас-то это принято. Зифул просто освоился и начал следовать местным традициям.
— Дело не в том, что Зифул давал чаевые, а в том, как он это делал. Он давал деньги обслуживающим его людям так, чтобы все это видели. Демонстративно. И суммы, которые он оставлял в качестве чаевых, значительно превосходили те, что обычно принято давать.
— Ну, если даже официант обратил на это внимание, значит, Зифул действительно вел себя в «Оскаре Уайльде» с купеческой широтой. — Я потрогал ногтем большого пальца подбородок. — Влияние дурной компании?
— Зифул — агент Службы специальных расследований Сатаны.
Анс произнес это так, словно после такой характеристики о человеке, извиняюсь, о демоне больше ничего можно было не говорить. Я же придерживался на сей счет иного мнения. Мне доводилось встречать разных представителей спецслужб, как беззаветно преданных родине, так и готовых за фунт Лондон продать. А человек это или демон, по мне, не так уж и важно. Поэтому-то я и спросил у Гамигина:
— А ты не интересовался, не было ли у Зифула служебных взысканий?
Анс посмотрел на меня не то с укоризной, не то с сожалением.
— У работника Службы не может быть никаких взысканий.
— Ага! — Я щелкнул пальцами. — Поймал! Тебя ведь самого после прошлой нашей истории едва с работы не выгнали!
— Так ведь не выгнали же, — мягко поправил Гамигин.
— И все же… — Я постучал пальцем по краю стола, потому что пока еще не знал, а что же именно? — И все же… — упрямо повторил я. — Зифул сорил деньгами.
— Это его деньги. — Гамигин сразу дал понять, что ни о какой растрате казенных средств и речи быть не может. — Но вот почему он это делал — вопрос.
— Быть может, хотел произвести впечатление на новых знакомых?
— Возможно, — как-то не очень охотно согласился Гамигин.
Согласился так, что у меня сразу же возникала куча сомнений.
— Что еще показалось Семену необычным в поведении Зифула?
— Различные мелочи, на которые можно было бы и не обратить внимания, если бы они не начали проявляться одновременно. Зифул стал заказывать блюда, от которых раньше отказывался. Мы в Аду предпочитаем острую пищу, Зифул же в последнее время начал отдавать предпочтение легким паштетам и молочным продуктам. В речи у него стали проскальзывать прежде несвойственные ему слова и выражения. Движения стали более резкими, порывистыми. Да и сам Зифул стал менее сдержанным в проявлении своих эмоций. Как-то раз он даже поругался с одним из ти-кодеров. Парень подошел к