— Будешь иногда приезжать сюда? — спросила я.
Он посмотрел на дом. Я была уверена, что, в какую бы сторону он здесь ни взглянул, ему, как и мне, видятся люди и события прошлого.
— Аде здесь нравится, — ответил он. — Похоже, она уже начала привязываться к этому месту.
— Мне здесь наверняка понадобится помощь. Бесплатная, — добавила я.
Томмазо улыбнулся:
— Разумеется, бесплатная.
Впрочем, мы ничего друг другу не обещали. В этом не было нужды. Я рассказала ему о зеленых полотнищах, появившихся в небе над озером в ту ночь, когда умер Берн. Раньше я не хотела ему об этом рассказывать, а сейчас почувствовала, что должна.
— Мне сказали, что в это время года северное сияние можно увидеть очень редко.
— Но ты не удивилась, — заметил Томмазо.
— Нет, не удивилась. По-твоему, я неправа, считая, что это было связано с ним, что это был он? Иногда мне кажется, я — сумасшедшая. Подумай, что мы сейчас сделали. Мы похоронили книгу.
Указательным пальцем левой руки Томмазо нарисовал в воздухе росчерк.
— Может, это и безумие, — сказал он. — И, вероятно, зрелище, которое ты тогда видела, было всего лишь атмосферным явлением, имеющим свои научно обоснованные причины. Но до чего же грустно думать, что это так.
— Представь, как раскричался бы сейчас Данко.
— Мракобесы! Озверевшие реакционеры! — воскликнул он, передразнивая картавый выговор Данко.
— Чертовы консерваторы! — подхватила я.
Мы посмеялись над этой пародией. Затем Томмазо сказал:
— Я слышал, он вернулся в Рим.
— Да, я тоже это слышала.
С земли взлетела сорока и села на ветку. Секунду мы оба смотрели на нее.
Мы еще поиграли с Адой, потом они ушли. Я села на садовые качели. У меня бывали внезапные приступы усталости, как будто вся кровь в моем теле вдруг всасывалась какой-то одной точкой. Санфеличе сказал, такое случается. Особенно в первые месяцы. Я подождала, когда приступ пройдет.
Солнце ослабило хватку, теперь свет был таким ласковым, таким идеальным, что мне захотелось, чтобы он оставался таким всегда. То был час, когда ты влюблялась в это место на всю жизнь. Мне вспомнилось, какое волнение охватывало Берна, когда на закате он любовался окрестными полями. Может ли это волнение передаваться по наследству? Закреплено ли оно в генетическом коде или развеется, как вздох? Этого я не знала. Но я надеялась, что оно не исчезнет без следа. Все, что я могла бы сделать однажды, это рассказать моей дочери, кем был ее отец, подарить ей каждое воспоминание, попытаться объяснить, чему он поклонялся и какие ошибки при этом совершал, объяснить все то, что он в своей недолгой жизни любил — бесконечно, с самозабвением и страстью, какие дарованы человеку землей и небом.
Об авторе
Паоло Джордано — итальянский писатель и сценарист. По образованию физик-теоретик, имеет докторскую степень по физике, преподает в университете. Как писатель получил всемирную известность после выхода романа «Одиночество простых чисел» (2008), удостоенного самой престижной итальянской премии Стрега, изданного общим тиражом около двух миллионов экземпляров на более чем сорока языках. Также в России вышли его романы «Человеческое тепло», «Черное и серебро», и публицистическое эссе «Заражение: COVID-19, наука, общество и глобальный кризис».