– Привет.
– Ты что, забыл?
– Нет. Просто опоздал, прости.
Он откинул подпорку и слез с мотоцикла. Стеф не отрываясь смотрела на него. Он засунул руки в задние карманы джинсов, что довольно-таки привлекательно подчеркнуло линию его плеч.
– Опять подрался?
– Нет.
– А рубашка?
– Так, ерунда.
Она помолчала. Вид у него, конечно, дурацкий, но после подлянки, которую устроил ей Симон, сойдет для разнообразия.
И потом, он довольно симпатичный. Она еще помариновала его. Все-таки робкий жлобина – в этом есть свой шарм.
– Ладно уж, иди сюда. А то ты действуешь мне на нервы.
Она поманила его жестом, и они прошли на лестницу позади электростанции. Оттуда, по крайней мере, были видны центр города с его брызгами фонарей, переплетением дорог, по которым сновали редкие машины, и «зона» с голубыми дрожащими окнами. Узкие ступеньки вели к бывшим раздевалкам. Они сели рядом, соприкасаясь локтями. Антони разглядывал свои руки и думал об отце. Стеф закурила.
– Ну, так что случилось?
– Да так, ерунда, непонятки.
Снова наступило усугубленное жарой молчание. В этот час все вокруг приобретало консистенцию масла. Он не отрывал взгляда от своих рук с обкусанными ногтями, девушка тем временем разглядывала его. Какая-то краснота на шее. Абрис скулы, гладкие щеки, фингал, юная бархатистая кожа без запаха. Она вздохнула:
– С тобой не больно-то весело.
– Жарко. Я не знаю, чего говорить.
Он произнес это с нетерпеливым жестом, будто бросил на землю горсть монет. Он выглядел смущенным, нерешительным. Стеф захотелось поразвлечься.
– Ну и зачем мы сюда пришли?
Он посмотрел на нее. Она была загорелая, с завязанными в хвост волосами, в шортах с «конверсами» и в голубой блузке без рукавов. Он узнавал ее духи, все те же, сладкие, как сахарная вата. И еще светлый пушок на бедрах. Вопрос был риторический. Она прекрасно знала, что ему надо.
– Делай же что-нибудь, в конце концов, – снова сказала она.
– Как это?
– Ты что, так и собираешься сидеть все время?
– Что ты хочешь, чтобы я сделал?
– Ну не мне же тебе говорить, что делать.
– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
– Попробуй, там увидишь.
Он задумался над ее предложением. Все же это выглядело как-то стремно. Глаза у Стеф были хитрые-прехитрые, но не настолько, чтобы он скис окончательно.
– Ты что, никогда не спал с девчонками?
– Спал! – возмутился Антони.
– Так давай, что ты с ними делал?
– Не знаю, это как-то само получалось.
– А со мной что, не получается?
– Ну не буду же я тебя хватать прямо тут, на лестнице.
Она расхохоталась. Сама-то она его трахать не собиралась, ни здесь, на лестнице, ни где-то еще. Но она всегда может поморочить ему голову смеха ради, а потом чмокнуть в утешение напоследок.
– Ладно. Понятно. Так что делать будем?
– А тебе хочется что-то делать? – спросил Антони.
– Слушай, ну попробуй сделать хоть что-нибудь.
– Что?
– Что хочешь.
– Что хочу?
– У тебя карт-бланш, честное слово.
– Все равно что?
– Говорю тебе, все в твоих руках.
Она улыбалась, он тоже. Для Антони это был и удобный случай, и риск испортить все на фиг. Дело тонкое. Он схватил ее за правое запястье, притянул к себе руку. Стеф чуть не расхохоталась: что он собирается делать? Во дурак… Он поднес пальцы девушки к губам и поцеловал их.
– Блин, да ты романтик.
– Ага.
– Прямо джентльмен, аж страшно.
– А то.
Все это время он не выпускал ее запястья, она тоже не пыталась высвободить руку. Это был приятный момент, первый контакт, кожа. В глазах у Стеф заиграли искорки. Они ступили на поле чудес – начиналась игра. Все отлично. Темнело. В конце концов, все складывалось совсем не плохо.
– Ой-ой-ой, я, кажется, влюбилась.
– Нормально.
– Знаешь, ты дурак. Мог бы меня и за грудь потрогать.
– Или за зад.
– Или еще хуже.
– Серьезно?
– Нет, ты точно псих.
Она отняла у него руку и оттолкнула его – для вида. В расстегнутом вороте блузки видны были натянутая бретелька бюстгальтера, округлость груди, родинка на самой границе ткани. Он хотел ее, как хочется купаться, пирожного, шоколада.
– Тебе что, помочь?
– Да ладно, я же ничего не сделал.
– Все, пошли.
Вскочив на ноги, она повернулась к безмолвному городу, отряхнула пыль с попы, уперлась руками в бедра. Она стояла перед ним твердо, несокрушимо. Статуя. Эйфелева башня.
– Куда пойдем?
– Не знаю. Дураки мы. Надо было прихватить что-нибудь выпить.
– Еще не поздно. Только зайти в клуб.
– И что нам там делать?
Он взглянул на часы.
– Сейчас там уже закрыто. Я знаю, где ключ. Зайдем потихоньку, возьмем бутылку и назад.
– Думаешь? – проговорила девушка, снова подходя к нему. – Жарковато все же, а?
Он тоже поднялся на ноги и потягивался, радуясь, что проявил немного инициативы.
– Да нет, нормально. Только вот у меня один шлем.
– У меня тачка.
– Лучше на мотоцикле. Проще.
– А на нем можно вдвоем?
Антони вздохнул. Конечно можно.
– А потом ты меня отвезешь?
– Не вопрос.
– Подожди секунду.
Она подбежала к своей машине, взяла оттуда синюю холщовую сумочку, надела ее через плечо, и они поехали.
– Держись крепче.
– За что?
– За что хочешь.
Она обхватила его за талию, и он рванул с места. Когда они выезжали на шоссе, девушка крикнула:
– Только не гони как идиот, понял?
Они помчались в теплом вечернем воздухе по идеальной глади шоссе. Вскоре Стеф начала дрожать. Скорость поднималась отовсюду, пронизывала ее бедра, живот. Она прижималась к нему, стараясь наклоняться на виражах, с закрытыми глазами, приклеившись щекой к его спине. День постепенно угасал, оставляя на горизонте робкую полоску бледного света. Они проезжали через окраины, леса, поля. Всю дорогу она вдыхала кисловатый запах юноши. Он выпил, потом бегал, потел – она чувствовала это. Запах был физический, не слишком неприятный. Потом, в темноте, этот запах стал ее ориентиром. Тьма заполняла ее. Она не сопротивлялась.
Приехав в акваклуб, Антони пошел в кладовку за бутылкой, а ее оставил одну. Ненадолго, но как только он скрылся, ее стало колбасить от страха. Стояла темная ночь, а она торчала на обочине шоссе, в шортах. При появлении первой же машины ее охватила паника, и она побежала прятаться за ближайшие деревья. Там она и стала ждать, присев на корточки и обхватив руками плечи. Сердце бешено колотилось. Нежно шелестела листва над головой, хотя не было ни ветерка. Когда Антони вернулся, она испытала такое острое облегчение, что чуть не поцеловала его.
– Блин, куда ты подевался?
– Никуда, все нормально.
Она интуитивно искала контакта с ним, взяла его за руку.
– Просто джунгли какие-то. Страшно.
Вместо ответа Антони показал ей бутылку водки и пару газет, которые он прихватил, чтобы разжечь костер.
– Можешь положить все это себе в сумку?
– О’кей. Дай сюда бутылку. Мне надо выпить.
Он протянул ей водку, «Эристоф», теплую. Это пробудило воспоминания. Затрещала, открываясь, пробка. Она сделала два больших глотка и вернула ему бутылку.
– Хорошо.
– Давай поехали, – сказал Антони. – У меня нет никакого желания тут торчать.
Он засунул газеты в сумку Стеф, она уселась в седло у него за спиной, и они помчались прочь. Стеф крепко держалась за него.
По всей окружности озера берег был усеян крошечными светящимися точками костров. На всех пляжах молодые люди устраивали гулянья или разбивали палатки на свежем воздухе. Теоретически они не имели права ни выпивать здесь, ни располагаться лагерем, но традиция оказалась сильнее правил. Летом почти каждый вечер сюда закатывались мальчишки, жгли костры, ходили на головах и засыпали под открытым небом. Такая практика влекла за собой целый ряд неприятностей: драки, разрушения, грязь. Тогда мэрия стала устраивать профилактические кампании, и окрестности запестрели плакатами с напоминаниями о существующих запретах. Случалось даже, что патруль составлял протокол в отношении нарушителей. Но в памяти каждого жителя Эйанжа хранилось воспоминание о ночи на берегу или о поцелуе при луне. Так что победить эту традицию так и не удалось.
Антони и Стеф пришлось довольно долго шагать по американскому пляжу в поисках укромного уголка. По дороге им попалось несколько веселых компаний подростков, которые играли на гитаре и флиртовали, сидя вокруг костра. В конце концов они устроились около больших почерневших камней, уложенных в круг, в центр которого Антони набросал веток и мятых газет. Он чиркнул спичкой, тут же вспыхнул огонь, яркий и желтый. Пламя высветило их лица, удлинило тени. Стеф уселась на песке, подтянув к лицу колени. Он устроился рядом, и они начали пить. Разговаривать было особенно не о чем, им было хорошо, Стеф никуда больше не хотелось. В этой тишине Антони снова подумалось об отце. Интересно, как там дальше все пошло в «Заводе»? На этот раз поговорить о погоде захотелось Стеф. Удобная тема для разговора. Знай констатируй факты.
– Ну и жара. Я больше не могу.
– Ага, – сказал Антони.
– Я даже спать не могу. А ведь у меня дома кондей.
– У всех крыша едет на этой почве. Видела в газете про мужика из Блон-Шан?
– Нет, – сказала она.
Она заранее развеселилась. Оттуда всегда приходили сногсшибательные новости. По такому случаю она залила в себя хорошую порцию водки.
– Семья. Куча детей, бабушки-дедушки, кругом собаки. При этом никто не работал. Ну, понимаешь. И все голые.
– То есть?
– Ну жарко ведь. Они и не одевались.
– Врешь?
– Говорю тебе. Соседи вызвали полицию. Им, видите ли, неприятно было смотреть, как весь этот табор разгуливает с голым задом.
– Ха-ха! Ты серьезно?
– А то. Мне мать статью показала. Вся семейка в чем мать родила. Похоже, легавым пришлось попотеть, чтобы погрузить их всех.