— Ты вообще соображаешь, что делаешь? Третий час ночи! Твои родители каждые пять минут звонят! Мы тут с ума сходим! Это… это подло, в конце концов!
В принципе он прав. В таких случаях обычно звонят. Но нападение, как известно, лучшая защита. Я встаю в позу и гордо говорю:
— Подло? Подло считать, что я способна на подлость!
И плетухаюсь пешком на пятый этаж.
Что касается моего поклонника, то он сильно струхнул и газанул с места так, что искры летели. И главное — больше ни разу не позвонил. Через неделю я сама решила его набрать. Вдруг, думаю, его тоже тащили за шкирку, и теперь он не может оправиться от ран? Звоню.
— Алло! — говорит он своим неподражаемым бархатным голосом.
— Это я! — кокетливо пищу я.
— Здесь таких нет! — поспешно выкрикивает он и бросает трубку.
Вот, собственно, и все мои приключения. И тут такая подлянка со стороны Интеллектуала.
Когда я подползла к своему пятому этажу, дверь в квартиру стояла нараспашку, а на лестничной клетке раздавался Мышкин бас.
— Мура! — орала она. И снова: — Мура! Мура! — и еще: — Мура! Мура!
Пока я входила, запирала дверь и раздевалась, это «Мура!» она крикнула раз двадцать. Я подошла сзади, отодвинула ее от телефона и взяла трубку. На том конце провода трепыхался испуганный Муркин писк.
— Мыша! — пищала Мурка. И снова: — Мыша! Мыша! — и еще: — Мыша! Мыша!
— Мурка! — тихо сказала я. — От меня Интеллектуал ушел. Приезжай, а?
И села на диван. А Мышка села рядом. И так мы просидели до завтрашнего утра без перерывов на выгул пуделя. Пудель выгулял себя сам на балконе в мисочку, специально поставленную для экстренных случаев.
На следующее утро в дом ворвалась разъяренная Мурка в плюшевой кепке и меховых унтах, надетых поверх атласных панталон и шелкового халата с диковинными птицами.
— Где он? — крикнула она, потрясла кулачками и почему-то заглянула под шкаф.
— Кто, Мура?
— Интеллектуал! — и Мурка сплюнула прямо на пол.
— Его нет. Он ушел. Ты что, не поняла? — и Мышка протянула ей тетрадный листок с корявыми буквами.
Мурка прочитала послание незнакомого друга, почесала в башке и попросила чаю.
— Я, между прочим, к вам десять часов ехала, — склочно сказала она. — Между прочим, по льдам и торосам! Между прочим, с бешеной скоростью! Можете дать товарищу горячего чая!
— С какой ты скоростью ехала, Мура?
— Шестьдесят километров в час! — гордо ответила Мурка. — И, между прочим, без питания!
— А зачем ты ехала со скоростью шестьдесят километров в час без питания, когда можно было совсем с другой скоростью и питанием приехать на поезде?
— Нам нужна машина! Мы будем его выслеживать! — отчеканила Мурка и ушла мыть руки.
Так совершенно неожиданно и, в общем-то, без особого желания мы оказались в Муркином джипе в дебрях большого города. Лично я подозревала, что с этим джипом мы еще наплачемся. Так оно и оказалось.
Напившись чаю и слопав десяток бутербродов с колбасой, Мурка пошевелила большими пальцами ног, чтобы согнать лишний вес, и стала разрабатывать план действий. А мы приступили к ней с расспросами.
— Мурка! — сказала я. — А Лесному Брату ты об этом рассказала?
— А как же!
— И что он?
— Ничего. Уехал на вырубку.
— Я имею в виду, как он это оценил с точки зрения мужской психологии?
— С точки зрения мужской психологии он сильно задумался.
— О чем?
— О том, как бы самому слинять. Вот, смотрите!
И она сунула нам под нос листок с чертежом. На чертеже фигурировала стрелка. На одном ее конце была точка и надпись «Дом», на другом — острие и надпись «Работа».
— Что это, Мура?
— Это, девочки мои, руководство к действию! Выходим из дома, садимся в машину, конспиративными путями едем к нему на работу, прячем машину в укромное место и начинаем тайную слежку. Для более успешного осуществления плана предлагаю загримироваться.
— Загримироваться? Это можно, — задумчиво говорит Мышка. — Можно, к примеру, обмотаться бинтами, как будто мы пациенты «Склифа» и буквально на минуточку вышли погулять на свежий воздух. Хотите, я сбегаю в аптеку за костылями?
— Мыша! Мура! — кричу я. — Заткнитесь на секунду! У него нет работы! Нет! Он здесь работает! Дома!
И я тычу пальцем в письменный стол с компьютером.
Мурка щурит глаз, прикидывает расстояние от дивана до стола и понимает, что в эту кубатуру джип никак не вписывается.
— Да-а, — говорит она. — Немножко промахнулась. Ну, ничего! Меняем концепцию. Мопс, ты же знаешь его расписание. Где он вообще бывает?
Бывает Интеллектуал исключительно в кино. Вот сейчас, например, сидит в кинотеатре и смотрит какой-то захудалый американский боевичок, на который я лично заранее пойти отказалась, и это тоже было им воспринято как оскорбление. Интеллектуал считает, что раз у нас одна профессия, мы должны как муравьи ходить одними тропами. Так вот, Интеллектуал, значит, сидит в кино и — я бросаю взгляд на часы — будет сидеть еще примерно час. Куда двинется потом — неизвестно. Обычно двигается по направлению к дому. Но дома у него теперь нет. Придя домой, он обычно двигается по направлению к компьютеру и сразу начинает стучать по клавишам в поисках наиболее адекватной внутренней оценки просмотренного продукта. Кухня у него такая. В смысле, творческая лаборатория. Сразу стучать по клавишам, как только окажется дома. Но ни клавиш, ни компьютера у него теперь тоже нет. И как он без них живет, где пишет свои рецензии, я слабо себе представляю. Все это я изложила девицам и даже попыталась чуть-чуть всплакнуть, представив, как Интеллектуал, дистанцированный от орудия производства, лишается средств к существованию, голодает, скитается и в конце концов тихо замерзает в сугробе. Только Мурка мне всплакнуть не дала.
— Где? — деловито спросила Мурка. — Где он смотрит кино?
— В «Ролане». На Чистых прудах.
— Хорошее место, — сказала Мурка, проявляя удивительное знание московских закоулков. — Два проходных двора. В соседнем доме — подворотня. Кафе «Ностальжи». Стоянка. Швейцар в ливрее. Это хуже. Может заметить. Предлагаю укрыть машину в подворотне и осесть в кафе. Бисквит с черничным сиропом. Шампань-коблер. Айриш-крим. Двойной капуччино с корицей. Нет ли у вас гаванских сигар, любезный?
— Какие сигары, Мура! Какой сироп! Какой коблер! У нас уже есть один коблер, которого надо выуживать из кино!
Мурка встряхнулась, как мокрая кошка, и пришла в себя.
— Н-да, — пробормотала она. — Что-то я размечталась. Ну, девочки, на выход!
И мы пошли на выход. Мурка натянула меховые унты на атласные панталоны, Мышка — куртенку на рыбьем меху. Я тоже начала было натягивать шубу, но вдруг почувствовала какое-то шевеление снизу. Я посмотрела на пол. На полу сидел малый пудель Найджел Максимилиан Септимус лорд Виллерой и лапочкой деликатно трогал меня за ногу. Сердце мое сжалось.
— Вы как хотите, — сказала я, — но сначала выгуляем пуделя. Он на улице не был сутки!
— Мы, милочка, между прочим, по вашим делам тут торчим! — надменно проговорила Мурка. — Хоть бы спасибо сказали! Ну, ладно. Десять минут. Через десять минут чтобы были дома! Иначе опоздаем.
И мы с пуделем пошли на двор. Но сначала мы пошли на лестничную клетку, где пудель устроил мне форменную истерику. Он и так-то нервничал после ухода Интеллектуала, а тут совсем распсиховался. Дергался, выл и тыкался носом в соседнюю дверь. За соседней дверью, как вы уже знаете, живет моя соседка Викентьевна с собакой Клепой. Клепа, в сущности, — моя невестка. Она любимая женщина малого пуделя. Вот к ней-то, к своей любимой женщине, он сейчас и стремился. Вообще-то пудель к Клепе довольно равнодушен. Это она к нему пристает, а он со своей стороны выбирает — отвечать ему на приставания или нет. Чаще, конечно, отвечает. Но вот чтобы самому проявить инициативу, этого я за ним не замечала. И вот в самое можно сказать трагическое для нашей семьи время — пожалуйста! Сексуальная чесотка.
Мурка стояла в дверях и наблюдала за нашими манипуляциями, неодобрительно покачивая головой. Мышка маячила за ее спиной с поджатыми губами.
— Смотри-ка, — сказала Мурка Мышке, — у него горе в семье, а он за свое. О, мужчины!
Я оттащила пуделя от двери Викентьевны. Пудель тявкал, плевался и танцевал на поводке. Кое-как я сволокла его на улицу, где он довольно бодро сделал свои дела, а на обратном пути снова начал свой концерт. Когда я затаскивала его в квартиру, он хрипел и задыхался. Я даже испугалась, что у него начнется эпилептический припадок, и крикнула девицам, чтобы готовили чайную ложку сунуть в пасть во избежание прикуса языка. Но прикуса не случилось. Попав домой, пудель как-то сразу пришел в себя, попил водички и улегся в постель на мою подушку. А мы отбыли по интересующему нас делу.
Вообще-то Мурке всегда везет. Судьба такая. У всех корка черная, а у нее — леденец. У всех пробки на полдня, а у нее — свободное перемещение по самым запущенным трассам города. Мурку почему-то все всегда пропускают вперед. То ли боятся — а ездит она исключительно со зверским выражением лица, выпятив вперед челюсть и прищурив левый глаз. То ли жалеют — а то, что за рулем инвалид вождения, видно невооруженным глазом. То ли не хотят связываться — по двум вышеназванным причинам одновременно. Иногда Мурка едет по встречной полосе. Иногда заезжает на тротуар. Что тоже облегчает продвижение вперед. Как бы там ни было, но до Чистых прудов мы добрались в рекордные сроки — примерно за полчаса. Еще полчаса потратили на то, чтобы оттащить Мурку от дверей «Ностальжи». Она рвалась, плакала, просила бисквит с черничным сиропом и подмигивала швейцару. Швейцара Муркины гримасы сильно испугали. Он нырнул внутрь, время от времени приоткрывал дверь и высовывал нос в щелку. Увидав Мурку, прыскал обратно и быстро захлопывал дверь.
Наконец нам с Мышкой удалось затолкать Мурку в машину и отставить их обеих в сторонку. А сами мы передислоцировались к кинотеатру. Мышка заняла место по одну сторону выхода, я — по другую. Мурка руководила нами издалека. Она стучала в стекло, размахивала руками и широко разевала рот. Разевала, между прочим, не зря. Пока мы с Мышкой устанавливались на дежурство, озирались и прятались за водосточными трубами, сеанс закончился и Интеллектуал в свойственной ему слегка кривобокой манере выкатался на улицу. Вид у него был крайне непрезентабельный. Брюки мятые. Ботинки в комьях грязи. Глаз потухший. Щетина клочковатая и какая-то разноцветная, черно-серо-рыжая, как шерсть омерзительного Коточки. В волосах — белое индейское перо. «Страдает!» — подумала я и тихонько засмеялась. Но тут заметила это предательское перо, и мысли мои сменили направление. Раз в волосах есть перо, значит, ночью эта голова лежала на подушке. Такой напрашивается логический вывод. А раз голова лежала на подушке, значит, эта голова лежала на чьей-то подушке. В принципе бесхозные подушки я в своей жизни видела только в магазинах. Все остальные мои знакомые подушки обязательно кому-нибудь принадлежали. Значит, этот «кто-нибудь» пригрел моего блудного Интеллектуала и предоставил ему не только кров, но и постель. Вопрос — кто? И на каких условиях у него ночует Интеллектуал? И раз Интеллектуал обзавелся пристанищем, значит, не так уж сильно он будет стремиться домой. В общем, дело дрянь.