– Очень глубокая мысль, – поддакнула я. – Вы, конечно, понимаете, что на участке полностью снят плодородный слой и грунт надо будет завозить покупной?
– Боже мой, кого интересуют эти технические детали?! – всплеснула руками Эмма. – Вот о чем я и говорю! Узкие специалисты вроде вас за деревьями не видят леса! Или наоборот – за лесом не видят деревья? Как там правильно? Впрочем, без разницы. Ваше образование, вы уж не обижайтесь, тоже довольно ограниченно. Конечно, есть всякие легкие частности, которые желательно знать, чтобы сделать хороший сад, – ну там, когда и что сажать, на какую глубину закапывать и чем удобрять. Но это всего лишь ремесло! Настоящая же наука ландшафтного дизайна лежит в области психологического впечатления! И этому на агрономическом факультете вряд ли научат. Ведь главное на участке что? – спросила Эмма и назидательно подняла указательный пальчик. – Не знаете? А я знаю! Психологический комфорт! Тут должны возникнуть психологически комфортные зоны.
– Ну разумеется, – усиленно кивала я, внутренне радуясь тому, что у Эммы так много идей и она не дает мне и слова вставить в свою исповедь.
Хозяйка свято уверовала, что лучше нее организовать участок не сможет никто. Вот-вот, со дня на день в ее мощном мозгу возникнет гениальный проект – он уже брезжит, она практически ухватила идею за хвост. Она бы и сама со всем прекрасно справилась – просто ей немножко не хватает практических знаний о том, как эти самые растения «в землю сеять и втыкать».
– Так что это даже хорошо, что вы не такой большой профессионал, как Анастасия Викторовна, вы наверняка обойдетесь дешевле. Не придется вам переплачивать за то, что я в любом случае намеревалась сделать сама.
Я радостно кивала и не могла поверить в свою удачу. Ну надо же, как просто все складывается! Заказ уже практически у меня в кармане. Ощущение невообразимой легкости бытия и гармонии разливалось по телу, убаюкивало.
– Прекрасно! Все, что вы говорите, – это просто великолепно! – польстила я, прежде чем перейти к наиболее волновавшему меня вопросу. – Я с удовольствием создам для вас концепцию участка, мы ее обсудим, внесем все ваши замечательные идеи, а затем я составлю подробный дизайн-проект, со всеми техническими и производственными подробностями. Концепция, как вы понимаете, тоже стоит денег. Поэтому давайте обсудим мой гонорар.
– А вот об этом я ничего не хочу знать, – кокетливо наклонила головку Эмма и посмотрела шаловливо, как Карлсон, укравший плюшку. – Об этом вы будете говорить с моим мужем. И постарайтесь уж, чтобы денег он дал.
Вот же черт! Выходит, все это время я разговаривала с человеком, который не принимает решений.
Эмма повела меня в дом. Внутри он выглядел гораздо лучше, чем снаружи. Видимо, здесь поработал профессиональный дизайнер. Муж Эммы встретил нас в прихожей, где втискивал свое богатое липидами тело в черный кожаный плащ, собираясь уезжать. Он смерил меня надменным взглядом. Эмма погладила его по плечу – с некоторой опаской, как гигантского ворчливого волкодава, и искательно замяукала:
– Валечка, тут надо с человечком про денежки поговорить.
– Что за деньги? Кто такая? – презрительно переспросил Валечка, зашнуровывая ботинки и лишь мельком взглянув на меня.
– Это Флора. Она ландшафтный дизайнер.
– Озеленитель. Ну-ну. Где ты ее нашла?
– По солидной рекомендации, – со свинцом в голосе ответила я.
Кажется, именно в этот момент я начала понимать, что возникающая вдруг иллюзия легкости бытия – не повод расслабиться и довериться течению жизни, а сигнал насторожиться по полной программе. Когда жизнь убаюкивает тебя теплой завесой благожелательности, она уже готовит неприятный сюрприз. И как только ты разомлеешь, тут же – хрясь по морде! Наотмашь. Окончательно я сформулировала эту мысль, когда вывалилась на обочину из джипа Валечки. Сейчас до этого момента оставалось около получаса.
– Слушай сюда, дизайнер. Хочешь денег – постарайся не тратить понапрасну мое время. Поедешь со мной, поговорим в машине.
Он резко притянул голову жены к себе, чмокнул ее в лоб и распахнул дверь. Шагнул наружу.
– Ну давай, давай, чего стоим-то? – почти закричал на меня Валечка, жестами показывая, что я должна поторопиться.
Тон его мне совершенно не понравился. И поэтому медленно и как можно более пафосно я проронила:
– Хорошо. Поговорим по дороге. Только я должна отпустить своего водителя.
Егор уехал. Его машина исчезла за поворотом. Я села в похожий на катафалк джип Валечки. Черный, блестящий, квадратный, с тонированными стеклами – снаружи он выглядел грозно. Но изнутри смотрелся гораздо нежнее и женственнее. Кожаный салон телесно-розового цвета казался живым, как будто гигантская сумка кенгуру, в которой мы оба укрылись. Заднее сиденье оказалось таким просторным, что между нами можно было легко усадить еще парочку толстяков.
– Значит так, жене моей запудрить мозг несложно, – сердито начал разговор потенциальный заказчик. – Но ты не обольщайся. Сделаешь туфту – ноги выдерну. Поняла?
– Поняла, – кивнула я и съежилась, даже пальцы на ногах поджались.
– Конечно, ни черта ты не знаешь и не умеешь, и диплом твой в переходе купленный.
Я напряглась еще сильнее.
– И вообще вы, бабы, ни фига делать не умеете, и нанимать надо мужиков. Но постарайся убедить меня, что ты хотя бы постараешься.
Валечка постучал по спинке водительского сиденья, и шофер молча притормозил на обочине. Не произнося ни слова, водитель вышел из машины.
Мы остались с «потенциальным заказчиком» вдвоем. Он откинулся на спинку сиденья и расстегнул ширинку. Потом схватил меня за волосы и потянул мою голову к своему паху. Его ширинка приближалась прямо к моему лицу.
– Соси, сучка, – прошипел он.
«Ничего себе у них тут обычаи», – только и успела подумать я.
Чтобы принять решение, у меня оставались считаные секунды. Какие тут были варианты?
«Ты должен быть сильным, ты должен уметь сказать: “Руки прочь, прочь от меня!” Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть», – так пел мой любимчик Виктор Цой. И я, в общем-то, была с ним согласна. Но в данной конкретной ситуации проявлением настоящей силы было не сказать «руки прочь, прочь от меня». Конечно, я могла отказаться, отбиться, оскорбиться – и что? Я бы проиграла. И утонула в трясине нищеты. Выживает сильнейший. А значит, в данном случае биться за себя – это проявить истинную слабость. А смириться с происходящим, нырнуть в эту клоаку – это проявление силы.
Если бы я захотела, непременно отбилась бы тогда от этого Валентина – нисколько не сомневалась в своих способностях постоять за себя. Более того, я была абсолютно уверена, что дать отпор совсем не сложно. Для меня было гораздо проще и естественнее завизжать, отбиться, прокусить ему яйца на крайняк и выскочить из автомобиля. Но как учили нас классики философии, человеку надлежит делать именно то, что для него всего сложнее и противнее. И я выбрала этот путь преодоления себя. Если бы мы не «поладили», я бы не получила заказа на свой первый сад. Я бы никогда не выпрыгнула за рамки уготованной мне орбиты нищенствования.
И я начала сосать. Ну то есть я попыталась делать что-то, не задумываясь, что именно. Шофер не выключил радио, и чтобы не думать про «здесь и сейчас», я вслушивалась в доносящееся из колонок бормотанье двух стариканов, обсуждавших сенсацию месячной давности – клонированную овцу Долли, у которой не было отца, но зато имелось три матери.
Сейчас стошнит, почувствовала я и отшатнулась, прикрывая рот кулаком.
– Надо же, ну ни черта, ни-чер-та не умеют, – разозлился Валечка и потянул меня за волосы обратно к ширинке.
Тут меня и вырвало прямо ему на брюки. Он по-бабьи взвизгнул и отпихнул меня так зло, что я вывалилась из машины, как мешок с картошкой, и меня вырвало еще раз. И еще. Черт бы его подрал! Я попыталась встать, хватаясь за ручку дверцы автомобиля.
В проеме появилась рожа Валечки, покрытая пунцовыми пятнами. Он захлопнул дверь, опустил окно и крикнул шоферу:
– Чего стоишь? Кого ждешь? Поехали!
Обернулся ко мне и процедил:
– Не борзей, за цифрами я буду следить.
И я поняла, что мы договорились. Машина уже тронулась, а я все еще зачем-то цеплялась за ее дверцу и даже побежала следом.
Нога моя за что-то зацепилась, я потеряла равновесие, упала, но тут же смогла встать. И проводить машину взглядом.
Отряхнувшись и стараясь ни о чем не думать, я пошла вперед по трассе – до ближайшей остановки автобуса. На автопилоте доехала до общежития, нырнула за занавеску в свой угол комнаты. Открыла окно, влезла на стол и стала раздумывать, с какой ноги лучше шагать в небытие – с правой или с левой… Ну, дальше вы знаете. Я увидела три горошины и решила погодить с необратимыми поступками.
Вскоре хлопнула дверь и пришла соседка Лариска. Вечером мы вместе смотрели подаренный ее отцом крошечный черно-белый телевизор. Лариска ничего не спрашивала – я же говорю, студентки у нас в общежитии отличались феноменальной деликатностью. Нестерпимо хотелось плакать, поэтому я очень смеялась. Чтобы смех выглядел хоть сколько-нибудь оправданным, лихорадочно щелкала тумблером телевизора, стараясь найти хоть какую-нибудь юмористическую передачу. Даже популярный и до отрыжки мерзкий «Аншлаг» сгодился бы! Но как назло, в этот день его не показывали. И тут я наткнулась на комедию из жизни советских студентов – про Шурика, у которого серьезная проблема: он не может достать конспект лекций к экзамену. И бродит везде за хорошей советской девушкой Лидой, у которой нужный конспект есть, и подглядывает через плечо. Я хохотала, согнувшись впополам, так что чуть не скатывалась со стула. Ха-ха-ха. И они тоже студенты – прямо как я! Смешно.
Я смеялась над своими детскими фантазиями о том, какой будет моя взрослая жизнь. Когда-то я ожидала, что придется бороться с соленым Тихим океаном, и тундрой, и тайгой, а не вести бои с блевотиной, помоями, душевными и телесными нечистотами. В пионерских утопиях мне грезился штурвал космического корабля, везущего на Марс саженцы яблонь. Я за пультом, а рядом за штурвалом – безупречный волевой Капитан. Но мне в реальности предстояло сражаться с низостью (в том числе собственной). Не распускать белый парус над морем, не прятаться со смехом от теплого летнего дождя по