Я почти реально слышал героическую воодушевляющую музыку и закадровый голос, который произносил: «Егор сорвался с места, вскочил за руль своего спортивного внедорожника, врубил пятую передачу и решительно помчался навстречу приключениям. Из колонок орала песня “Нас не догонят”. Егор подпевал ей во весь голос».
«Что-что?! Ты на самом деле этого хочешь? Чтобы я врубил эту пошлятину?! – недоверчиво спросил я у закадрового голоса. – Мне эта песня вообще никогда не нравилась».
«Егор врубил “Нас не догонят”, открыл настежь окна автомобиля и стал подпевать во весь голос. Люди, сидевшие в попутных машинах, с брезгливым изумлением смотрели на него и поплотнее закрывали окна своих авто, чтобы не слышать вопли, которые издавал Егор», – настаивал закадровый голос.
Я вздохнул и сделал, как велели. Что же, если хочешь быть героем девичьего романа, иногда приходится вести себя как полный кретин. Люди в соседних машинах действительно стали брезгливо закрывать окна, как и предсказал голос.
Ехал под диктовку навигатора, не задумываясь, подчиняясь командам «держаться правее» и «повернуть налево». И все это время видел себя как будто со стороны. Словно по параллельной со мной полосе ехал оператор и снимал меня на фоне мелькающих пейзажей. Я думал о том, какой я персонаж – положительный или комический? Ну не злодей же! А когда отвлекался от этих мыслей, хотел зарядить себе кулаком в нос, вспоминая о том, сколько времени потерял, напрасно ожидая сообщения от Флоры и растравляя свою гордость и подозрительность. Удивительно, что человек внезапно пропал из Facebook на долгое время, и никто не обратил внимания, не заподозрил неладное. Никто, кроме меня.
День поворачивал к вечеру. Загородная дорога. Запах весеннего леса, холодной воды, только что раскрывшихся почек. Почти такой же день, как тогда, когда Флора поймала меня у подъезда и попросила отвезти ее к заказчику. Ее захватила новая авантюра: вздумала притворяться ландшафтным дизайнером. Какая она была смешная врушка! Меня забавляло, как наивно и самозабвенно Флора врала. Я никогда не подлавливал ее на лжи, не уличал, потому что вранье было так очевидно и наивно, что ему можно было только улыбаться. И еще я никогда не задумывался о том, почему она врала.
И мы поехали. Мне было хорошо оттого, что Флора со мной в машине. «Хочешь стать моей? Хочешь стать для меня всем?» – пела магнитола (по-английски, конечно). Добрались. Вышли.
И вот она стоит передо мной. Продрогшая, натурально ледышка. А глаза не замерзшие – теплые.
И вдруг они выскочили, те самые три слова: «Я тебя люблю». Они так давно крутились на языке, что сорвались с него сами по себе, без моего решения. Как будто бы стучались-стучались в какую-то стенку, и вдруг она рухнула. Мы стояли рядом, и я ее поцеловал. Губы у нее были прохладными. Поцелуй как будто остановил мир, земля перестала крутиться. Мы были в центре мироздания. Это было прекрасно и одновременно бесконечно грустно. Словно я был космонавтом, которого выкинуло в открытый космос и несло в ледяной темноте безо всякой надежды. И вдруг – бинго! – солнечным ветром меня прибивает прямо к космической станции, на бортах которой весело мигают разноцветные лампочки, а иллюминаторы светятся теплым желтым светом. В этом столкновении было такое обещание спасения, такая невыносимая вспышка эйфории!.. Но тут же какая-то неведомая сила внезапно отталкивает меня от этого места. И я лечу в одну сторону, а корабль – в другую. И любые мои усилия догнать его и удержаться рядом абсолютно бесплодны. Я вижу, как желтые окна неторопливо, давая запомнить себя, уплывают, превращаясь в далекие огоньки, и становятся неразличимыми среди звезд.
Откуда взялось это ощущение? Почему за время поцелуя в моей голове прокрутилось именно это кино? Наверное, были причины. Не знаю. Я не видел никаких знаков или намеков. Но чувствовал: что-то случилось.
Не надо говорить, что любовь – это дар, которым мы должны дорожить. В двадцать один ты безоглядно веришь, что даже если это дар, подобных ему будет еще предостаточно. Когда через пару дней Флора заявила, что больше не хочет со мной встречаться, это было, как будто мне выстрелили в грудь. Но я не подал виду. Кажется, я кивнул и буркнул «ну и ладно».
Мне не хотелось уговаривать ее, втирать ей, что буду любить ее вечно и всегда буду рядом. Я не хотел говорить то, во что сам не верил. Не хотел выглядеть дураком. Я много читал «СПИД-инфо», смотрел серьезные фильмы и знал, что вечной любви не бывает. Что любовь живет три года и люди обязательно и непременно друг другу надоедают. Да и по своим родителям я это видел. Моя любовь прожила уже больше года. Ей оставалось два. Я решил подождать, пока она сдохнет, а потом случится новая любовь, и эту я больше не вспомню.
Сейчас я думаю, что чем моложе человек, тем больше он понимает в любви. Потом все тебя начинают учить «правде жизни» и «готовить к реальности», а ты, к сожалению, слишком веришь этим урокам. Тебе сообщают, что вокруг много хищных, корыстных, глупых женщин. Что девушки часто обманывают и играют парнями. Что отношений у людей может и даже должно быть много разных. Что в юном возрасте не бывает серьезных чувств, и главное – что все это обязательно пройдет. Сейчас я вижу, что серьезные чувства на самом деле только в юности и возможны. Но всеобщая убежденность в том, что «это обязательно пройдет», особенно убивает. Так говорят все. Не могут же ошибаться ВСЕ?! Но тогда я этому верил. А сейчас бы сказал, что все эти «честные» разговоры людей, накопивших негативный опыт, – ментальное порно. Надо было затыкать уши и просить их: «Пожалуйста, перестаньте делиться со мной своими бедами и выдавать их за “правду жизни”. Можно я проживу свою жизнь и у меня будет своя правда? Пусть у каждого она будет своя». В первую очередь стоило сказать это папе, когда он собирал чемодан, съезжая на съемную квартиру, и зачем-то придумал объяснить мне свое поведение. Надо уметь защищаться от токсичной откровенности.
«Егор резко затормозил перед оградой, опоясывавшей коттеджный поселок, не доезжая до проходной со шлагбаумом. Он выпрыгнул из автомобиля и пружинящей походкой зашагал вдоль забора, отыскивая дыру, через которую жители поселка делают вылазки в окружающий лес за грибами, ягодами и новогодними елками. В каждом коттеджном поселке есть такой неохраняемый черный ход. Он надвинул на глаза солнцезащитные очки и отхлебнул виски из спрятанной во внутреннем кармане фляжки».
«Послушай, у меня нет с собой ни солнечных очков, ни фляжки, – предупредил я. – К тому же как я, по-твоему, потом сяду за руль, если буду посреди дня хлебать виски?»
«Шагая по аккуратным мощеным дорожкам, он заглядывал сквозь кованые решетки оград на ухоженные садовые участки, высматривая тот, фотографии которого, кажется, уже были впечатаны в сетчатку его глаз».
«Э-э-э… Прямо-таки “впечатаны в сетчатку”? Можно там как-то полегче со сравнениями?»
Нужный участок я поначалу проскочил: он скрывался от чужих взглядов за почти двухметровой живой изгородью. Если бы не ажурная крыша оранжереи, выглядывавшая из-за ограды и знакомая мне по фотографиям, я бы в жизни не узнал этот сад. Снимки, размещенные в блоге, были сделаны осенью. Весной все выглядело совершенно иначе.
Это оказалось интимное и возбуждающее ощущение – войти в сад, созданный девушкой, которая тебе нравится. Рядом со входом цвели нарциссы. Клумба с веселыми цветами издавала благоухание. Вокруг было еще множество разных симпатичных кустов, цветов и трав, но нарциссы – единственные цветы, название которых я знал. Еще в саду были интересные камни. И не заурядные и случайные, а очень впечатляющие. Одни полупрозрачные, похожие на сахарный лед. Другие – блестящие, карамельно-глянцевые, будто увеличенная раз в сто конфета «Меллер». Розовые, похожие на куски свежеразделанного мяса. Еще один камень, на вид рассыпчатый, как халва, менял цвет от молочного до василькового. В нем была какая-то тайна. Я его запомнил и даже сфотографировал. Люблю синий и его оттенки. Все мои свитеры и рубашки – в сине-голубой гамме.
Дальше оказалось просто: я сказал хозяевам, что в восторге от их сада и хочу получить контакты ландшафтного дизайнера, чтобы нанять его. Через минуту телефон Флоры был забит в моем мобильнике. Пять раз проверил каждую цифру. Поблагодарил. И уверенно зашагал к тайному лазу. Ноги несли меня с такой энергией, что казалось даже удивительным, что я не подпрыгиваю до неба при каждом шаге.
Едва протиснувшись через дырку в заборе, я тут же набрал Флору. И услышал: «Абонент недоступен».
Флора. Вишневый сад
Конец апреля выдался по-настоящему жарким. Почти две недели светило крепкое щедрое солнце, снег стаял даже в самых тенистых уголках сада. Но последние дни держалась туманная погода и дули северные ветра – плохой знак. Благодаря безудержному солнцу вишневые деревья за домом уже совсем было собрались цвести. Нежные бутоны усыпали еще почти голые ветки, высунув розовые носики из малиновых юбочек. Я бродила среди деревьев, тревожно гладя шершавые стволы. Пальцы отчетливо ощущали легкую влагу на вишневой коре. Я послюнявила палец и подняла руку вверх. Холода не чувствовалось ни с какой стороны. Так я и думала – ветер совершенно стих. Эх, вишни, поторопились вы зацвести! Такая пасмурная погода с внезапным полным безветрием после долгого солнца в конце апреля – почти приговор. Хотела бы я ошибиться!
Вечером я с беспокойством ждала новостей по телевизору. В выпуске был сюжет о БМ – он давал большую пресс-конференцию для журналистов, и в новостях показывали самые яркие эпизоды разговора. БМ выглядел ощетинившимся, как напыжившийся кактус, и… каким-то беззащитным. Понятно, что большинство присутствующих обращались к нему с уважением и почтением. Но были и беспардонные ребята, которые вели себя так, будто хотели побравировать своей лихостью, потыкав палкой в хищника, сидящего в клетке. БМ вел себя достойно, отвечая им умно и одновременно холодно. Держался он строго, но при том живо и непринужденно. Даже шутил. Я начала немного понимать всех тех болтливых дамочек, которые бросались откро