«Нет, не дам, – подумала я. – Тебе можно дать хороший такой, ухоженный сорокет». В этот момент даже чуть-чуть ее зауважала – за успешную войну с возрастом.
– У меня такие же платья, треклятые сумки Birkin и серьги Van Cleef и Chopard, как у этих красоток из журналов, – продолжала Марина. – И все равно я для него не та. И недостойна выйти на какой-нибудь дурацкий модный показ или премьеру. Даже в собственном доме я не хозяйка. Прогнал меня вчера с приема, а утром наорал из-за ерунды… Что ему еще надо?! Чего во мне не хватает?! Вот вы можете сказать? Чем я от них отличаюсь – от этих баб, которых мужья водят на благотворительные балы и презентации? Которым дарят собственные благотворительные фонды и бутики безделушек? Почему я не могу мчать в красном кабриолете по Лазурному Берегу, держа на коленях маленькую собачку?
– Может, вы и не отличаетесь от этих баб, – ответила я. – Но ваш муж отличается от их мужей.
Сказав это, я вдруг поняла, что на самом деле Марина не похожа на жен других богатых заказчиков, с которыми я сталкивалась прежде. Она была другой породы. И отличалась от них, как детдомовский ребенок отличается от балованной домашней девочки, даже если они одеты в одинаковые платьица и держат идентичные кульки с конфетами.
Понятно, что ничего такого я Марине не сказала. И продолжила свой утешительный монолог.
– Причин может быть миллион. Может, на все эти мероприятия ходит его любовница, и он не хочет, чтобы вы встречались. Может, он опасается, что вы сболтнете какой-то его секрет, а вы даже не осознаете, что это тайна. Может, он боится, что вас похитят или будут влиять на него через вас. Или, может, он страшится, что вы подружитесь там с кем-то, кто принадлежит к клану его соперников? В конце концов, может, у вас просто нет власти над мужем! А у других женщин она есть: какие-то интимные заморочки; имущество, записанное на жену; ее крутые родственные связи; ее ум и деловые советы; его стыд или вина перед ней за прошлое. Короче, какой-то хлыстик, который они показывают, как только муж перестает делать то, что от него хотят. Да все что угодно может быть причиной. Сам-то он что говорит?
Марина на секунду задумалась, внезапно дернулась и привстала, будто вспомнила о невыключенном утюге или хотела что-то взять, но опомнилась и тут же села на место.
На столе появилась еще одна бутылка вина, и мы начали как-то совсем отчаянно и безудержно пить. Распахнули окно в теплый июньский день. Вино оживило Марину, ей не сиделось на месте, она все время срывалась и бегала по комнате, перекладывая вещи, будто что-то искала. Словно где-то здесь лежала волшебная палочка, взмахнув которой она изменит свою жизнь. И нужно только хорошенько ее поискать.
Егор. Говорящие камни
Куда бы я ни пошел, всюду теперь видел «приветы» от Флоры. «Это мания какая-то», – думал я. Будто она повсюду оставила для меня следы, как Гретель – хлебные крошки. Мне частенько и раньше казалось, что Флора словно хочет напомнить о себе и подбрасывает «маячки». Когда одна из моих предыдущих девушек купила красное пальто с черными отворотами, я с трудом смог это вынести. Мне казалось, что Флора каким-то непостижимым образом загипнотизировала мою новую подружку и заставила купить это дурацкое пальто – такое же, в котором она сама ходила в нашу весну, чтобы я снова о ней вспомнил. Когда другая девушка подарила мне точно такую же рубашку, которую я выбросил много лет назад, потому что именно ее чаще всего надевал на свидания с Флорой, мне почудилось, что она снова издалека надо мной издевается. Это может показаться бредом, но однажды прямо напротив моего дома повесили рекламный щит, на котором оказалась та самая картина, которую я сто лет назад снял для Флоры со стены в кафе. Непостижимым образом, начиная встречаться со мной, абсолютно отличная от Флоры девушка со своими вкусами внезапно начинала пользоваться теми же самыми духами, которые сто миллионов лет назад были у Флоры. Или в речи новой подружки вдруг прорезались словечки Флоры, пятнадцать лет назад переставшие быть модными и забытые еще до прихода к власти президента Боткина. Но тем не менее я внезапно слышал все эти «бесючий», «у них прямо баунти» (в смысле любовь) или это бессмысленное восклицание «Мои нервы!» (с закатыванием глаз). Я не мог понять, как это получается. Будто я был обречен на то, чтобы рядом со мной была именно Флора, а если не она – так какая-то странная ее копия, раздражающая фрагментарностью подобия.
В общем, «приветы от Флоры», которые посыпались на меня после ее исчезновения, не стали такой уж новостью, я привык к ним раньше. Но если прежде понимал, что все это – скорее иллюзия, то теперь не мог отмахнуться от сигналов, потому что мне нужна была, чертовски нужна хоть какая-то зацепка. И вот когда я сидел перед монитором, в десятый раз перечитывая очередную юридическую телегу от наших лоеров и пытаясь уловить суть написанного, на меня вдруг «напали» они – камни из усадьбы Поленова. Я вспомнил их и уже не мог забыть. Потому что в его усадьбе они были точь-в-точь как те, что я видел на участке, где раздобыл телефон Флоры. И сейчас я понял, что это не просто совпадение.
Я пролистал фотки на странице Беспечной Садовницы в Facebook, рассматривая ее старые работы. Она действительно любила камни, в каждом саду находила им место. Были среди них впечатляющие, хотя и незатейливые по цвету глыбы диабаза, сахарные головы кварца, розовая и сине-зеленая яшма. Но часто встречались и другие камни, удивительные и завораживающие: мыльно-полупрозрачный селенит, напоминающий яйца динозавра, слабо обработанный малахит, мутные нефритовые зеркала, подсвеченные изнутри желто-сливочные фонари из оникса… Ну сколько их, этих камней разбросано по паркам и усадьбам? Может, каждый ландшафтный дизайнер тащит заказчику каменюки? Может, это просто мода? Даже тут, в «Школково», нам попытались изобразить скалистую осыпь и рассадили под кустами каменных зайчиков.
«Ну? – спросил я у закадрового голоса. – Что дальше? Может, какую-нибудь подсказку подбросишь?» И чутко прислушался, как будто на самом деле ждал голоса с небес (с потолка, из монитора, из-под стола?). Посидел в тишине и… вдруг услышал его – внутри себя.
«Да чего усложнять? Надо просто спросить», – ответил внутренний голос.
«И у кого же? – ехидно уточнил я. – Может, прямо у Поленова? Скажите, у вас там герла с камнями по участку не пробегала?»
Голос молчал. Молчал как-то обиженно и громко.
И тогда, чтобы предпринять хоть что-то, я сделал первое, что пришло в голову: нашел фотки с вечеринки у Поленова, на которых хорошо был виден сад (их выложили на сайте Технопарка в разделе «Новости»), скинул на флешку фото старых садов, созданных Флорой, и добавил еще случайных снимков садов и лужаек. После чего нашел телефон известного ландшафтного дизайнера и записался на прием.
– Как вы думаете, какие из этих садов созданы одним и тем же специалистом? – спросил я, продемонстрировав ему свои фотобогатства. Мне важно было получить хоть какое-то внешнее подтверждение тому, что мои подозрения не глюк. – Бывает же у садовников что-то типа авторского почерка или собственного стиля? Можно ли узнать дизайнера по его работе?
Озеленитель, оказавшийся моим ровесником, симпатичным парнем с очень открытой улыбкой и пронзительно-синими глазищами, отнесся к вопросу серьезно и с хорошим энтузиазмом. Он тут же закатал рукава своей немного гейской рубашки, напоминающей по цвету топленое молоко, в котором утопили букет мелких сиреневых цветочков, и стал листать фотографии. Хорошо так засучил, чуть ли не до плеч – будто ему предстояло погрузить руки в навоз по самые подмышки. Я невольно хмыкнул.
– Вы тоже видите этот юмор? Ну не то чтобы юмор, но некоторую иронию? – не отрывая взгляд от экрана, спросил он. – Дорогие материалы задействованы в минималистских формах, они не то что не выпячиваются, а как будто бы прячутся. И наоборот – дешевые, простые материалы поданы в очень сложных формах и решениях.
– Э-э-э, м-м-м, – многозначительно промычал я и радостно подпрыгнул, потому что перед глазами дизайнера была картинка сада, который, я наверняка это знал, обустраивала Флора. – То есть так делают не все?
– Все делают, как правило, наоборот. Ну почти все. По крайней мере, у нас в стране.
– То есть тут можно говорить про какой-то авторский стиль?
– Можно сказать и так.
– А вы сможете по другим картинкам предположить, какова вероятность, что над ними работал тот же самый дизайнер?
Парень кивнул и стал пролистывать картинки. Есть! Почти все фотки из усадьбы Поленова оказались в той папочке, которую я условно назвал «сделано Флорой». Он еще час сыпал названиями растений и объяснял мне, сколько стоит тот или иной цветок или куст, которые для меня выглядели, честно говоря, все одинаково, называл цены камней и разных пород дерева, использованных в отделке. Все это было уже не важно. Главное, я не сходил с ума, углядев след Флоры, у меня были реальные основания так думать. Специалист это подтвердил.
«Иди, не беги!» – говорил я себе, выходя со встречи с консультантом. Иди, не беги. Но хотелось именно что бежать. Правда, пока непонятно куда. Ну не к забору же усадьбы Поленова?
Флора. Приворот
Июльский сад радовал непрерывно. Он был хорош влажным утром, до наступления дневной жары, умытый росой и благоухающий цветами. Днем его кусты, травы и деревья играли всеми оттенками зеленого под переменчивыми солнечными лучами. И хотя жар от солнца порой был силен, сад спасал от духоты – ветерок свободно играл среди деревьев, а старые липы манили густой прохладной тенью. Лишь в глухих зеленых кабинетах, окруженных плотными стенами кустарников, воздух стоял словно в парилке – влажный, горячий, наполненный ароматами душистых трав, полынной горечи, гречишного нектара и лавандового покоя.
Особенно нравились мне предзакатные часы, когда солнце едва касалось одним боком горизонта. Яркое, слепящее, почти белое утром, к вечеру оно успокаивалось и становилось золотисто-охровым, тяжелым, усталым. Там, куда еще дотягивались его лучи, дорожки были теплыми, но в тени босые ноги уже чувствовали идущую от земли холодную сырость. В этот час в траве вырастали столбики поливочной системы и выбрасывали воронки воды, в воздухе повисала влажная пыль и расцветали маленькие радуги. В такой вот вечер на пороге снова появился Поленов. В спортивных штанах, хлопковой рубашке и без охраны. Бодрый, энергичный.