Смешно: я стала при ней кем-то вроде надзирателя. Так сказать, надзирающая за надзирателем, ха-ха. Мы с БМ попеременно следили, чтобы она не ухреначивалась. Я днем, а он – ночью, когда возвращался в усадьбу от своих планетарно важных дел. Поставки алкоголя в усадьбу прекратились, но Марина, похоже, предвидела такой сценарий и успела хорошо запастись.
Мы как будто стали Мариниными родителями, и это сблизило нас еще сильнее. Вечерами, измочаленная надзором за Мариной, ее капризами, нытьем и неуправляемостью, я больше всего ждала момента, когда смогу уткнуться носом в шею БМ и почувствовать, как меня отпускает ответственность. Ощутить, что теперь контроль над ситуацией он берет на себя. А для меня наступает момент, когда мне посочувствуют и пожалеют. Он даже благодарил меня за помощь, что окупало все неловкости дня.
Марине и БМ теперь было мучительно оставаться вдвоем, не вступая в перепалку. Нужен был буфер, заставляющий «держать лицо». И волей-неволей в этой роли выступала я. Теперь мы часто оказывались втроем, и Марину это почему-то устраивало.
– Скажи ей, пусть не крутится около стола, – нудела Марина, глядя на колли, снующую рядом и преданно заглядывающую каждому в глаза.
БМ на удивление покладисто вставал, брал собаку за ошейник, отводил в сторону и командовал «сидеть». Псина покорно усаживалась, жмурилась и застывала на месте, высунув язык. Ужин продолжался. Вскоре Марина начинала все чаще оглядываться на колли и нервно морщить носик.
– Ну что ты третируешь собаку, это же живое существо! – в конце концов восклицала она. – Разве можно так с ней обращаться. Что за жестокость? Ей же хочется побегать!
Мы с БМ переглядывались, он лишь слегка вскидывал бровь и командовал псине:
– Гуляй!
Та тут же радостно бросалась к столу и начинала бить всех по ногам своим пышным хвостом. Марина хмурилась: похоже, она искренне считала, что муж просто не хочет как следует постараться и устроить все так, чтобы удовлетворить ее противоречивые желания.
Другим любимым развлечением Марины была игра «смени тему». Если БМ был в хорошем настроении и по случаю рассказывал какой-нибудь анекдот (не без соли), жена тут же фыркала, мол, она не грузчик, а дама с духовными запросами. Если же разговор сворачивал на литературу, философию или научные открытия, Марина зажимала уши ладошками и страдальчески просила не умничать.
Время от времени ее одолевало желание что-нибудь уметь на фоне полного отсутствия желания учиться. Тогда в доме появлялись многочисленные самоучители – вязания, вышивки, рисования, гадания на картах Таро. Они валялись по всем комнатам и садовым лавочкам, страницы слипались от влажности, обложки выгорали на солнце и покрывались пылью. Иногда она все-таки брала их в руки, перекладывала с места на место и вздыхала:
– Флора, как же приятно иметь иллюзию возможности. Верить, что на твоем пути будут еще перекрестки и ты сможешь свернуть, куда захочешь. Надеяться, что возможна еще какая-то новая любовь, большой подвиг, открытый в себе талант – какой-то крутой вираж в судьбе!..
– Так пробуйте, делайте виражи, – раздраженно бросала я в ответ. – Открывайте в себе таланты, кто мешает?
– Ну как же я могу сама понять, к чему у меня таланты? – всплескивала руками Марина. – Принимать решение должны специалисты. Не могу же я тут самодеятельностью какой-то заниматься?
Ее показательные страдания продолжались неделями, и удивительно, что дело не доходило до взаимных плевков в лицо, хотя нытьем Марине удавалось изрядно довести и меня, и БМ. Но я понимала, почему она себя так ведет – потому что рядом с БМ можно было себе это позволить: скулить, клянчить, обижаться, истерить, впадать в депрессию и запой. Марина не сомневалась, что Поленов всегда ее защитит и всем обеспечит. Правда, за это нужно чем-то платить – например уметь подчиняться.
Невероятно: я начала ей завидовать. Разве не круто – принадлежать такому вот мужику, который стоит за тебя стеной и все на себе тянет, а ты еще постоянно выкатываешь ему претензии? У меня ни разу не было ничего подобного. Марина просто была недостойна своего мужа. Я уже уверовала, что Поленов заслуживает гораздо лучшего отношения – как минимум, уважения. Может быть, даже любви.
Мне казалось, я не такая, как Марина, а намного лучше. Я не собиралась паразитировать на БМ и винить его за то, что судьба отдала мою жизнь в его руки, усложнять все разборками, взвинченными истериками и скандалами, – зрелые люди так себя не ведут. Я наконец-то встретила настоящего взрослого мужика, готового брать на себя ответственность. Это были первые в моей жизни отношения, похожие на настоящий брак. На отношения мужчины и женщины, а не мамочки и слюнявого сынка. Мне начало нравиться все происходящее. Деспот и самодур превратился в жертвенного, великодушного человека, который тащит на своих плечах эту плаксу – жену. И бог его знает, сколько всего еще он тащит, помимо нее! А теперь принял на себя ответственность и за меня. Я чувствовала признательность, что меня выбрали, что не оставили необходимости выбирать самой. Я ощущала себя по-настоящему желанной: ведь меня захотели настолько, что спрятали за высоким забором, берегут и охраняют, как величайшую драгоценность.
По вечерам я подолгу сидела перед телевизором, щелкала пультом и смотрела все выпуски новостей, надеясь увидеть БМ. Я чувствовала, что операторы и корреспонденты тоже без ума от Поленова – они так удачно выбирали ракурсы, снимая его, упоминали о нем с такой теплотой и упоением, даже с нежностью. Как отличался он от официозных чурбанов, говоривших языком постового милиционера! Они все выражались так, будто русский был для них иностранным, причем выученным по Уголовному кодексу. Не таков был Поленов – пословицы, прибаутки, яркое свободное слово – настолько живым в том мире выглядел только он. В нем не было изъянов. Необыкновенно интересная, светлая и умная жизнь, которую он вел, читалась в каждом его проявлении, в каждом движении и взгляде. Конечно, я не говорила об этом вслух: мне хотелось, чтобы Марина по-прежнему считала, будто я мечтаю покинуть усадьбу и злюсь, что оказалась здесь. Порой я так яростно играла эту роль, что сама тут же пугалась – вдруг меня сочтут опасной и вышлют? Перегнув палку «ненависти» в один день, на следующий я начинала «повиливать хвостом». И если накануне заявила: «Жду не дождусь, когда уже вас всех отправят под суд, а меня выпустят из этой проклятой усадьбы», то спустя сутки прогнулась с удвоенной силой:
– Все нормально, я на своем месте. Таков порядок вещей – сильные люди всегда играют судьбами ординарных. И если родился маленьким человеком, надо смиренно исполнять свою роль. Правда же?
– Вы, значит, ощущаете себя маленьким человеком? – уточнила Марина.
– Кем же я еще могу быть? – кивнула я.
– Эй, человек, может, уже хватит быть маленьким? Может, пора стать большим? – предложила Марина и как-то неестественно рассмеялась.
Ну как же! Очень мне надо обратно становиться большой! Зачем? Да, раньше я могла решать, куда идти, с кем общаться и что делать. Могла выбирать. Но разве я хоть раз выбрала хоть что-нибудь ценное? И кого-нибудь такого же стоящего, как БМ? Нет же! Всегда выбирала какие-то стремные пути, ранящие ситуации… И каких-то слабаков, безумцев и чудиков, которые не приносили мне ничего, кроме разочарования.
Флора. Замужество и другие факапы
Марина угадала, когда назвала меня в нашу первую встречу совершенно одиноким человеком. Да, у меня было полно писем во «входящих» и около пяти тысяч «друзей» в интернете, большинство из которых я ни разу не видела живьем. Они создавали иллюзию непрерывного общения – подчас я даже казалась себе пресыщенной этими контактами. Но в реальности я уже несколько лет жила одна – без родителей, без мужчины и без детей. Одиночество не было моим сознательным выбором. Так сложилось. Хотя вначале все действительно шло к тому, что дружную ячейку общества я себе организовать сумею – еще в 1997-м многое предвещало, что уж с этим-то справлюсь.
Тогда благодаря подробным журнальным инструкциям я выяснила, что благоустроить участок – это не только выровнять его (ну или насыпать горок, террасировать), завезти плодородную землю, засеять все травкой и посадить деревья, как я предполагала. Дело оказалось несколько сложнее: нужно еще соорудить систему полива, освещение, дренаж. Моя наглость еще не зашла так далеко, чтобы самостоятельно проектировать инженерные сети. Я догадалась, что нужен мужик, соображающий в технических вопросах. Добывать такого человека отправилась на строительный рынок. Бродя по павильончикам с трубами, лопатами, тележками, насосами и прочими инструментами созидания, я с пристрастием допрашивала торговцев, мол, посоветуйте специалиста, который умеет со всеми этими штуками управляться. Понятно же, что как кошки водятся там, где пахнет кошками, так и инженера надо искать там, где продается то, что ему нужно. Примерно в десятой лавочке я наконец напала на продавца, который взялся меня познакомить с подходящим мужчиной. Он уверял, что его товарищ Антон не только прекрасно разбирается в том, как делать проводку и закапывать трубы, но еще и редкий красавец. И, как оказалось, не соврал.
В кафе, где Антон назначил встречу, я поначалу проскочила мимо него с мыслью «Фу, какая гадость – мужчина-фотомодель! Вредно для мужика рождаться с такой привлекательной внешностью – он же наверняка не умеет делать ничего стоящего». Но обойдя всех не-красавцев, сидевших в кафе, я поняла, что этот представитель подиума и есть мой инженер. Антон был похож на молодого итальянского гангстера из голливудских фильмов: темные волосы были зачесаны назад и блестели от геля. Рукава черной футболки плотно обтягивали накачанные руки – казалось, что если он напряжет мускулы, ткань с треском разойдется. Довершал убийственный эффект взгляд серо-синих глаз – слегка насмешливый, как у веселого, диковатого хаски. Ему было двадцать шесть лет, и в багаже у него имелось незаконченное высшее в каком-то техническом вузе. Надо признаться, что я не очень придирчиво выясняла, насколько хорошо Антон разбирается в создании инженерных сетей и что конкретно он успел изучить в своем институте, прежде чем его отчислили. (Впрочем, он уверял, что вуз бросил сам – какой смысл оканчивать институт, в котором учат тому, как устроены отсталые советские станки? Кому понадобится это знание в новом мире? Да и кому вообще теперь может понадобиться знание о станках – заводы закрываются один за другим?)