Когда через пару дней в усадьбе началась зачистка и у всех потребовали сдать гаджеты, я отдала свой старый LG. С прежней своей симкой. А подаренный Мариной айфон остался у меня: без зарядного устройства и без симки, которые могли бы его оживить. Предупредили: если кто-то включит в усадьбе мобильник, его быстро засекут и тогда не поздоровится. Да я бы и не смогла его включить. Спрятала аппарат и не прикасалась. Даже искушения не было: я боялась взять его в руки. Но сейчас он звал меня: «Достань, возьми, иди, покажи всем». Куда идти?
Опять это дурацкое чувство: что у меня на руках сильный козырь, но я не умею им распорядиться, чтобы выиграть партию. Борис был прав, у меня не хватит умишка, чтобы выстроить комбинацию. Наитие и интуиция – вот что меня всегда вело. Но только не расчет.
Я сунула айфон в карман и вышла во двор. Вышла и встала в ожидании знака. Знаков не было. Только какой-то ремонтный рабочий в сопровождении охранника попался мне навстречу. Оба зашли в дом.
Флора. Гори, гори ясно
Чтобы мой план сработал, слишком многое должно было сойтись. Лето должно выдаться жарким. Невероятно жарким. Несколько дней должен стоять штиль. Полное безветрие, зной. А потом нужно, чтобы налетел ветер.
Как назло, лето пришло сырое и холодное. Даже в июне мы ходили в теплых куртках и включали в доме отопление. Впору было отчаяться, но я не унывала: почему-то была уверена в своем саде, в своей земле, в том, что они в этой битве выступят на моей стороне. Сад – мой. И он будет за меня.
Я молилась, но не словами церковных молитв. Мы уходили с сыном вглубь парка, и я, обращаясь к деревьям, просила помощи у самой земли. «Земля, – говорила я. – Цветущая, вечно обновляющаяся, неистощимая, полная сил, фантазии, покоя, вечно рождающая. Поделись со мной своей мощью и своим покоем. Помоги мне».
Ладанники тем временем принялись хорошо – такого тщательного ухода, как им, не доставалось еще ни одному растению в этом саду. В июле их цветки распустились, покрытые легким пушком листья источали ароматное эфирное масло. Невероятно умиротворяющий запах окутывал сад, земля благоухала, как храм. Потом кусты отцвели, и все вокруг усыпали белые, сиреневые, розовые и фиолетовые лепестки. Затем на землю осыпались семена.
Все было готово, оставалось только дождаться жары. Она нужна была прямо сейчас. Дожди и холода нас миновали, но температура стояла чуть выше двадцати пяти. По небу лениво скользили облачка, отбрасывающие мягкую тень и не дававшие земле раскалиться.
У меня уже не было сил ждать милости от природы, и я написала записку БМ. Попросила подарок к своему дню рождения – четыре дня яркого солнца. Пусть, пожалуйста, над нашей усадьбой разгонят облака – так же, как это обычно делают в центре Москвы на большие праздники – День Победы или День России. Это, конечно, дорогой подарок. Но это ведь первая моя впечатляющая просьба. «Подарите мне лето!» – написала я. Он согласился.
В мой день рождения сад охватила жара. В вышине над усадьбой жужжали самолетики, распыляющие на облака реагенты. Все дожди выливались на соседние деревни и поселки. А у нас жарило солнце. С самого утра я налила полную ванну воды и бросила в нее верблюжье одеяло. Старалась не уходить далеко от коттеджа. Напряженно всматривалась в сад. К обеду воздух в нем сделался дрожащим, запах фимиама усилился. Но в этот день градусник не дополз до нужных тридцати двух градусов, остановился на тридцати. Ничего не произошло и на второй день. На третий уже с утра было тридцать. «К обеду будет тридцать три, – поняла я. – Сегодня все случится». До полудня, пока зной не окутал сад, мы с сыном прошлись по нашему раю, который должен был скоро исчезнуть. Я прощалась с каждым деревом, с кустами и просила прощения у них и у самой земли.
Ближе к полудню уложила мокрое одеяло в большой пластиковый контейнер. Пора выходить. Я чувствовала странную отрешенность от этих стен, так и не ставших моим домом. Дверь закрыла, не запирая.
Мы с сыном переместились поближе к выходу из усадьбы и сели ждать. Я гремела погремушкой, Гоша сосал грудь, воздух раскалялся.
Егор. Он снова здесь
Казалось, я приехал не в Подмосковье, а на южную дачу: запах разогретой смолы, сухой горячий воздух, ароматы нездешних трав. Тело под плотным хлопковым костюмом покрылось испариной. Здесь было реально жарче, чем в городе (с его-то разогретым асфальтом).
Охранник показал комнаты, в которых кондиционеры охлаждали плохо. Я настоял, чтобы мы обошли все помещения и осмотрели все агрегаты. Хотя присматривался я не к ним, а к обстановке, но следов Флоры не увидел.
– Все просто, – поковырявшись в кондеях, объяснил я. – Сразу две проблемы: засорились фильтры и закончился фреон. Все исправимо, займет пару-тройку часов. Начнем с первого этажа.
Охранник вытащил из кармана допотопный тетрис и кивнул – мол, давай, шурши. Я принялся разбирать механизмы. Главное – усыпить бдительность. Свободно перемещался из одной комнаты в другую, как бы занимаясь сразу несколькими кондиционерами. Вид очень уверенный и слегка с ленцой. Охранник поначалу шатался следом, карауля каждый мой шаг (и параллельно распихивая падающие фигурки в тетрисе), но довольно быстро потерял интерес к моей возне. Устроившись в кресле, он полностью провалился в игру. Я негромко гремел инструментами и деталями.
Слез со стремянки, тихо понес ее в соседнюю комнату. Охранник даже не шелохнулся. Я установил лестницу и затих. Наблюдатель не появлялся. Тогда я открыл окно и перемахнул через подоконник в сад – с торцевой, скрытой за кустарниками стороны дома.
Домишки обслуги заприметил еще в первый свой визит. Туда и отправился. Не думал, как узнаю тот самый дом, но не сомневался – угадаю точно. Все коттеджи внутри и снаружи выглядели одинаковыми. Выделялся лишь один – рядом с ним стояла коляска и на траве были разбросаны режуще-яркие пластмассовые игрушки. Этот был последним. «Вряд ли», – сказал я сам себе, но пошел к нему. Заглянул в окна: внутри никого. Детская кроватка, беспорядок (как будто после спешной эвакуации), горшки с цветами. Постучал в дверь и потянул ее на себя. Она открылась. Вошел внутрь. Ботанические атласы. Баночки с пустившими корни отростками. Скетч-буки и блокноты. Открыл. Букв в них почти не было, только рисунки и подписи к ним – округлым, небрежным, вьющимся, словно усы какого-то растения, почерком. Так ли выглядит почерк Флоры? Я этого не помнил. Со лба скатилась капля и упала на страницу. Я весь взмок. Оглянулся в поисках полотенца или салфетки и тут в окно увидел его – к дому приближался Поленов. Меня охватило безумное напряжение: что-то должно произойти.
«Флора, ты тут?» – постучал он в дверь.
Вот! Вот оно, наконец. Доказательство. Он сказал это. С собой у меня была миниатюрная видеокамера (в пуговице, как в кино, да), она работала все это время. Спецразработка от помощника Лукина – я таких раньше не видел. Я должен был найти Флору, узнать ее, а она – узнать меня и наговорить видео, которое я вынесу отсюда, а оно вынесет Поленова из «Школково», из усадьбы и, вероятно, даже из страны. Меня охватил жар, все казалось раскаленным, я весь горел. И тут понял, что горю не только я. И это не мой нервяк – земля за окном вспыхнула. Полыхали трава и цветы, все гудело.
Дверь открылась, и в комнату ворвался Поленов, а с ним – искры и дым. Я стоял оглушенный посреди комнаты, задыхаясь.
Флора. Началось
И вот наконец началось.
Сразу повсюду, по всему саду вдруг стали вспыхивать маленькие факелы – будто невидимые фанаты на рок-концерте одновременно, как по команде, чиркнули зажигалками. Огоньки оживали и прямо около меня, и вдалеке – на полянках, они окружили дом и заплясали вдоль забора. Вслед за ладанником занималось все – деревянные дорожки, сосны, кусты. Все вокруг было пропитано горючими эфирными маслами, все высохло и разогрелось за эти несколько дней, чтобы дружно подхватить горение, начатое растением-фениксом. Пламя охватило сад, будто дракон пролетел над усадьбой и горячо дохнул на нее. Огонь перебрался на стволы и взвился на кроны, заискрился в небе. Буквально через несколько секунд мы с малышом стояли, окруженные огнем.
Надо было действовать, но у меня перехватило дыхание. Ноги будто засасывало в парализующий песок. С усилием я вырвала себя из паники. Вытащила мокрое одеяло из контейнера, укутала нас сырой и тяжелой верблюжьей шерстью. Из будки у ворот высыпали ошарашенные охранники. А из большого дома выбежала прислуга с огнетушителями. Но что может сделать десяток огнетушителей, когда сама земля горит под ногами? Люди в панике заскакивали обратно в дом, в караульную будку, захлопывали двери и окна, пытаясь укрыться от пекла. Ворота усадьбы начали открываться, чтобы впустить еще не подъехавшие пожарные машины.
Я с сыном шла прямо через огонь, защищенная от жара мокрым одеялом. Глаза слезились, дыхание перехватывало от обжигающего дыма. Пламя кусало за ноги. В ушах стоял гул. Я крепко прижимала к себе Гошу и плотнее укутывала нас защитным покровом. Никто не высунулся, чтобы нас остановить. В общей панике и суматохе на нас даже не обратили внимания.
У самых ворот металась Марина. Она топталась около них, будто не могла переступить невидимую черту.
– Уходи, – прокричала я ей. – Если ты хочешь отсюда выбраться – сейчас самый момент.
Она подскочила ко мне:
– Это ты устроила? Наверняка ты. Ты умная и настырная. И безжалостная.
– Иди за мной, – предложила я.
– Ты на самом деле хочешь уйти от него? Навсегда? – искренне удивилась она.
– Горю желанием, да, – кивнула я.
– Держи, – она вдруг полезла в карман и вытащила оттуда старый выключенный айфон. – Ты придумаешь, что с этим сделать, чтобы защитить себя.
К усадьбе с завыванием приближались сразу три пожарные машины. Нужно было торопиться. Я взяла телефон и выскочила за ворота. А там сбросила одеяло и, не замечая тяжести ребенка, побежала с ним вдоль шоссе.
На бегу оглянулась – Марина вернулась назад в усадьбу. Ну и черт с ней!